Купчиха. Часть третья

Глава 19

* * *

Некоторое время всадники ехали по накатанной дороге, окружённой невысокими стенками из камней, которые местные крестьяне вытащили со своих полей. Затем стенки стали выше и превратились в уступы скал, но дорога оставалась всё такой же накатанной.

— По ней возят добытое на приисках, — пояснил Ули, — но сезон только начался и никто пока не добыл столько, чтобы везти это на телегах.

Теодор закивал в знак того, что понял, почему столь прекрасная дорога абсолютно пустынна, Виола с Мельхиором улыбнулись. Им было всё равно, главное, никто на пути не встретился, а лошадям не пришлось ломать ноги. Как только сады вокруг дороги сменились на скалы, уклон дороги стал круче. Лошади ступали медленнее, видно было, что они утомились. Да и день шёл к концу, солнце клонилось к горизонту, а тут, в горах, сумерки должны были наступить раньше, чем на равнине.

Тео волновался: успеют ли они добраться до убежища до темноты. Ехать по горам и при свете непросто, а, когда стемнеет, лошади ничего не стоит повредить себе ногу и тогда… О таком даже думать не хотелось. Наконец, когда солнце уже дотронулось своим краем до вершины отдалённой горы, Ульрих решительно свернул на тропинку, едва видневшуюся среди камней, кустов и пучков травы.

— Уже недалеко, — сказал он.

Остальные с облегчением выдохнули. Вряд ли они сегодня смогли проехать дальше. Эди проснулся и тихонько, хныкающим тоном донимал мать: когда уже будет привал и он сможет поесть, попить и побегать. Виола терпеливо разъясняла ему ситуацию:

— Милый, мы сбежали от злой тётки и пока нам угрожает опасность. Ты же не хочешь вернуться в замок? Нет? Так что сиди тихо, терпи, когда можно будет остановиться, я тебе скажу.

Очень убедительно, но действовало внушение минут пять, много семь, а потом всё начиналось сначала и Виоле приходилось терпеливо повторять одно и то же в разных вариациях. Ули попытался что-то сказать мальцу и получил в ответ злой взгляд и вопрос:

— А ты вообще кто такой?

Ули возмутился, хотел сказать что-то вроде: я твой отец, но под пристальным взглядом Виолы заткнулся и даже отъехал подальше вперёд. Мельхиор улыбнулся мальчику, но тоже промолчал.

Сумерки всё больше сгущались и грозили превратиться в настоящую ночь, когда маленький отряд наконец миновал небольшой перевал и стал спускаться в узкую горную долину. Она была настолько невелика, что даже в сумерках её территорию можно было охватить одним взглядом.

— Ну, где тут твоё убежище? — спросил Тео у Ульриха, — через час наступит полночь, а мы всё болтаемся по горам.

Ули поднял руку, ладонью обращённую к Теодору, как бы говоря: подожди. Ещё локтей пятьдесят и перед ними вдруг возникли ворота из жердей. Граф соскочил и открыл их своим спутникам, затем, когда все проехали, закрыл за собой и снова забрался в седло.

Дорожка вильнула вправо и ещё через сто локтей они оказались во дворе добротного двухэтажного дома под крышей из дранки.

— Дядя Стефан, тётя Эльза, я приехал! — радостно крикнул Ульрих.

На его голос из дома выбежала невысокая, полная женщина на вид лет пятидесяти.

— Деточка моя! — воскликнула она, — Приехал наконец! Да слезай уже со своего коня, иди сюда, я тебя поцелую! Столько лет не виделись!

Ульрих лихо спорхнул с лошади и симпатичная тётенька заключила его в объятья. Графёнок не соврал: видно было, что его тут знают и любят.

Выбравшись из объятий Эльзы, он обвёл взглядом двор и с тревогой спросил:

— Тётя Эльза, а где дядя Стефан? С ним всё в порядке?

Она вдруг засмущалась.

— Он в погреб спустился, оттуда не слышно, что происходит во дворе. Сейчас я его позову. Только, — она отвела взгляд, — сдал он сильно, после того, как его избила стража графини. Хромает и плохо слышит. Но жив, и крови в моче уже почти нет.

Она радостно улыбнулась Ульриху, а он стоял, как громом поражённый. Как такое могло случиться? Как проклятая графиня посмела?

Эльза тем временем оглядела тех, кто приехал с её бесценным Ули и спросила:

— Кто ж это с тобой? Твои друзья?

Виола, которая в этот момент слезала в лошади, усмехнулась про себя. Вот тётка молодец: вроде как не жаловалась, но информацию всю донесла куда нужно. Видно, для юного графа она- очень близкий человек, раз разговаривает с ним на ты.

— Друзья, — тётя Эльза, — подтвердил Ульрих, — самые близкие и дорогие друзья. Вот, знакомься: Виола и Теодор. Они спасли меня тогда, привезли из Элидианы, сумели сохранить мне не только жизнь, но и магию. А это их друг магистр Мельхиор, без него мы бы сюда не добрались.

Добрая женщина расчувствовалась, расцеловала Виолу и Тео, шепча им на ухо всякие милые слова, чтобы выразить свою признательность, а перед Мельхиором присела в низком придворном поклоне. Магов, как все здесь, она уважала и побаивалась.

Тут как раз на крыльцо вышел её муж и процедура ликования и знакомства повторилась. Стефан оказался мощным, высоким, кряжистым мужиком под шестьдесят. Он хромал, но палкой не пользовался, ходил так. На суровом, как из дерева вырезанном лице красовался довольно свежий рваный шрам через всю левую щёку. Виола чуть не охнула от жалости, а Теодор сразу определил, что мужика, скорее всего, задели моргенштерном на излёте. Если бы попали как следует, убили бы наповал. Это вот так развлекаются подчинённые графини?

Но юному графу Стефан был искренне рад. Надеялся, что он защитит своих подданных? Или просто был привязан к милому, славному, но довольно бестолковому парню?

Стефан первый обратил внимание на Эдмона, который, как только его спустили на землю, спрятался за спиной мага. То ли счёл его лучшей защитой, то ли просто воспользовался тем, кто у Мельхиора оказался самый длинный и широкий плащ.

— А что это за молодой человек с вами? Прекрасный юноша трёх лет от роду? — спросил хозяин дома, — Не пора ли его накормить ужином и уложить в кроватку?

Эди тут же вылез и, не давая никому сказать слова, протянул старику сво мальнькую ручку.

— Эдмон Бенье, будущий маг к вашим услугам.

Затем изящно поклонился и шаркнул ножкой, как безуспешно учила его Регина. Бедная женщина была уверена, что зря тратила время, но вот настал момент — и воспитанник вспомнил её уроки. Стефан был растроган.

— Милый мой, какой же ты красавчик и умница, — сказал он и добавил, — Но что же мы во дворе стоим? Заходите в дом! А я ваших лошадок обихожу и тоже приду.

Ули, Виола, а за ними и Эдмон с Мельхиором пошли за доброй Эльзой под крышу, а Тео увязался за Стефаном под предлогом, что лошадей много и вдвоём они скорее справятся. На самом деле он хотел исподволь выспросить у хозяина дома, чего им ожидать.

А Эльза тут же отвела мальчика умыться с дороги и сунула ему под нос огромную кружку молока с не менее впечатляющей краюшкой свежего, ещё тёплого хлеба, извиняясь, что ничего более подходящего для юных принцев, кем, без сомнения, является Эдмон, не нашлось. Мальчик не допил молока и не осилил весь хлеб: глазки у Эди слипались и его пришлось уложить. Эльза была готова уступить гостям свою спальню, которая находилась на первом этаже, но Виола настояла, что ей с сыном будет удобнее в гостевой, на втором. Туда и отнесли засыпающего на ходу ребёнка. Виола осталась с ним, потому что после случившегося Эди стал неспокойным, волновался, как бы его снова не разлучили с матерью и поэтому часто просыпался, чтобы удостовериться: Виола рядом.

Эльза заволновалась: бедная девочка даже поужинать нормально не успела. Она было хотела принести еду Виоле прямо в комнату, но Мельхиор её остановил. Он сейчас перекусит и сменит Виолу с дежурства. Ей приятнее будет отдохнуть за столом и поучаствовать в общей беседе. Женщина наскоро собрала на стол и, не успела она закончить, как из конюшни вернулись мужчины. По их виду можно было понять, что они нашли общий язык и довольны друг другом.

Все сели за стол, но Мельхиор очень скоро поднялся и откланялся, дав понять, что пришлёт вместо себя Виолу. Когда он ушёл, Ульрих с облегчением выдохнул. Ему не в чем было упрекнуть старшего собрата по профессии, тот вёл себя безупречно, но одним своим существованием отравлял графу жизнь. Стоял как скала между ним и Виолой и не собирался уступать дорогу.

Не прошло и двух минут, как девушка спустилась и села рядом с отцом. Выглядела она усталой, даже замученной, но спокойной. Она чувствовала, что в скрытой от людей горной долине ни ей, ни ребёнку ничто не угрожает, по крайней мере сейчас. Сидела, слушала, что рассказывает Стефан о жизни в графстве под ругой Гедвиги, неопределённо улыбалась…

А мужчина излагал очень неприятные факты. С тех пор, как Гедвига получила от пасынка доверенность на правление, дела пошли вкривь и вкось. Никто из присутствующих в этом и раньше не сомневался, но теперь они узнали подробности. На самом деле графиня не правила, она только обозначила свои требования, а затем передала всё в руки начальника своей личной стражи, Хельмута. Это внешне приятный мужчина с хорошими манерами оказался тираном похлеще любого из длинной череды графов Эгонов. Те всё же всегда соблюдали границы, потому что знали: графство принадлежит им, они должны передать его потомкам. Поэтому даже самые жестокие из них не разоряли свои земли подчистую.

Хельмут же пришёл сюда не так давно с целью обогащения. Ему плевать было на графство, хотелось только набить карманы. Ради этого он и к графине подъехал. Ни Стефан, ни его жена не сомневались: до того момента, когда на Гедвигу наложили проклятие, Хельмут был её любовником. О том, что между ними случилось после, супруги не знали: как раз тогда Стефан отказался подчиниться распоряжению Хельмута и выплатить повышенный налог, отговорившись тем, что молодой граф Ульрих пообещал ему, что до конца жизни не возьмёт с него и его семьи ни гаста налогов.

Напрасно он уповал на авторитет отсутствующего. Его избили и бросили умирать на дороге. К счастью, двое старых друзей под покровом темноты его подобрали и перенесли в долину. Сюда люди Хельмута не суются. Он нанял их из выгнанных из гильдии наёмников, они плохо знают горы и боятся заблудиться. Но на всякий случай Стефан с Эльзой приготовили им подарочки: если что — камнями засыпят по самую маковку.

— А Гедвига? — спросила Виола.

— А что она? — вопросом на вопрос ответил Стефан, — Она во всём верит Хельмуту, на него ей жаловаться бесполезно. Та самая женщина, которая её прокляла, как раз и пыталась. Стражники обобрали её как липку, да ещё и изнасиловали вместе с маленькой дочкой. Девочка умерла, а безутешная мать пришла к графине жаловаться. Вместо этого сама попала в жернова: её же и обвинили не знаю только в чём. Я в это время лежал здесь в горячке. И знаете? Мне жаль, что эта бедняжка прокляла только графиню и ничего не сказала о мерзавце Хельмуте.

— Ничего, — тряхнул кудрями Ульрих, — Живым он отсюда не уйдёт, или я не Ульрих Эгон!

Эльза тем временем тихонько пыталась расспросить Виолу:

— Деточка, — ласково проговорила она, — этот очаровательный малыш — твой сынок?

Засыпающая Виола кивнула.

— Чудесный мальчик и очень на тебя похож. А ещё, — голос женщины стал сладким, как патока, — очень он напоминает нашего Ули в детстве. Такие же ясные глазки, да и носик… Я, как увидела, сразу подумала: не он ли новый наследник, которого нашла Гедвига? И не удивляйся так, — добавила она, видя как лезут на лоб брови Виолы, — мы тут, конечно, оторваны от жизни, но не настолько, чтобы не знать новостей нашего графства.