Купчиха. Часть третья

Глава 8

* * *

Скука — самое страшное оружие. Просидев около декады взаперти, бедный мальчуган не знал, куда себя девать. Поэтому из живого, любознательного, но послушного он превратился в противнейшего капризулю. Брал игрушки и через минуту бросал их, норовя зашвырунть их туда, откуда будет трудно достать. Просил Регину, чтобы она ему почитала, и вместо того, чтобы слушать, начинал пинать её ноги под столом. Требовал развлечений и Мельхиор устраивал для него лично фейерверки в саду, но он не желал ими любоваться. Потерял аппетит: его стало невозможно накормить, хотя раньше ел всё и с удовольствием. Мотался по всему дому и нудил на разные лады, давая всем понять, что такая жизнь ему не по вкусу.

Время от времени кто-нибудь из взрослых отлавливал Эди в укромном уголке и начинал объяснять, что надо немножко потерпеть. Сейчас в город приехала злая колдунья, которая за ним охотится. Она хочет забрать Эди туда, где он никогда больше не увидит ни маму, ни Гину, ни Тео, ни даже Патти. Но колдунья не может оставаться здесь долго. Как только она уедет, все утраченные развлечения вернутся и Эди снова сможет выходить на улицу и играть со своими приятелями.

Рацеи на короткое время помогали: мальчик успокаивался и начинал играть в игру "спрячемся от злой колдуньи". Но помогало это ненадолго: дитя не могло сосредоточиться на одном и очень скоро забывало об опасности. Тут же возвращались нытьё и капризы.

Меньше всего они, как ни странно, задевали мать мальчика. Связано это было с тем, что Виола большую часть времени проводила в своей чайной или в магазине, а Эди туда временно не пускали. До вечера он успевал соскучиться по мамочке и когда она приходила радовался, лез обниматься и вдруг становился послушным и милым. Мельхиора, как чужого дядю, Эдмонд побаивался и не особо донимал. Но Гина с Теодором готовы были от его выходок волком выть.

Все ждали известий из столицы от Ансельма. Ясно было, что графиня не может сидеть там вечно. Когда она уедет в свой Гремон, режим можно будет ослабить. Исходили из того, что малыш Эди — это не взрослый парень Ульрих. Того она могла доверить чужим людям, да и то по неопытности, а трёхлетнего мальчишку вряд ли. Значит, когда она наконец покинет Элидиану, опасность похищения пропадёт.

В этом сходились все. Поэтому-то Ансельм и подкупил слугу из гостиницы, в которой остановилась Гедвига. Тот должен был ему докладывать обо всех предпринимаемых графиней действиях. Он надеялся выйти таким образом на мага, но пока его надежды не сбывались. Зато выяснилось, что на этот раз Гедвига не стала обращаться в гильдию наёмников, а привлекла людей из некой полулегальной организации. На поверхности это была сеть контор, дававших деньи взаймы под высокие проценты. Чем там занимались на самом деле, в точности не знал никто. Ходили слухи, что под видом выплат по ссудам добропорядочные граждане нанимают тех, кто выполнит за них грязную работу или окажет услугу, которую иначе не купишь. Иными словами, через эти конторы хозяева городского дна продавали услуги воров всех мастей, грабителей, бандитов и убийц, а также торговали женщинами.

То, что графиня обратилась в подобную организацию, пугало. Но Виола надеялась, что старая дама потеряла не все свои мозги и, даже если заказала им похищение ребёнка, то не станет заказывать и доставку в Гремон. Всё-таки воры и бандиты — не лучшее общество для трёхлетнего наследника графства.

Поэтому Виола продолжала обычную работу, но Гина заметила и сказала Тео, что его дорогая дочь не вкладывает в своё дело того огня, который привыкла. Казалось, молодая женщина ушла в себя и решает какую-то очень сложную задачу. Регине хотелось, чтобы Вилечка больше времени проводила с Мельхиором, но та её не слушала. После того, как уложит спать Эди, запиралась в своём кабинете и шуршала бумажками до глубокой ночи.

Маг, правда, тоже на месте не сидел. Регулярно писал и посылал письма, куда-то ходил, встречался с разными людьми, в общем, делал всё то, что делает человек, который ищет хорошую работу. Вечером же сразу после ужина шёл в отведённую ему комнату и больше из неё не выходил. Как-то на лестнице его поймала Регина и пристала: почему он не пытается ухаживать за Виолой? Раз уж он ей открылся, то что мешает сделать следующий шаг? Подкараулили бы её после того, как она уложит сына, и продолжил начатый уже давно разговор.

— Я не хочу навязываться, — ответил маг, — Пусть она сама решит, нужны ей мои чувства, или нет.

Гина за голову схватилась. Ну надо же! Два дурака! Эта красотка сидит взаперти, бумажки перебирает и мужик туда же! Разве может что-нибудь сладиться у двух таких зануд? Наезжать на Виолу она не решалась, себе дороже выйдет, а вот вправить мозги бестолковому магу ей никто не помешает!

— Мельхиор, дорогой мой, да что сейчас о чувствах говорить: нужны, не нужны. Поговорите с ней о том, что она любит: о фактах. Вилечка же сейчас явно о будущем думает. Так изложите ей свои планы: куда собираетесь ехать, чем заниматься. Может быть здесь останетесь, дом купите, приём станете вести или своими изделиями торговать, я же не знаю. Ну, и намекните, что в этих планах ей есть не последнее место.

— А если она снова ничего не ответит?

Гина махнула рукой:

— Не берите в голову. Не ответила сейчас — ответит потом. Ей всегда сперва подумать надо. А вы ей материал для размышлений подкиньте. Знаете, женщины — они разные. Одним надо чтобы ах! Пламенная страсть, люблю — не могу и всякое такое. А потом накал спадёт, разглядят они своего избранничка и начинают его пилить, чтобы привести в соответствие тому, что себе напридумывали. Виола не такая. Не холодная, нет. Просто ей важно, чтобы человек был хороший, да не просто хороший, а подходящий. Вы, на мой взгляд, ей подходите. Теперь нужно, чтобы она сама до этого дошла. Поэтому не надо навязываться, просто разговаривайте с ней почаще. Ясно?

Мельхиор кивнул. Регина говорила то, о чём он и сам думал, но не решался сформулировать. Она абсолютно права: надо общаться, надо разговаривать, и тогда мало-помалу Виола повернётся к нему лицом. Поэтому в тот же вечер он подкараулил её, когда она возвращалась в свою комнату, укачав Эдмона. Постарался обставить дело так, чтобы это выглядело естественно: столкнулся с ней на лестнице. Спросил:

— Вы избегаете меня, Виола?

Не очень удачный вопрос, но другого ему в тот момент в голову не пришло.

— Почему избегаю? — пожала она плечами.

— Ну, мы с вами уже который день видимся только за столом и совсем не общаемся. Понимаю, про чувства вам сейчас неинтересно, но есть же другие темы. Важные, можно сказать животрепещущие. А вообще-то я хотел с вами посоветоваться.

Виола, до этого смотревшая куда-то вбок, вдруг подняла на него глаза:

— Посоветоваться? Вы? О чём? Я в магии ни бум-бум.

Мельхиор радостно улыбнулся:

— Вы и тогда так говорили, а наладили мне дело лучшим образом. Все ваши идеи сработали. Поэтому если мне и нужен чей-то совет, то только ваш.

Виола махнула рукой и указала на дверь своего кабинета:

— Если так, прошу. Поговорим. Возможно, и мне ваш совет пригодится. И хватит уже выкать. Сколько раз мы переходили на ты, и каждый раз опять принимаемся за эти церемонии.

Почему-то её последние слова зажгли в душе мага огонёк надежды.

Кабинет Виолы был тем помещением, куда Мельхиор ещё не заглядывал. Зря: здесь ему понравилось. С первой минуты он почувствовал себя очень уютно, хотя стиль обстановки оказался совсем не женским. Ореховый паркет, ореховая мебель, приятный яблочно-зелёный цвет стен и травянисто-бархатная обивка кресел создавали образ преуспевающего коммерсанта. О том, что хозяйка этого кабинета — дама, говорило красивое бюро маркетри да напоминал небольшой портрет самой Виолы с младенцем на руках. В углу стоял круглый столик в окружении двух кресел. Туда-то и усадила мага женщина.

— Ну, рассказывай, друг мой дорогой. Что случилось такого, что понадобился мой совет?

Мельхиор помолчал немного, собираясь с мыслями, и завёл песню издалека.

— Ты знаешь, что я сейчас без работы. Ну, могу похвастаться: на сегодняшний день у меня есть четыре вполне достойных предложения. Одно здесь, в Кассене, одно на севере, в Сиразе, одно в порту Принца и ещё одно за границей — в академии Мангры.

— Ты не можешь выбрать? — спросила Виола, — Но что-то же должно нравиться тебе больше, чем всё остальное? По мне, работа должна приносить удовольствие, это важнее денег. Конечно, когда вопрос не стоит о выживании. Так что выбирай самое на твой вкус симпатичное.

Мельхиор с нежностью глядел на оживлённое личико Виолы. Она сказала то, во что он сам верил. Поэтому он продолжил:

— Не в этом дело. Ты помнишь, я тебе рассказывал, чем занимался у герцога Ренье в Мирели? Ну, соединение механики с магией? Пока что я не смог сделать того, для чего меня пригласили, но и на месте три года не стоял. Понимаешь, мне это очень интересно и я чувствую, что дело перспективное. Поэтому и стал копать в этом направлении, едва расстался с нанимателем.

— В смысле? — перебила его Виола, — Ты искал работу в том же духе? И где же ты её нашёл? Не в Мангре же?

— Ты правильно поняла насчёт работы в том же духе, но не совсем. Такого места я нигде пока не нашёл и не уверен, существует ли оно. Думаю, я должен сам себе его создать. Я больше не хочу работать на кого-то, хочу стать сам себе хозяином. Деньги у меня есть, не золотые горы, но и не пара гастов. Думаю, должно хватить для начала. Но мне нужен контакт с механиками, а их в Элидиане не найти. Так как Лиатин полностью отменил все гонения на магию, думаю податься туда. Поучусь, а заодно и подзаработаю.

Виола переспросила:

— То есть, ты хочешь уехать в Лиатин? Учиться механике, пробовать сочетать её с магией и в то же время делать и продавать… Что ты там сбывал в Балинаре? Зелья и эликсиры? Хорошая мысль. Они там должны стоить дорого. Даже если твоя механика пойдёт не сразу, даже если совсем не пойдёт, всё равно без куска хлеба ты не останешься. А куда там, в Лиатине?

Последние слова она выговорила как-то грустно.

— В столицу, в Лорну, — ответил Мельхиор, — я списался с парой механиков, которые заинтересованы в сотрудничестве. С третьим я познакомился здесь, он приезжал в Кассен по делам. Так что думаю ехать туда и, — тут он как в холодную воду нырнул, — приглашаю тебя с собой.

Виола широко раскрыла глаза и уставилась на него в полном недоумении. Так как она не стала возмущаться и кричать, что он слишком много на себя берёт, Мельхиор накрыл руку Виолы своей и продолжил мысль:

— Я же вижу, что ты готовишься бросить всё и уехать. Поэтому и запираешься каждый вечер, поэтому и считаешь что-то на бумажках. Ты права: сын всяко важнее, чем чайная, какая хорошая она ни на есть. Ты сможешь повторить свой успех на новом месте. Да, это будет не то же самое, но главное — это будет. А ребёнок… Разве я не понимаю: роди ты ещё десяток, всё равно Эди — твой первенец. Что, удивляешься, откуда я всё это знаю? От мамы. Моя мать умерла, чтобы вытащить меня из империи, дав этим возможность счастливого будущего, а могла бы плюнуть на меня, отдать имперским властям, чтобы те растили себе ещё одного мага-солдата. Она была молодая, красивая женщина. Без ребёнка её охотно бы взяли в жёны, она могла родить новому мужу ещё кучу детей и забыть про меня навсегда. Но она жизнь отдала за то, чтобы я стал свободным и выучился на настоящего мага, а не на имперского болванчика. Я не думаю, что ты любишь своего Эди меньше, чем моя мама любила меня.