Валькирия

21

Райере окончательно покинул её через месяц. Санъяре этот месяц показался самым коротким в её жизни.

Сначала она не могла поверить в то, что он действительно собирается уходить. Всё ждала, что этот поворот окажется лишь ходом в многоэтапной стратегической игре, которую он вёл долгие годы, и ниточки которой теперь пытался передать ей в руки.

Потом злилась на него. Била кулаком по стене и даже накричала один раз на учителя. Он говорила, что не хочет этого долга, не хочет ничего менять, и много чего ещё… Но Райере только молча выслушал её и предложил пойти отдохнуть. Казалось, её поведение совсем не задело его и в этот раз он даже не сказал ученице, что нужно держать себя в руках.

Тогда-то Санъяра внезапон поняла, что всё это всерьёз. Он действительно собирался оставить её одну.

Он стала уговаривать его, убеждать, что можно найти другой путь… Но Райере только смотрел на неё и ничего не отвечал.

Санъяра начала приходить в отчаянье. Будь это её выбор, она продолжила бы борьбу, но Райере бороться не хотел.

И к тому часу, когда была назначена церемония отхода ко сну, девушка успокоилась и поняла, что осталась одна.

К тому моменту инаугурация нового намэ уже давно была проведена, уже больше трёх недель она считалась официальным главой Храма Свинцовых Волн. Но за весь месяц никто из других каст ни разу не потревожил её и не пытался назначить встречу.

После ухода Райере всё резко изменилось. На следующее же утро она увидела парящие над крепостью цитадели. На мгновение запаниковала, решив, что это война. Сходу не могла вспомнить, как нужно в подобном случае поступить… Но оказалось, что это всего лишь Калая и Саварэ решили почтить память покинувшего их соратника. И поговорить. В один и тот же день.

Санъяра не знала, какая из этих двух встреч менее желанна для неё. Калая вызывала у неё отвращение, Саварэ — недоумение и смутный страх. Раньше, когда она была простым воином, её насторожённое отношение к Саварэ было весьма абстрактно, она неодобряло его пристрастия в выборе пути, но всерьёз не задумвыалась о том, какие последствия они могут иметь. Что же касается Калаи, Санъяра попросту старалась её избегать. Каждая встреча с Ласточкой оставляла у неё в душе неприятный осадок.

Именно поэтому начать она решила с Калаи, чтобы побыстрей отделаться от самой неприятной части обязанностей.

Разговор с крылатой, которую Санъяра считала виновницей смерти своего учителя, занял добрую половину дня. Калая плела кружева слов, спрашивала, как Санъяра относится к игре в дранж. Санъяра не увлекалась играми, её раздражала необходимость то полагаться на удачу, то планировать свои ходы на несколько шагов наперёд. Но она понимала, что Калая задаёт подобные вопросы неспроста и что любые сведенья в отношении её пристрастий будут использованы против неё. Санъяра сказала, что уважает традиции подобных игр и наконец, в третьем часу после полудня, сумела выпроводить гостью за дверь.

К тому времени Санъяра уже заметно утомилась переговорами и когда Саварэ в знак примирения предложил ей провести дружеский поединок, не знала, радоваться или плакать. Она попросила дать ей полчаса на подготовку и потратила это время на медитацию. Ей удалось изгнать из головый обрывки утомительной беседы с Ласточкой и на утёс, где они с Райере обычно проводили учебные спарринги, Райаре пришла посвежевшей и почти отдохнувшей.

Знакомая обстановка мгновенно ударила по нервам горечью воспоминаний, которым не дано было снова обратитсья в жизнь. Всё было слишком похоже и в то же время неправильно. Но Санъяра напомнила себе, что битвы не выбирают часа и отсалютовав противнику саркаром вступила в бой.

Санъяра думала, что прекрасно владеет несколькими видами оружия ближнего боя. В последнее время она постоянно побеждала в спаррингах Райере и могла с уверенностью сказать, что он не поддавался.

Тем сильнее был её шок, когда оказалось, что Саварэ разом быстрее, мощнее и ловчее её. Казалось он заранее знает каждый её удар, и к концу получасового поединка, в котором противник явно сдерживал свои силы, Санъяра едва не отправилась вниз с утёса.

Саварэ успел перехватить её руку раньше, чем Санъяра раскрыла крылья, и поставил девушку обратно на камни. Когда он посмотрел ей в глаза, Санъяра ожидала услышать насмешку — и была поражена в очередной раз за время этой встречи:

— Твой полёт хорош, намэ, — Санъяра не ощутила насмешки в этих словах, только горечь. — Райере хорошо тебя обучил. Но знаешь, в чём твоя беда?

— Ты хочешь мне сказать? — спросила Санъяра, стараясь не выдать злость.

— Ты боишься Песни Смерти. Отвергаешь её, пытаешься заглушить свою кровь. Но Песнь — это мы с тобой. Мы непобедимы, пока следуем её путём.

Сказав это Саварэ развернулся и направился к храму, оставив девушку в одиночестве размышлять над его словами.

К вечеру обе крепости покинули небо над зиккуратом и Санъяра очень надеялась, что следующий день проведёт, восстанавливая душевное равновесие.

Не тут-то было.

Утро началось с вестей о том, что в гостевых покоях её ожидают ещё двое послов.

Первой из них была та самая помошница, которую потребовала взять в храм намэ талах-ан. Тот факт, что Райере долгое время отказывался от помощи касты мастеров, заранее настроил Санъяру против неё. Каково же было её удивление, когда, войдя в комнату для бесед, она увидела перед собой Игре.

За прошедшие годы рыжеволосая валькирия изменилась самую малость. Лицо её стало чуть более усталым, под глазами залегла сеточка морщин — и то и другое для валькирий этого возраста было признаком ранней старости. Но когда она подняла взгляд на хозяйку храма её зелёные глаза блестели точно так же как пять лет назад, а круглые щёки оставались такими же румяными и аппетитными.

На коленях Игре держала какую-то массивную книгу.

— Я конечно понимаю, что катар не отказаться от производства этих бесполезных мечей, но может объяснишь мне, почему в вашем храме только двадцать процентов валькирий имеют доступ к использованию луча?

— Чего? — Санъяра моргнула.

— К использованию луча, — пояснила Игре. — Вы живёте как дикари. Ваше проклятое оружие требует окгромного расхода металла, но я готова с этим смириться. Однако как быть с тем, что к вам прибывает всего по двадцать обрезов льна в месяц.

Санъяра продолжала растеряно молчать.

— Посевные почвы вокруг вашей горы неплохи и довольно просторны, но благодаря глупому упрямство намэ Райере, да будут пухом ему облака, они почти не обрабатываются. Конечно сами вы не станете пачкать руки в земле, но это кощунство, так глупо расходовать землю, которой не хватает большинству. К тому же, я не понимаю, что вы вообще едите?

— Мы охотимя, — коротко выдавила Санъяра.

— И даром опустошаете окрестные леса, — Игре вздохнула и порывшись в складках одеяния протянула Санъяре свиток. — Просто подпиши. Всё остальное я сделаю сама.

Следующая встреча, после первой, её как-то даже не очень удивила. Она из неё словно бы проистекала.

В другом домике для гостей положив на колени струнный инструмент и неторопливо извлекая из него мелодичные звуки сидел Вейде.

В отличии от Игре он совсем не изменился, внешне ему всё так же можно было дать восемнадцать человеческих лет, так что Санъяра даже задумалась на мгновение — а сколько ему на самом деле?

Игре почувствовал её появление, но его выдало лишь лёгкое замедление в движении пальцев.

— Мастер Вейде? — уточнила Санъяра. — Чем обязана нашей встрече.

— Намэ… — Вейде ещё на несколько мгновений погрузился в игру. Прикрыл глаза. Почему-то вздохнул. — Мой намэ посылает меня в подарок вашему храму, чтобы скрасить ваши закаты приятной игрой.

«Шпионить за мной», — с досадой перевела Санъяра про себя.

Несколько дней она провела, смиряясь с мыслью о том, что за её правлением будут наблюдать двое почти посторонних людей и пытаясь разрешить для себя вопрос, почему этой участи избежал намэ Райере. Ответ напрашивался не утешительный: Райере попросту заслужил уважение и доверие, а она — нет.

Случалось, что уходя в Покои Вечного Сна наставники оставляли ученикам записи с мыслями, которые считали наиболее важными для будущего поколения. Были такие записи и у Райере, но слушать её было слишком больно, чтобы Санъяра сумела на это решиться.

Игре с раздражающим напором взяла на себя заботы об обеспечении храма всем необходимым и ненужным и там, где ещё недавно царили тишина и покой теперь то и дело что-то носили, двигались прибывшие по её приглашению стаи талах-ан, на площадку для посадки кто-то всё время прибывал.

Так что когда на третий день прибыли очередные гости Санъяра вовсе не обратила на них внимания и поняла, что происходит нечто действительно важное только когда дверь в её чайную комнату бесшумно отворилась.

Санъяра ощутила движение и мгновенно вскинула голову — да так и замерла, не зная, что делать, и что сказать.

— Ваш храм очень красив в пору цветения, — тихо сказал Наран.

Санъяра сглотнула, силясь совладать с одеревеневшим языком.

— Прочти, что не сумел найти крылатого, который должен был известить тебя о приходе гостей.

Такого крылатого у Санъяры не было, но в этот момент это волновало её меньше всего.

— Что ты здесь сделаешь? — сделав над собой нечеловеческое усилие, выдавила она.

Наран сложил руки перед грудью в церемониальном жести преветствия и покорности и грациозно поклонился.

— Мастер Наран из Храма Золотой Осы прибыл по просьбе своего наставника чтобы помогать намэ Храма Свинцовых Волн.

На несколько бесконечно долгих секунд в комнате повисла тишина. Санъяра могла стерпеть рядом с собой помошницу намэ (), могла смириться с тем, что рядом будет шпион из зиккурата талах-ир… Но она не хотела, чтобы Наран ей помогал.

— Прежде чем ты возразишь, — проговорил Наран, как будто мысли прочитал. — Хочу тебя от души предупредить, чтобы ты не ссорилась раньше времени с кастой талах-ар.

— Угрожаешь мне? — скупо уточнила Санъяра.

— На твоём месте я бы не ссорился с ними вообще, — продолжил Наран, проигнорировав агрессию в её словах. — К сожалению, расклад сил сейчас таков, что стоит тебе оступиться, и намэ Латран нанесёт удар.