Тень великого колдуна

Глава 5

Ночь — это одна огромная тень мира, став частью которой, уже трудно поверить в свою самостоятельность. Это не обычная тень, ограничивающая суть каждой вещи. Она уничтожает все границы, беспощадно стирая частности и личности, а поэтому опасна. Задержись во тьме надолго, и скоро будет невозможно отличить собственное я от нас, него, нее, них, растворишься, как дождинка в океане. Чтобы выжить, здесь нужна четкая концентрация и непрерывная работа мысли. А если еще одновременно необходимо гнаться за несущейся во весь опор повозкой, костерить охотников на чем свет стоит, а потом еще и переходить Порог…

В общем, наработалась я так, что, забравшись в телегу, тут же провалилась в глубокий беспамятный сон, и очнулась только на следующий день к полудню, обнаружив над собой три физиономии подозрительной наружности.

Полный негодования крик заставил физиономии отшатнуться. В лицо тут же щедро закапала холодная противная вода с заштопанного потолка. Я окончательно проснулась, опознала наружности и завопила еще громче.

— А кто правит ослами? Мы что, стоим?!

— Но, Умбра, мы же за тебя беспокоились — Попытался оправдаться Тимхо, но я была непреклонна.

— А ну быстро за штурвал, и гоните, гоните!

— Ладно тебе, чего раскричалась? — Возмутился Симруг. — Мы только-только остановились. Пока ты спала, мы по карте отыскали дорогу на Киркук, так что скоро уже приедем.

Я заткнулась и недоверчиво выглянула наружу. Снаружи лил дождь, покрывая все вокруг серой дымкой. Но сквозь пелену явственно проступали остроконечные горные исполины.

— И что вам никто по пути не встретился?

— Не-а, — Шушуня легкомысленно пожала плечами. — А что?

— Ничего. Просто за нами гнался дингир-ур.

В повозке на какое-то время установилась тишина. Присутствующие усердно изобразили безмолвный ужас.

— И что теперь? — Закончив придуриваться, спросил Симург.

— Да, ничего. Я его задержала, а проливной дождь смоет все следы, так что ему вряд ли удастся нас найти.

— Ты уверена? — Тимхо взволнованно пригладил спутанные вихры. Точнее попытался, потому что непослушные волосы все равно топорщились в разные стороны, как последствия страшного взрыва в алхимической лаборатории.

— Конечно. Охотники — обыкновенные люди, как ты и… твой дядюшка, просто обученные драться и швыряться боевыми заклинаниями почем зря, летать по воздуху, читать мысли и определять местоположение предметов на расстоянии они не могут.

— Пусть только попробует нас найти! Умбра покажет этому охотнику! — Шушуня доверчиво прижалась ко мне, хлопая своими черными глазищами. — Покажешь, да?

Повинуясь внезапному порыву, я сняла свой маскировочный медальон, надев на шею девочки. — Держи, малявка, это тебе подарок на удачу. * * *

Киркук располагался в восточной оконечности Элгайской долины. Маленький, но гордый своей древней историей городок, летописные упоминания о котором берут свое начало еще до Великого Потопа. Здесь жили воинственные и вольнолюбивые горские племена, первыми приручившие диких лошадей. Через этот город, выросший на пересечении больших торговых путей, аморейские, аккадские, эламские и шумберские тамкары перевозили свои товары в соседние государства. Через Киркук проходили орды завоевателей (тем же составом). Из Киркука выходил караванный путь на Элам. Отсюда же начинался самый главный и волнительный этап нашего путешествия.

Солнце с нашкодившим видом время от времени выглядывало из-за края туч. Мы возились на грязном дворе, перетаскивая вьючные сумки с вещами и провиантом, беспрекословно выполняя приказы маленького толстого горца по имени Тартаси, нашего проводника и караванщика. Караванщики в Киркуке — особая почитаемая каста, круче которой, разве что, только горы и боги.

Хороший и опытный караванщик может провести караван за тысячи кушей по опасным горным тропинкам, по безводью и бездорожью, через гигантские перевалы, провести так, что к последнему дню путешествия лошади будут довольны жизнью и спокойны, как только что отобедавший удав, а груз останется цел и неприкасаем, как мощи святого в храмовой усыпальнице.

Горцы вообще честный и добродушный народ, верящий всем на слово и верный своему слову. Они не никогда не потребуют расписок и договоров. Но не нужно путать добродушие с идиотизмом. Стоит хоть раз обмануть горца, и вам лучше больше никогда ездить по караванным путям и даже близко не приближаться к горам. Этот народ крепко держится родственных и дружеских связей. Если вы потеряете доверие одного горца, можете быть уверены, что профукали доверие всего местного населения.

Сразу за семьей и друзьями по горской шкале родства числились лошади — огромные страшные твари злобного нрава и неумеренной дикой силы. С ними у нас отношения не заладились с самого начала. Никто в нашей компании в скакунах не разбирался, и мы относились к ним с некоторым недоверием, холодея от одной мысли, что придется ехать верхом на этих странных длинноногих животных. Симург было попытался наладить со своим жеребцом дипломатические отношения, деликатно похлопав его по крупу, за что чуть не получил копытом в лоб. После этого уже и мы и лошади глядели друг на друга с одинаковым подозрением.

С нами в дорогу снаряжался большой караван. У всех за плечами торчали луки, сбоку болтались мечи и боевые топоры, а у некоторых на шеях даже поблескивали медальоны с разовыми боевыми заклинаньями (вся эта красота предназначалась вовсе нет для впечатлительных дворовых девок, а для промышлявших в горах разбойников). Но бывалые путешественники удостаивали таких новичков хмурыми недовольными взглядами, опасаясь не разбойников, а этих ходячих арсеналов, потому что любой из боеготовых молодцев мог по неосторожности подрезать подпругу, вогнать стрелу в круп лошади или вообще подорваться вместе с неправильно активированным заклинанием и половиной каравана.

Наконец, последняя завьюченная лошадь наших предшественников, громыхая кувшинами и ящиками, как целая колонна жрецов на праздничном шествии, вылетела на улицу.

Тартаси вскочил в седло, подавая знак трогаться следом. Симург, до этого самозабвенно строивший глазки скромной красавице, развешивающей белье, лихо надвинул лохматую шапку на лоб и, оглушительно присвистнув, тряхнул поводьями.

Заждавшийся конь припустил так, что учитель алхимии вылетел из седла и под аккомпанемент собственного пронзительного визга шмякнулся в лужу.

Наше буйное веселье продлилось недолго. Видя такое дело, наши лошади попытались отправиться следом за сбежавшим жеребцом, и мы, чуть не припали к груди матушки земли следом за учителем алхимии.

Через пару гешей вернулся караванщик. Тартаси почтительно отряхнул «храброго джигита» и торжественно вручил ему поводья пойманного коня, причем, (вот, что значит горская выдержка) не позволив себе даже намека на улыбку.

Сначала мы долго и уныло плелись в самом хвосте кавалькады (Шушуня, ехавшая со мной на одной лошади, даже успела вздремнуть), но потом Тартаси неожиданно свернул с широкой дороги на узкую неприметную тропу, змеящуюся между скал, и когда мы снова выехали на нормальную дорогу, торговый караван чудесным образом оказался далеко позади.

Я повернулась в седле, оглядываясь на горящую зеркалами луж дорогу, терявшуюся в засиненных тенями скалах. Где-то за ними, под невысокой, но острой, истаивающей в полуденной дымке горой, остался покинутый город Киркук.

В бездонном небе закручивалась гигантская воронка рваных грозовых туч, в которой затухающим эхом тонул мягкий перестук копыт, тихие разговоры утомленных зноем путников, медлительный перезвон бубенчика под гривой первой вьючной лошади каравана. Впереди, за каменистым плоскогорьем раскинулся перевал «Небесный гребень», самая высокая точка всех дорог Шумбера.

Наш караванщик, тоже попридержал свою кобылку, чтобы насладиться неописуемо красивым видом. В конце концов, переполняющие его чувства, полились через край в виде протяжных завываний, призванных изображать песню, но на самом деле, больше напоминавшие вопли издыхающего ишака. Тартаси, очевидно, импровизировал и пел отдельными фразами, обращаясь то к пещере, мимо которой мы ехали, то к дереву, одиноко стоящему на склоне горы, то к нам с Шушуней, как к единственным представительницам прекрасного пола. В особо патетических местах он восторженно тряс головой, закрывал глаза и затыкал пальцем левое ухо, чтобы взять особенно высокую и противную ноту (или чтобы ненароком не оглохнуть от собственного творчества).

— Господин, караванщик! — Не выдержав, крикнула я. — Какого беса вы вытащили нас в обгон основного каравана? Разве вы не боитесь разбойников?

Маленькие глазки Тартаси хитро сверкнули из-под серой войлочной шляпы.

— Не престало бояться разбойников тому, за кем следом идет сам дингир-ур. — Невозмутимо произнес караванщик.

Упади небо!

— Но откуда вы знаете?!

Он только снисходительно поцокал языком.

— При выезде из города мне встретился племянник Ико, которого послала моя бабка Саиша, специально чтобы передать мне, что во двор двоюродного брата мужа моей жены Гивы видели странного человека, похожего на дингир-ура, он вызнавал про людей, что я веду за перевал, потом купил у моего троюродного дяди Аруша трехлетнюю кобылу серой масти и разузнал дорогу у старого караванщика Сайхэ. Сайхэ приводится мне троюродным дедом по линии матери, так что…

— Подождите. — Мои мысли окончательно запутались. Я воровато оглянулась на укоризненно молчавших спутников, и снова повернулась к караванщику. — Но вы же не проронили ни слова с самого постоялого двора!

— Для того чтобы понимать друг-друга, горцам не нужны слова! — Усмехнулся он. — Скажи, а как узнать у брата, не у него ли из отары пропал черный баран с белой правой передней ногой, голубыми глазами и сломанным левым рогом, если ты пасешь свое стадо на одном склоне, дом твоего брата стоит на другом, а между вами пропасть?

Тартаси взмахнул руками, выделывая какие-то замысловатые пассы. — Вот, это я тебе сказал, что, у вашей девочки чудные глаза, похожие на летнюю звездную ночь.

Шушуня довольно хихикнула, зарывшись лицом в мех моего тулупа.

— А вот это, — он снова изобразил серию нервных судорог. — Я сказал что, как известно, дингир-ур преследует только храмовых преступников и игигов, но я уже взялся вести вас на Перевал, и будь вы то или другое, или все сразу, доведу вас в целости и сохранности. Торговый караван поможет нам уйти незамеченными, я уже договорился с его главой Субуки, что приходится мне свояком.

— Спасибо вам большое. — С чувством произнес Тимхо. — Для нас очень важно попасть в то место. Может, вы еще раз хотите ознакомиться с нашей картой?

Тартаси внимательно посмотрел на мальчика, прищурив маленькие хитрые глазки.

— Мне хватает один раз взглянуть на карту, чтобы запомнить ее навсегда, тем более, что я уже видел эту карту два с половиной года тому назад.

— Что?! — В один голос выкрикнули Симург и Тимхо. — Но как? У кого?

— Два с половиной года тому назад, в дом Гильгуша брата моего свояка, того самого Субуки, приходили странные люди. Они попросили Гильгуша отвести в одном место на карте, и Гильгуш спросил моего совета, как лучше добраться до того места, и тогда то показал мне карту…