Бета-версия

* * *

Не то, чтобы у меня впереди целая вечность, но предположения о том, кто это был, я буду строить потом. Потому что сейчас в опустевший цех завода, разбрасывая своей воздушной подушкой пыль и мелкие камешки, вплывает аэрокар и останавливается на том месте, которое назвал незнакомец в наладоннике, в то время, которое назвал незнакомец. Оттуда выходят двое. И если девчонку я точно вижу впервые, то мужчину знаю хорошо, хотя, в последний раз видел его много лет назад.

— Ба-а-акс! — растягивает он мою кличку, распахивая руки для объятий. — Какая встре-е-еча.

Бью — я ему обещал. И по его выражению лица, за мгновение до удара, понимаю, что он помнит о моём обещании. Мужик падает. Подскакиваю к нему, наваливаюсь коленом на грудь и заношу кулак, когда эта мелкая хватает меня сзади за ворот куртки, приставляя к горлу нож.

— Остынь, Бакс, — кричит она.

И эхо её крика несколько раз отражается от прогнившей крыши, от стен из тонкого рифленого железа, покрытых пятнами ржавчины и, в конце концов, затухает, уступая мерному стуку виброножа у моей шеи.

— О том, что между вами произошло раньше, ты не знаешь деталей, — говорит она, продолжая держать меня сзади за ворот. — А детали иногда меняют картину на противоположную.

Молчу, слушая мерное постукивание ножа, застывшего у моей шеи. А девчонка продолжает:

— Сейчас он спасает тебя, — дрожь в её голосе вытесняют нотки уверенности. — Это не стоит того, чтобы реализовывать задуманное много лет назад, как бы тебе того не хотелось.

Я смотрю на разбитую губу Лиса, придавленного к земле моим коленом, слышу мерное тарахтение виброножа у моего горла и понимаю, что девочка говорит разумно.

— Сколько тактов? — спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

— Сорок два.

— А межтактовая?

— Ещё по двадцать.

Дебелый аппарат. И сбалансирован, видимо, идеально. Потому что рука с ножом даже не подрагивает. После каждого крупного рывка двадцать маленьких. Да таким не то, что горло, экзопластик пилить можно, не напрягаясь.

— Крутой нож, — говорю я. — Но, убрала б ты его от моей шеи. Я остыл. Понимаю, что не прав.

Девчонка не двигается, продолжая сжимать куртку и не убирая лезвия.

— Убери, — подаёт голос придавленный коленом наркоторговец. — Он не будет пытаться продолжить.

— Как у нас повелось, — говорит эта бестия, стоящая у меня за спиной, — я тебе верю. Но, должна заметить, что это всё-таки странно.

Давление на воротник ослабевает. Нож исчезает из поля зрения.

Встаю, протягиваю руку мужику и рывком поднимаю его на ноги. Спрашиваю:

— Тебя как кличут-то хоть? А то в первый раз ты не представился.

— Ты тоже, — отвечает тот.

— Хорошая у тебя охрана, — поворачиваю голову к стоящей рядом девушке, наконец-то разглядывая её внимательнее: на выбритом виске флуоресцентная татуировка, изображающая протравленные дорожки на системной плате. Зелёные волосы, зализанные набок, косуха с рваным и грубо заштопанным у локтя рукавом, ботинки милитари.

— Это не охрана, — возражает мужик. — Это мой компаньон.

— Отчаянная, резвая, — говорю мужчине, понимая, что меня слышит и девчонка. — Я бы нанял такую к себе в охрану.

— Так в чем проблема? — невозмутимо интересуется мужик. — Сделай ей такое предложение, от которого она будет не в силах отказаться.

— Ты серьёзно? — вступает в разговор эта мелкая.

Не понятно, чего больше в её голосе, удивления или надежды.

— Помнишь, что я говорил тебе о возможностях и о выборе? — спрашивает он.

— Возможность есть у всех? — уточняет она.

А я смотрю на разворачивающийся передо мной диалог и совершенно не понимаю, что происходит.

— Именно, — подтверждает её слова мужчина. — Возможность есть у всех, но выбор устроен так, что всегда толкает нас к тому, чтобы эту возможность не использовать.

Девушка переводит взгляд на меня:

— А ты куда?

Поражаюсь, с каким спокойствием она задаёт вопрос человеку, которому всего минуту назад чуть не перерезала горло.

— Машина заряжена? — спрашиваю я у мужика.

— Девяносто семь процентов, — кивает тот.

— В Китай, — отвечаю я зеленоволосой бестии.

Та раздумывает меньше трех секунд. Затем, хлопает по порту аэрокара и сообщает:

— Я в деле.

После чего садится на пассажирское сиденье.

Недоуменно смотрю на мужика, в ожидании хотя бы какого-то объяснения увиденной сцене. Тот, с практически отцовской нежностью, просит:

— Береги её.

И, развернувшись, идет к выходу из цеха.

Ошалело смотрю мужику вслед.