Бета-версия

* * *

Идею с медленным роботом подаёт Нилинь. Реализация ложится на мои плечи.

В стране, держащей под контролем любой заказ, любую доставку, любую транзакцию, любое перемещение, нужно десять раз подумать, прежде чем начинать что-то идущее в разрез с законом. Схемы я изучаю, цепляясь к паутине во время пеших прогулок, с помощью мобильного десктопа, плату которого предварительно избавил от идентификатора и геопозиционного модуля. Запчасти собираю на пунктах переработки — официально этого делать нельзя, но за несколько банкнот рабочие сами проведут тебя к нужной куче нерабочего бытового хлама и забудут о том, что кто-то приходил, как только ты покинешь площадку.

С местом для проведения тестов «чичжу» — так мы назвали робота — сложнее. Но и тут Нилинь находит выход. Система канализационных коллекторов состоит не только из каналов для нечистот, здесь есть и помещения, которые планировалось использовать в качестве убежищ — эхо обмена ядерными любезностями. В некоторых из них, в основном поближе к центру, живут люфы. Но, чем дальше от центра, тем меньше шансов, что сюда кто-то забредет. Нам остается только выбрать подходящее помещение, выломать примитивный замок и установить свой, на всякий случай.

Схему выставочных залов тоже находит Нилинь. Её-то особо и искать не нужно. Сеть пестрит призывами приобщиться к многовековой культуре, виртуальными версиями экскурсий, крупными планами, общими планами, схемами залов, графиками работы и прочей, так или иначе связанной с выставкой, информацией. Поэтому макет алмазной комнаты мы воспроизводим с максимальной точностью.

А вот кому продать камни, ищу я. И делаю это очень осторожно, перестраховываясь, перепроверяя и множество раз уточняя, как всё это работает, и в который раз думая о том, как сильно разнятся сити и Китай. Возможно, Тай права в своём желании сменить одно на другое, но мне кажется, что нюансы, которые со временем начнут доставлять неудобства, будут и там.

Подготовка занимает много свободного времени, но мы, вроде бы, никуда не торопимся. И это позволяет выяснить, что неспешная подготовка расхолаживает. Настолько, что на тебя обращают внимание те, кто не должен. В нашем случае это Тай.

Когда у меня и Нилинь в очередной раз совпадают выходные, зайдя в комнату с макетом, расположенную, как предполагалось, вдали от тех мест, где обитают люфы, мы встречаем там девушку в чёрной джинсе и с немыслимым количеством небрежно нанесенного на лицо макияжа.

— А я смотрю, вы тут увлеченно к чему-то готовитесь, — усмехается она.

Первая мысль, возникающая в моей голове, о том, как быстро начинают выпадать волосы, когда ты двенадцать из двадцати четырех часов проводишь в цехе.

— Ты кто такая и как сюда попала? — спрашиваю я, надеясь, что мой голос выглядит угрожающе.

— Замок — фуфло, — сообщает девушка. — Меня Тай зовут. Я с вами. Ок?

— В смысле, с нами?

Тай смотрит на нас, как на круглых идиотов, и объясняет нам, как круглым идиотам:

— Ну, — она пожимает плечами, — у меня свободного времени овердохрена и мне чертовски интересно, чем это всё у вас закончится.

— Что закончится? — подхватывает Нилинь, изображая непонимание на лице.

— Дурачками-то не прикидывайтесь, — Тай достает десктоп, по виду складной наладонник, ставит на стол и включает проектор. — Галерея драгоценных камней, схемы залов, куча программируемого железа, полусобранный робот-тихоход, десктопы с удаленными идентификаторами… Нужно выкрутить тупость на максимум, чтобы не понять, что к чему.

Пучки света, бьющие из проектора, образуют объемные изображения, которые циклично сменяют друг друга, а Тай смотрит на нас, очевидно отмечая реакцию, и следующей фразой успокаивает:

— Я люф. Вы ж в курсе кто такие люфы? Объяснять не обязательно?

— Чего ты хочешь? — перебиваю её я.

После заявления о том, что она люф, становится понятно, как она нас нашла — переплетение канализационных коллекторов тоже своего рода город. В отличие от того, что находится тремя-четырьмя метрами выше, конечно, не такой густонаселенный, но и здесь живут люди. Точнее, люфанчже. Сокращенно — люфы. Изгои, отказавшиеся приносить пользу обществу и лишенные за это всех доступных обычным людям привилегий.

— Хочу поучаствовать в том, что вы тут планируете, и в качестве награды получить «Небесное Око».

Это самый большой из камней, размещенных на том лотке, который мы собираемся украсть. По сути, остальные камни лишь дополняют композицию, являясь массовкой для «Небесного Ока», фоном, на котором он выглядит ещё более величественно и впечатляюще.

— А с чего ты взяла, что мы тут что-то планируем? — продолжаю играть роль недалёкого дурачка. — Мы тут обустраиваем себе гнездышко для ролевых игр…

— Ну не надо вот этого всего, — картинно машет руками люф. — Вы хотите лишить государство пары горстей драгоценных камешков, среди которых «Небесное Око». Вы уже придумали, как обойти мониторинг зала. У вас уже почти готов робот, который сделает это за вас. Вам осталось придумать, как доставить робота в нужный зал незаметно и как его потом забрать.

Наша новая знакомая перечисляет всё, что мы успели сделать и даже называет робота прозвищем, которое дали ему мы с Нилинь.

— Я, так и быть, помогу вам доставить вашего «чичжу» прямо в нужную комнату, — обещает Тай. — Более того, сделать это без последствий смогу только я. Ну, или вам будет нужно искать ещё одного люфа, которому абсолютно насрать, что с ним случится дальше, как и мне. Только, прежде чем искать его, подумайте о том, что он может запросить и треть. Или половину. За молчание. Или, как вариант, сдаст вас властям в надежде, что его восстановят в правах за такой ценный донос.

Сажусь на стул, понимая, что косить под дурачка и делать вид, что мы тут в ролевушечки играем, бессмысленно. Я понимаю, что следит она за нами очень давно и, раз не сдала нас службам, наверняка имеет какие-то собственные интересы.

— А ты готова молчать всего за один камешек, значит? — перестаю притворяться я. — И не попытаешься сдать нас, чтобы тебя за такой ценный донос восстановили в правах?

— Нет. Но жадность — это плохо.

— Раз ты не собираешься нас подставлять и легализовываться каким-то другим способом, нахрена тебе камень?

— Свалю отсюда в один из Центральносибирских сити, — самодовольно заверяет она и тут же отвечает на незаданный мной вопрос, поднимая ладонь в упреждающем знаке: — Есть каналы. За такую цацку меня не только переправят в сити, но и чип справят вполне официальный и денег на счет накинут. Вы в курсе, что там наличку уже несколько лет как отменили?

Она смотрит на нас с таким выражением лица, будто ожидает бурного удивления или ещё какой-то эмоциональной реакции. Но, не дождавшись, продолжает:

— Э! Привет! Кто из нас люф, лишенный коммуникаций? — ехидно спрашивает она. — Ввели обязательный базовый доход и отменили наличку. Понимаете? Нет? Там уже давным-давно машины работают вместо людей и государству насрать, чем ты занят. Ты получаешь необходимый минимум, жильё, возможность заниматься тем, чем тебе хочется заниматься, а не тем, что приказали вышестоящие товарищи, — она делает характерный жест партийного приветствия: левую руку к груди и кивок.

— И ты не просишь треть, как это мог бы попросить гипотетический кто-то, если бы оказался на твоем месте?

— Один камешек, пусть и самый большой, не так много, чтобы меня из-за него убивать, но в качестве подачки, затыкающей мне рот, более чем достаточно. Тем более, я вам открыто говорю: единственное, что интересует меня — возможность свалить, — она достает флакон, вытряхивает на ладонь две бледно-розовые капсулы и картинным движением закидывает их в рот. — Коммунизм, который планировалось здесь построить, мутировал в рабовладельческий строй с кнутом и пряниками. Пряников, конечно, больше, но если по тебе пройдется кнут, то возвращение к нормальной жизни становится проблемой.

Она начинает мне нравиться, несмотря на тревожный звоночек с капсулами.