Валькирия

22

За время, прошедшее с века Основания, когда были заложены первые двенадцать зиккуратов, Каждый из храмов Катар-Талах накопил множество чертежей для производства оружия и столько же способов его ковки и закалки. Многие из тех видов оружия, которыми пользовались во времена Первого Зиккурата, были забыты и утрачены. Но на протяжении веков оружейники катар трудились над тем чтобы восстановить хотя бы коллекционные образцы.

Всё это богатство хранилось в закрытых залах на верхних этажах центрального храмого здания и допускались туда только намэ и несколько его приближённых. Ученики могли попасть лишь в приёмную комнату куда с разрешения их наставника выносили часть сокровищ.

У Санъяры же всегда был особый допуск в это место. Райере доверял ей с тех пор, как она прошла первое испытание, и теперь сидя в своей любимой комнатке посреди драгоценных изогнутых мечей Санъяра с горечью думала о том, что знает, почему. Дело было не в не, не в её характере или способностях, а всего лишь в том, что Райере сам руководил закладкой её программы и знал все её слабые стороны лучше, чем она сама.

Раньше мысль о том, что многое в ней заложено до рождения, не пугала и не тревожила Санъяра, но теперь она болезненно пыталась отличить своё собственное от того, что предназначил ей наставник.

Когда дверь открылась она, не поднимая головы, ощутила присутствие Нарана, но только разозлилась ещё сильней.

— Как ты сюда попал?

— Мне удалось убедить твоих стражей, что я пришёл поделиться важными новостями.

— Ты соврал, — резюмировала Санъяра.

— Ни капли. Мне нужно поговорить с тобой о многих важных вещах и я действительно не могу рассказать им о каких именно.

Санъяра стиснула зубы и напомнила себе, что теперь ей положено сохранять самообладание, что бы не произошло.

— Ну, полагаю, ты можешь начинать, — она опустила на колени любимый изогнутый клинок и продолжая поглаживать его кончиками пальцев, как могла бы гладить кошку, откинулась на спинку кресла.

Мгновение Наран колебался — видимо, в его уме этот разговор должен был проходит как-то не так. Потом решительно опустился в кресло напротив, наклонился, сцепил пальцы в замок и внимательно посмотрев на девушку вдумчиво произнёс:

— Санъяра, я понимаю злость. Понимаю твоё недоверие. Но я здесь не для того, чтобы шпионить для своего наставника. Я искал возможности оказаться рядом с тобой. Мне жаль, что она представилась только сейчас.

Санъяра помолчала. Некоторое время она задумчиво разглядывала его красивоое лицо силясь спрятать поглубже горечь.

— Я позволила тебе находиться в своём храме, — негромко и очень спокойно произнесла она. — Не из страха перед твоими учителями, а потому что посчитала это правильным сама. Но я не говорила тебе, что позволю находиться рядом с собой или буду снова прислушиваться к тебе.

— Дай. Мне. Шанс, — упрямо повторил Наран и в глазах его проскользнул тот холодный огонь, который Санъяра ловила очень редко — но который, как она теперь точно знала — всегда пылал под периной напускной мягкости. Вот только ради кого горел этот огонь — или ради чего? Санъяра слишком сильно сомневалась, что ради неё.

— Дело не в том, Наран, что ты обидел меня. Дело в том, что ты предложил союз моему храму и затем использовал ресурсы зиккурата Свинцовых Волн против него же. Я не люблю ложь, а ты мне солгал и использовал меня. Но мы бы разошлись с миром, если бы твоя ложь задела только меня. Не думай, что моя прямота позволит тебе снова манипулировать мной во вред тем, за кого я отвечаю. Хочешь получить шанс на прощение, на мир и на новое сотрудничество? Что ж, хорошо. Тогда первое что ты должен сделать это принести мне результаты своих исследований о первом мире. Как и обещал когда-то.

Наран молчал.

— Настоящие результаты, — повторила Санъяра с нажимом. — Не то, что ты мне прислал.

— Перевод был настоящим, — глухо откликнулся наконец талах-ар. — На тот момент я ничего больше не знал.

— Что же произошло потом?

Наран помолчал. Санъяра сама не заметила, как сместился ракурс разговора — несмотря на то, что она всё ещё могла что-то требовать, на деле уже готова была слушать то, что Наран с самого начала собирался ей рассказать.

Наран вздохнул.

— Ты наверняка знаешь о том, какие интересы преследовал мой учитель, ведь так?

— Только не говори, что он заставил тебя отдать результаты исследований ему и запретил кому-либо о них говорить.

— Не совсем так… но отчасти — да. Я не хотел вам вреда. Надеялся, что смогу представить перед ним всё так, как видел сам. Не буду врать, что доверял ему и попался на ложь. Я никогда не считал катар опасными, Санъяра. Если потом ты дашь мне время я расскажу тебе почему. Но так или иначе в тот момент мне не хотелось, чтобы он использовал открытие против вас. Однако я всё ещё хотел самостоятельно исследовать Первый Мир. Чтобы он одобрил мои исследования мне пришлось поделиться с ним частью открытий… Но хотя до тех пор он считал мои искания бессмысленными, теперь сразу же почувствовал их потенциал. Больше от меня ничего не зависело. Прости.

— Я не верю тебе, — с горечью откликнулась Санъяра. — Ты слишком умён, Наран, чтобы не справиться и попасть в зависимость.

— Но он мой учитель, Санъяра. Прости, но ему я ничего противопоставить не мог.

Санъяра вздохнула. Ненадолго прикрыла глаза пытаясь примирить терзавшие её противоречивые чувства.

— Если хочешь чтобы я дала тебе шанс, — сказала она наконец. Подняла веки и внимательно помотрела на Нарана. — Ты должен принести мне всё, что нашёл. Только тогда, если твои материалы убедят меня в том, что теперь это не ложь, мы с тобой поговорим о другом.

С того момента минуло три дня и от Нарана не было вестей. Санъяра с досадой думала, что видимо долг перед учителем оказался для него сильней. Она не жалела о своём требовании. Умом понимала, что Наран должен определиться со своими приоритетами — и если для него останется главным служение храму Золотых Ос, ей как минимум следует об этом знать.

Новые обязанности, разворачивались кругом неё глобальной стратегической игрой. Раньше учитель давал ей задания в подобных илюзорных симуляторах и происходящее не было чем-то совсем новым. Свыкнуться с этой реальностью оказалось даже проще, чем впервые вступить в настоящий бой. Санъяра начинала подозревать, что и эта внутренняя готовность была заложена в ней на этапе проектирования в Колыбели Жизни. Ощущение, что она оказалось лишь стрелой, кторая ждала пока её опустят в ложе арабалета, одновременно успокивало и вызывало досаду. Но на самом деле текущих проблем было так много, что она не успела толком об этом переживать.

Игре развила бурную деятельность. Она видимо не ожидала, что Санъяра действительно прочитает принесённую ей доверенность, но Санъяра сразу же порвала её и сказала, что полным исполнителем её воли талах-ан не станет. Тратить время на обсуждения и пересмотр договорённостей она тоже не собиралась. Санъяра прекрасно понимала, что Игре связана долгом перед своей намэ и не может выставлять слишком резкие ультиматумы. Какой бы не была её напускная жёсткость, в конечном счёте её задачей было остаться при храме, а задачей Санъяры — определить путь этого храма и вести его вперёд.

Санъяра дала понять, что полномочия новой помошницы будут широки, но ей всё-таки придётся отчитываться перед намэ в наиболее важных решениях и несколько дней Игре терзала её, старательно принося для обсуждения каждый вопрос о том в какую звезду сколько выделить зерна.

Санъяра на это даже не злилась. Это был очевидно ожидаемый ход. И к концу месяца Игре начала уставать.

Присутствие Вейде в целом шло атмосфере в храме на пользу. Если он что-то и докладывал своим наставникам, то пока что Санъяра не видела от этого никаких последствий. Да и ей нечего было скрывать — сразу после появления музыканта она обдумала как её деятельность должна выглядеть со всех сторон — и выходило, что стыдиться ей нечего. Да, она бывала резковата в решениях, но это лучше, чем прослыть бесхребетной. Да, она ставила превыше других добродетелей воинскую доблесть, смелость и честь своих крылатых — но так ей и не библиотекой предстояло управлять, чтобы кичиться их знаниями или искуством сложения стихов. Санъяра считала, что в храме дожлен быть порядок, но не желала лезть в личные дела тех, кто находится под её опекой, конфликты рассуждала с точки зрения того, что принесёт больше пользы храму в целом. В то же время задумавшись о том, что о её действиях теперь наверняка будут говорить за пределами храма, она решила, что стоит уделить некоторое внимание его внутреннему убранству. Храмовые сады и без того всегда казались ей прекрасными в своей дикости, а тяжесть каменных стен зиккурата даровала защиту и успокоение. Вместо того чтобы менять что-либо она рассказала о своём виденье Вейде. Санъяра провела целый день показывая ему самые живописные закутки, и только улыбнулась иронии судьбы, когда через пару дней услышала в его исполнении песню, вдохновлённую новыми впечатлениями.

Калая и Саварэ пока что не давали о себе знать, хотя слова последнего всё ещё будили в душе Санъяры смутную тревогу.

Она много думала о том, что вечные самоистязания Калаи абсурдны и унизительны для катар. Они царапали её гордость, казались предательством по отношению ко всему тому, чему учил её Райере — и предательство самой Калаи служило лучшим подтверждением её бесчестия.

Но и мысль о том, чтобы прислушаться к Песни Смерти и последовать её зову пугала. Санъяра знала, что лучший способ преодолеть страх — пойти ему навстречу. Поэтому через несколько дней после тревожного визита она уединилась в комнате для медитаций и попыталась прислушаться к той грозной и притягательной музыке, которая звенела в её крови.

Чем глубже Санъяра погружалась в себя, тем отчётливее слышала звон клинков и видела всполохи пламени. Ничто из этого не пугало её, напротив, она ощущала себя целостной, как никогда. А когда очнулась с трудом перевела дух — таким чужим и холодным показался ей окружающий мир.

— Что… — прошептала она. — Кто меня… разбудил?

Голубой подол одеяния талах-ар всколыхнулся в воздухе и подняв голову Санъяра увидела перед собой красивое мужское лицо в обрамлении золотистых волос, падавших на плечи.

— Я принёс, — тихо сказал Наран. — Будет лучше, если ты посмотришь записи прямо сейчас.