Купчиха. Часть третья

Глава 11

* * *

Парень стоял и растерянно хлопал глазами, не произнося ни слова. Виола застала его врасплох и теперь он никак не мог собраться и сосредоточиться.

Мельхиор мрачно разглядывал своего соперника. Ульрих больше не походил на потерявшегося щенка. Прошедшее время пошло ему явно на пользу. Нет, рост так и остался очень-очень средним, зато плечи стали шире, черты лица твёрже и мужественнее. Даже сейчас, в момент растерянности, осанка выдавала уверенность в себе. Теперь это был не хорошенький мальчик, а красивый молодой мужчина. Очень красивый и бесконечно привлекательный. Странно было бы для Виолы выбрать не его.

А Виола смотрела и не могла понять, как она так ошиблась. Перед ней стоял совсем не тот милый мальчик, к которому её неудержимо влекло. Парень, опиравшийся о косяк двери, был гораздо эффектнее и мужественнее того Ули, которого она знала, но этот красавчик не вызывал у неё того непередаваемого чувства безопасности, которое тогда бросило её в объятья молодого графа. Это Ульрих Эгон был обычным парнем. Самоуверенным, самодовольным, самовлюблённым. Куда девались нежность и теплота, которые привлекли её когда-то? Даже сейчас, в минуту растерянности, он оставался холодным и далёким. Виола чуть не сделала шаг назад, с её губ чуть не сорвались слова: "Извините, я ошиблась"… Но тут она вспомнила, зачем сюда пришла, и её ноги словно пришпилило к полу. Отступать она не собиралась.

Молчание первым прервал Ульрих. Отступил в сторону, приглашающе махнул рукой и произнёс бесстрастно:

— Заходите. Я вижу, у вас серьёзный разговор. Незачем привлекать внимание посторонних.

Он был потрясён, увидев у себя под дверью Виолу, да ещё в сопровождении того мага, у которого они проходили практику. Как его? Мельхиор? А когда услышал, что Гедвига, оказывается, украла сына его бывшей подруги, то ему стало совсем нехорошо. Что это может значить? Неужели Сильван не соврал и Виола действительно родила от него? Похоже на то. В то, что Гедвига ошиблась, он не верил: старая сучка непременно бы выяснила всё до тыка прежде, чем пускаться в авантюры. А раз так… Это меняет дело. Полностью. Договор с Матильдой может лететь псу под хвост. Она точно знала, что у него есть сын, и лгала. Ох… Только не надо показывать, как глубоко его затронуло это известие. Даже одной Виоле не стоило, а тут ещё этот её приятель…

За последнее время Тильда хорошо его натренировала держать лицо и не показывать своих чувств, поэтому он себя не выдал. Сохранил равнодушный вид и пригласил всех к себе. Нечего стоять в коридоре, даже если он пока пустой. А то не пройдёт и пары часов, как по всему университету пойдут сплетни, одна другой занятнее.

К счастью, Виола не стала мяться и изображать из себя робкую селянку. Взяла своего сопровождающего за руку и мимо стоящего столбом Ули вошла в гостиную.

Окинула взглядом помещение, решительно прошла к стоящим у окна двум креслам, заняла одно и сделала знак Мельхиору: садись на второе. Маг оценил её ловкий ход: они оказались спиной к свету, в то время как хозяин должен был сесть напротив, так, чтобы его лицо освещалось солнцем, как раз сейчас заглянувшим в окно.

Ули сделал то, что ожидалось: взял стул и сел напротив. Сейчас можно было видеть, как он напряжён. Личина бесстрастия трескалась и осыпалась прямо на глазах, парень оказался не на шутку взволнован. Осталось только понять, чем именно.

То ли до него наконец дошло, что у него растёт сын, которого украла его мачеха, то ли он просто боится неприятностей, а возможно, он вообще в сговоре с Гедвигой. Кто знает этих графов? Мельхиор зорко следил за ним, беспокоясь, чтобы парень не сказал и не сделал чего-нибудь такого, что погубило бы их миссию и причинило боль Виоле.

Некоторое время всем молчали, собираясь с мыслями. Наконец Ульрих не выдержал первым:

— Ты что-то сказала про сына, которого похитила моя мачеха. Я — не она, ничего об этом не знаю и, если честно, не понимаю, что ты от меня хочешь.

— Я хочу, чтобы ты дал нам карту, — просто ответила Виола, — карту того места, где она тогда тебя держала. Я предполагаю, что и сейчас она спрячет мальчика в том самом месте, поэтому прошу: укажи туда дорогу. Больше я никогда ничего от тебя не потребую, не бойся.

Кажется, последние слова были лишними. Равнодушие слетело с Ули как труха, глаза гневно засверкали.

— Я ничего не боюсь, — прошипел он, явно стараясь не сорваться на крик, — Но не кажется ли тебе, что нам надо для начала объясниться? Я имею право знать правду.

Как ни странно, его волнение и гнев помогли Виоле взять себя в руки и не заплакать. Она тут же подняла голову и храбро посмотрела в глаза своего бывшего любовника.

— Зачем? — спросила она холодно, — Зачем нам объясняться? Всё и без того давно ясно. Ты свой выбор сделал, я сделала свой. Не стоит ворошить то, что уже забыто и быльём поросло. Мне нужна от тебя помощь в конкретном деле. Помоги или откажи, но не лезь в мою душу с ногами.

— Нет уж! — возмутился Ули, — Я хочу знать, кому помогаю! Ты приходишь ко мне, говоришь о сыне, явно намекая, что это мой ребёнок, а я, как дурак, впервые о нём слышу! Вообще, так не делается! Сначала перестала отвечать на мои письма, потом больше чем через полгода подослала ко мне Сильвана со странной историей про ребёнка, которого ты якобы от меня ждёшь, потом снова испарилась… А теперь вдруг через столько лет я узнаю, что Гедвига украла твоего сына! Что я должен думать?

Если бы в пределах досягаемости стояло хоть что-нибудь, оно полетело бы Ули в голову. Его слова так разозлили Виолу, что она себя не помнила. Хорошо, что рядом всё время находился Мельхиор. Он взял её за руку, погладил пальцы и тихонько подул на щёку, шепча про себя успокаивающее заклинание. Затем, когда она перестала тяжело дышать, обратился к графу:

— Слушай, парень, ты идиот или как? Ты хоть понял, что сейчас сказал?

— В чём дело? — встрепенулся Ульрих, — Я, кажется, нигде не погрешил против истины. И вообще, кто вы такой и что здесь делаете?

Мельхиор встал во весь свой немалый рост и посмотрел на молодого мага сверху вниз.

— У тебя что, память отшибло? Кажется, знакомились. Прошло не так много лет, чтобы ты забыл, в чьём доме жил на практике по общей магии и кто тебя спас от твоего любимого дядюшки. Мельхиор меня зовут, магистр Мельхиор Нарденн, свободный маг. А пришёл я сюда вместе с моей невестой, потому что негоже порядочной женщине таскаться по квартирам посторонних мужчин. В своё время ты отказался от этой женщины и её ребенка. Так вот: теперь они мои. И знаешь что: можешь ничего нам не рассказывать: и так найдём. Существуют же поисковые заклинания.

Он обнял Виолу за плечи и сказал ей:

— Пойдём, нам тут нечего делать.

Она было кротко послушалась: поднялась с кресла и сделала шаг к двери. Но тут Ули сообразил, что так ничего и не узнает, и бросился им наперерез. Одновременно с этим открылась дверь спальни и оттуда вышла хорошенькая молодая женщина, весьма условно одетая в облако дорогого шёлкового кружева.

Несмотря на общий вид дурочки домашней, глаз у неё оказался цепким и внимательным. Она живо оценила ситуацию, подскочила к Ульриху, вцепилась ему в локоть и воскликнула голоском избалованной девочки:

— Ули, что за шум? Кто эти люди? Что они здесь делают в такой час?

Мельхиор ещё упорнее потащил Виолу к выходу, надеясь, что девица в неглиже задержит Ульриха и не даст ему снова пристать с дурацкими вопросами и разговорами. Но молодой граф не глядя стряхнул красотку со своего локтя, да так, что она отлетела, шлёпнулась на попу и в ужасе замерла, а затем всё же исхитрился схватить Виолу за рукав.

— Стой, стой! — крикнул он, — Ты не уйдёшь, пока мы не поговорим. А ты, — обернулся он к хорошенькой кукле, так и сидевшей на полу, — иди оденься. Нечего при чужих людях шляться полуголой. Приведи себя в порядок и возвращайся. Кажется, у меня появились вопросы и к тебе.

Мельхиор не ожидал, что Ули с возрастом так изменился. Надо же! Казался таким лопоухим мальчишкой, которым каждый может крутить как захочет, и тут вдруг командный голос прорезался. Он не желал продолжения и с радостью утащил бы Виолу, но она вдруг передумала и стала упираться, не желая покидать поле боя. Не хватать же её на руки и не уносить, в самом деле!

А девушка, ещё минуту назад готовая покорно следовать за своим новым женихом, развернулась, подвинула себе ближайший стул и села, всем своим видом говоря, что так просто с ней не справиться. Появление гипотетической соперницы повлияло на её решимость гордо уйти. Раз Ули сказал, что она перестала отвечать на его письма и стал уверять, что она не писала ему про свою беременность, значит… Правильно! Кто-то воровал её послания прямо из почтового артефакта. И сдаётся ей, что делала это та самая красотка в кружевах. Её необходимо разоблачить. Пусть на Ули Виоле теперь по большому счёту плевать, но гадюка не должна пользоваться плодами своей подлости. К тому же они пока не узнали то, за чем пришли. Если удастся убедить паршивца, внушить ему, как он был неправ, то карта нужной местности, считай, у них в кармане.

Она и не подозревала, во что выльется её решимость расставить все знаки препинания по местам. Начала с того, что сама потребовала, чтобы Ульрих рассказал, как так получилось, что он перестал ей писать. Он попытался возразить, говоря, что это она забросила переписку, но Мельхиор презрительно хмыкнул:

— Это ты можешь говорить кому-нибудь другому. Виола тогда работала в моём доме и я был свидетелем, как бедная девочка ждала твоих записулек. Прямо расцветала вся, когда получала послание и бежала строчить ответ. Потом письма стали приходить всё реже и она на глазах теряла свою жизнерадостность. Ближе к началу зимы, да что я вру? В середине осени ты совсем перестал ей писать. Разве не так?

Ульрих вместо ответа низко наклонил голову, чтобы никто не мог видеть его глаз. Затем вскинул её, тряхнул волосами и посмотрел на Мельхиора с вызовом.

— Что, хотите сказать, что я перестал ей писать как только узнал о ребёнке? Враньё! Я понятия не имел! Она мне ни о чём не сообщила! А вы знали? Вы, который так её защищает?

Мельхиор вдруг зло сощурился.

— Я, в отличие от тебя, никакого отношения к её беременности не имел, потому она мне ничего не сообщала. А тайком разглядывать чужие ауры я считаю низостью, поэтому знал не больше твоего. Только видел, как она поначалу расцветала, вся лучилась счастьем, а потом стала худеть, бледнеть и вянуть. Мальчика я увидел и узнал о его существовании совсем недавно, когда Регина позвала меня в гости, — он хотел что-то добавит на эту тему, но сдержался, сказал только, — Если ты сомневаешься, чей это сын, не поленись, найди и посмотри на него. Он до отвращения похож на тебя, мерзавца.

Неизвестно, что бы ответил на это Ульрих, только дверь спальни снова открылась и оттуда выпорхнуло чудное виденье: ведьма при полном параде. Матильда и так была очень хорошенькой, а в желании унизить соперницу просто превзошла сама себя. Она вышла на середину комнаты, приняла изящную позу и капризным тоном протянула:

— Вот я и переоделась. Нравится?

Не дождавшись ответа от ошалевшего Ули, спросила томно: