Соннасарнова. Элит

Глава 9. Предсказание задним числом

Vaticinia post eventum

Легкий аромат мирры. Парфюм «Священные слезы Фив». Хозяин снова приходил, пока он спал. Всегда именно так, он приходит, пока Мойзес спит. Почему подгадывает именно так? Мойзес ни разу не видел его лица. Скорее всего, он от кого-то скрывается. Возможно, он разыскиваемый преступник. Мойзесу все равно. Для него он был спасителем. Тем, кто вытащил его с улицы, позволил жить в своем доме лишь за условную плату — работу по дому, которая почти не требовалась. Вытереть пыль с дорогих старинных экспонатов, побеспокоиться о паутине. В доме хозяина было полно раритетов. Мойзес не знал их истинной ценности, но думал, что за эти вещицы коллекционеры продали бы душу. Его хозяин был таким коллекционером, определенно точно. Скорее всего, он эксцентричный миллионер, создавший тайное логово для своих артефактов. И Мойзесу выпала великая честь быть хранителем этого места.

Старик медленно встал с дивана, прошелся по комнате, проводя пальцами по дорогой столешнице, дотрагиваясь до статуэток, остановился перед картиной. Это был узкий высокий каньон, черные берега взмывали вверх, растворяясь в багряном небе, а внизу, внизу текла не вода. Река крови скользила по узкому руслу, и лишь одна взметнувшаяся вверх рука тревожила размеренный поток. Эта картина всегда внушала старику неподвластный разуму ужас. Страх поднимался откуда-то из самых глубин его души и застревал в горле.

Это была единственная картина, что висела на стене. В коллекции хозяина было много куда более известных и менее жутких картин, но все они «пылились», составленные длинными рядами.

Взгляд Мойзеса упал на дорогую, украшенную изысканной лепниной дверь. Дверь, за которую ему нет ходу. Дверь, за которой всегда скрывался хозяин. В этом доме было единственное правило — никогда не пытаться узнать, что за ней.

И Мойзес неукоснительно ему следовал.

***

Грохот. Грохот наполнял воздух. Грохот проникал в глубину вод. Грохот пронизывал толщу земли. Грохот разрывал барабанные перепонки. Словно неудержимый камнепад. Словно вихрь твердой каменной лавины обрушивался на нее. Молнии трещали в разреженном воздухе, они были такими же сухими, как непрекращающийся грохот. От этого шума не было спасения. Он настигал ее повсюду, где бы она ни спряталась. Грохот сводил с ума. Все, что могло помочь ей — лишь капля влаги. Хотя бы одна капля. Но где взять эту каплю в пустыне?

Ферсаат распахнула глаза. Сон. Снова. Один и тот же. Раз за разом. Тысячи лет. Единственная ночь, ставшая ее персональным кошмаром длиною в вечность. Вечность? Ну уж нет. И ненависть, в недолгие мгновения забытья сменявшаяся страхом, вновь вспыхнула в ней с новой силой. О, она знала, что заглушить грохот можно, лишь пролив кровь. Его кровь.

И она искала его. Уже столько времени снова и снова предпринимая тщетные попытки найти того, кого она когда-то полюбила. Того, кто предал ее. Растоптал ее чувства, унизил и в конечном итоге уничтожил ее.

Она навсегда запомнила глаза. Страшные и равнодушные, холодные, как самые глубокие бездны Дуата. Горящие фиолетовым пламенем. Глаза Повелителя Теней.

Тогда она была глупа и наивна. Но больше она не попадется на эту удочку. Ферсаат вскочила на ноги. Непременно. Во что бы то ни стало, она разыщет его. И уничтожит.

***

Фира тихо и мирно посапывал, раскинувшись на полу. Сон его был безмятежен, аки сон младенца. Но его нарушили самым бесцеремонным образом. Кэйн проснулся от ледяной воды, которой тени окатили его в таком количестве, что хватило бы на огромную ванну.

— А-а-а! — закричал Фира, подскакивая с пола.

— Ооо, ты проснулся! Как спалось, моя радость? — самым елейным тоном осведомился Тейн с таким видом, как будто вообще случайно мимо проходил на кухню, кофе готовить.

Фира посмотрел на него очень обиженно.

Не проняло. Тейн продолжал вести себя самым невинным образом.

— Да ты весь промок… Теневое полотенце?

— Почему снова вода?! — возмутился Фира. — Сначала ты роняешь меня в пруд, теперь окатываешь ледяной водой! Изверг.

— Отнюдь. А теперь, сударь, раз уж вы изволили проснуться, не объясните мне, что это вы вчера устроили?

— Небольшое представление. Правда, удачно вышло? Я горжусь.

— Значит, это было спланировано? Ах, да… Лига…?

— Ни на что не желаю отвечать, пока не получу обещанное полотенчико! — воскликнул Фира, склонив голову и отжимая волосы. — Я похож на мокрого енота! — он выпрямился и посмотрел на Тейна глазами, полными укора.

На Фиру опустилось невесть откуда взявшееся черное махровое полотенце.

— Спасибо, — буркнул тот.

— Всегда пожалуйста. Так что?

— Что «что»? — раздраженно переспросил Фира. — Не видишь? Я занят. — Он вытирал полотенцем волосы, хотя уже осознавал, что все равно сейчас придется идти в душ.

Тейн внезапно вздумал проявить заботу, предложив Кэйну чашечку кофе. Фира зло фыркнул и вышел из комнаты.

***

— Так для кого ты устроил этот спектакль одного актера?

Они сидели на кухне. Кэйн, уже вышедший из душа, грел руки о чашку свежезаваренного кофейка, а Тейн навязчиво ожидал ответов.

— Ну а ты попробуй угадать, — вздохнул Фира.

— Так Кукловод все же не ты… — разочарованно вздохнул Тейн.

— Я два раза не повторяю, не повторяю два раза.

— И когда мы сможем узнать результаты?

— Ты сдавал какие-то анализы?

Вместо ответа Тейн хотел пнуть Кэйна, но не дотянулся и решил отложить на другой раз.

Тон Кэйна неожиданно стал серьезным. Эта манера резко переходить с шуток на деловой лад несколько сбивала с толку, и вместе с тем не давала времени уклониться от внезапного вопроса. Люди, застигнутые врасплох, чаще всего растерянно говорили правду. К удивлению, на Тейна это тоже часто действовало.

— Кукловод узнал текст Предсказания, однако… ему достался только оригинал, а написан он на шумерском. Ты его знаешь? Сможешь перевести?

Фира протянул повелителю теней планшет, на котором были открыты фотографии. Тейн задумчиво посмотрел на клинопись, изображенную на фото.

— И как именно ты узнал об этом?

— Пообщался с Кукловодом по "Cкайпу".

— Как мило. Интересно, когда?

— Да вот недавно.

Тейн скрестил руки на груди, всем видом давая понять, что без объяснений ничего делать не станет.

— Кира ушел, так что можем говорить свободно.

— Кто такой Кукловод? — Тейн был непреклонен.

— Я никогда не видел, как он выглядит.

— Тогда как вы общаетесь?

— Он не включал видеосвязь.

Ни на секунду не поверив, Тейн все же вновь перевел взгляд на планшет.

— Я давно уже не видел этот язык… Но моя память не подвержена синдрому забывчивости, так свойственному вам, людям. Пусть прошло около пяти тысяч лет, я могу это расшифровать… приблизительно. Ты же понимаешь, что подобные письмена трактуются приблизительно?

Тейн перевел взгляд на Фиру и с удивлением обнаружил, что тот смотрит на него округлившимися глазами и даже не моргает.

— Ты… хочешь сказать… что живешь уже больше пяти тысяч лет?! — наконец, смог выдохнуть безумный доктор.

— Около пяти, — спокойно согласился Тейн. — Я перестал считать уже очень давно.

— Пяти тысяч! Ты же… ты же древнее нашей эры!

Тейн нахмурился. Определение «древний» относительно себя самого никогда не приходило ему в голову. Да, с момента его появления во тьме Нави прошло много лет. Столетия слились в его памяти в туманную дымку, в фантасмагорический сон, лишенный отчетливых граней и точных контуров. Они тянулись так долго и пролетали так быстро, что он почти не различал человеческих отрезков времени. Свою жизнь в мире смертных он если и исчислял периодами — то периодами империй, когда целые цивилизации лениво проплывали перед его глазами, жадно ищущими красот человеческих творений и не замечающими мимолетности человеческих жизней. А цивилизаций было не так уж и много, в отличие от прожитых лет. Хотя "жизнью" свое сомнамбулическое странствие в карете из слоновой кости он бы, положа руку на сердце, назвать не смог. Но не объяснять же все это смертному!

Вместо объяснений, он, игнорируя Кэйна, который потянулся к его плечу, проверяя, не рассыпается ли Тейн, часом, в труху, занялся переводом предсказания.

— Слушай внимательно, — попросил он, отводя руку Кэйна в сторону. — Первая строка: люди уничтожат (или уничтожили, я не уверен) бога. Вторая строка: власть над самими собой. Думаю, имеется в виду власть богов над ними. Третья строчка: здесь нечто… вроде междоусобицы. Четвертая: сила оружия, сила земли. Пятая: в день падающих звезд родится… это можно перевести, как «сверхчеловек», думаю так. В шестой строчке говорится об уничтожении мира… или миров, я не уверен. А вот дальше больше конкретики. Седьмая строчка: в первый день Большого Безумия чудовище упадет с небес. Восьмая, — Тейн перелистнул фотографию, — во второй день Большого Безумия стрела… божественная стрела… уничтожит нижний мир. Или по-вашему ад, или по-нашему Навь, — пояснил он для Фиры. — Девятая строчка: в третий день Большого Безумия новый бог… будет карать. В четвертый день Большого Безумия звезды обратятся против… кого-то. Кого именно не уточняется. Одиннадцатая, последняя, строка: в пятый день Большого Безумия никто не будет считаться с человеком. Каким-то конкретно, но каким — не понятно.

Тейн замолчал, обдумывая переведенную только что информацию. Обращение к древнему языку растревожило не зажившие раны, и повелитель теней старался сосредоточиться на тексте предсказания, боясь вновь угодить во тьму своих воспоминаний.

Фира стал размышлять вслух, чем, сам того не подозревая, помог ему отвлечься от горестных дум.

— Люди уничтожат бога — это, возможно, об уничижении всех мировых религий, которое уже происходит. Кетер явно считает, что пророчество уже сбывается, они тоже могли растолковать так. Междоусобицы у нас тоже постоянно происходят в мире… А вот про день падающих звезд и сверхчеловека, думаю, они считают, что это Кира. Отец говорил нам, что мы родились в день падающих звезд. Тогда был очень сильный метеоритный дождь.

— То есть, твой брат — ключевое звено пророчества?

— Именно поэтому они так боялись, что он не очнется. Но вот что за Большое Безумие… Которое будет длиться пять дней. Интересно, это буквально?

— По моему опыту, пророчества редко стоит трактовать буквально, — авторитетно заметил Тейн, чем случайно напомнил Фире о своем почтенном возрасте.

— Может, к вам на «вы» обращаться, дедуль? — саркастично уточнил тот.

Тейн ничего не ответил, но стул под Фирой внезапно исчез, и тот рухнул на пол.

— Вздорный старикашка! — потирая ушибленные места, поднялся Кэйн.

— Не задирай старших, дитя.

Фира внезапно подумал, во сколько раз повелитель теней его старше, и поежился. Цифра была такой большой, что в голове не укладывалась.

— Ты видел расцвет цивилизаций… Зарю человечества.

— Человечество и до моего появления на свет прекрасно существовало.

Доктор Кэйн ничего не ответил. За неимением стула он стал прохаживаться по кухне, погрузившись в размышления. Тейн не стал отвлекать его, в свою очередь погрузившись в воспоминания. Внезапно Фира остановился и развернулся к Тейну.