Сталь от крови пьяна

Простите… Это было первым словом, которое она ему сказала. Сказала, когда Хельмут, отбив её у фарелльских фуражиров, протянул ей флягу с водой, а она её уронила, ибо руки её тряслись от страха и потрясения. И сейчас она повторила его, и Хельмут вполне был готов простить Гвен за это случайное столкновение и невнимательность.

А вот то, что она переспала с Генрихом, простить ей он не мог.

***

Кристина раскладывала маленькие круглые дощечки с рунами вокруг себя, сидя на коленях на полу. Слуги отодвинули стол к стене, убрали ковёр по приказу господина Гленна — он хотел, чтобы ей ничего не мешало.

— Вы долго и весьма успешно упражнялись в фехтовании, — сказал он, стукнув тростью по полу, — пришло время поупражняться в магии.

Поэтому Кристина достала все руны, что у неё были, и принялась раскладывать их в круг. На камине горело три свечи, ещё одна — на столе: после небольшой перестановки он оказался далеко от центра кабинета, и оттого в комнате царил таинственный полумрак. Свечи источали лёгкие запахи жимолости, гвоздики и хвои, которые, по поверьям, лучше всего способствовали колдовству. Пару дней назад Кристина послала служанок в лавку Магдалины за этими сборами, а потом их смешали с воском и сделали свечи, которыми сейчас и освещался кабинет. Тени сгущались в углах и танцевали на полу, окна были зашторены, и Кристина в тишине слышала стук своего сердца. Но продолжала раскладывать руны, заставляя себя быть смелее. Она всегда знала, что магию не стоит бояться, что она может стать другом, если приручить её. Прямо как дикий зверь. Это тебе не кот, что ластится даже к тем людям, которых видит впервые. Это — волк, дракон, лев… словом, хищник.

Господин Гленн стоял напротив, наблюдая за ней, и в темноте Кристина могла рассмотреть лишь его седые волосы, желтовато-бледную кожу и светящиеся какой-то странной радостью глаза, прикрытые стёклами очков, которые он придерживал рукой. Чёрный удлинённый камзол сливался с окутавшей кабинет темнотой, и только шорох ткани выдавал, что они ещё не провалились в эту гулкую, густую тьму, а остались здесь, в настоящем мире.

В свободной руке у господина Гленна была книга — справочник по рунам, объясняющий каждое заклинание, которое можно сотворить с их помощью.

— Давайте сначала проверим, насколько хорошо вы помните руны, — сказал господин Гленн, когда Кристина закончила раскладывать дощечки. Она не встала, продолжая сидеть на коленях посреди кабинета, будто молилась в храме в наиболее важный момент мессы. Прядь волос, перевязанных синим филлетом, упала на лицо, но она не посмела убрать её. — Телекинез?

Кристина уже владела телекинезом и без рун, но всё же указала на нужную дощечку — на ней были нарисованы две длинные параллельные чёрточки, а между ними едва виднелась маленькая ломаная линия.

— Верно, — кивнул господин Гленн и перевернул страницу. — Морок?

А вот с мороком уже сложнее. Заклинание это было многогранным: оно могло запутать человека, заставить его пойти не туда, куда он хотел, неосознанно отойти от руны или её хозяина, заблудиться даже там, где заблудиться в принципе невозможно… Но руна была одна, и Кристина знала её хорошо. Она указала на лежащую справа от неё круглую дощечку с начерченным углём ромбиком, в центре которого также был изображён маленький крестик.

— Защита от болезней? — спросил господин Гленн, поднося очки ближе к глазам.

Кристина тут же, не раздумывая, показала на ещё одну дощечку справа, но её наставник покачал головой с лёгкой улыбкой.

— Это защита от дурного слова, — поправил он. — Что это, кстати, такое — дурное слово?

— Оскорбления, клевета, — начала перечислять Кристина, прищурившись. — Если ты кому-то откроешь свой секрет и на тебе будет защита этой руны, то человек, которому ты открылся, не сможет разболтать этот секрет. Если кто-то застал тебя за каким-то тайным делом, он не сможет никому об этом рассказать. Руна свяжет его язык. В общем, никто не сможет сказать про тебя что-то дурное или разболтать твою тайну, если случайно узнает её.

— Именно, — улыбнулся господин Гленн. — И где же всё-таки руна против болезней?

Кристина оглядела кружок из рун, выискивая нужную дощечку. Руны защиты от болезней и защиты от дурного слова были очень похожи, и наконец она нашла нужную: две линии, образующие тупой угол, и такая же фигурка, но поменьше, внутри этого угла. Руна против дурного слова отличалась лишь тем, что внутри угла был треугольник.

— Теперь найдите руну, блокирующую заклинание взгляда сквозь пространство.

И взглядом сквозь пространство Кристина пользовалась с необычайной лёгкостью: поначалу с руной, а потом и без неё она, закрыв глаза, могла посмотреть, что происходило в нескольких десятках, а то и сотнях метров вокруг неё — в другой части замка, в Нижнем городе, в Мёртвой роще или на тракте неподалёку… Дальше пока не получалось, но Кристина очень хотела научиться. Руна взгляда сквозь пространство лежала по правую руку от неё — напоминающая букву «М» фигура с тремя точками внизу.

Однако существовала руна, помогающая не сотворить это заклинание, а остановить, заблокировать. Она была угловатой и резкой, похожей на букву «Р» с длинной чертой внизу.

— Какая руна дарит забвение? — спросил господин Гленн, перевернув пару страниц.

Невольно вспомнились слова из песни, которую каждый вечер исполняла недавно заехавшая в Эори бродаячая певица: «Счастье — в забвении, в забвении — покой…»* Как порой хотелось забыть, что идёт война, что отец сражается в кровавых битвах и вернётся не так скоро, как хотелось бы… Что он вообще может не вернуться. И что тогда?..

— Миледи? — позвал господин Гленн, чуть наклоняясь. Видимо, заметил, что она застыла, задумалась и про руну совсем забыла… — Что-то не так?

— А, нет, ничего! — встрепенулась Кристина. Она быстро отыскала взглядом руну забвения — две полоски, скрещённые по диагонали, и маленькую галочку над ними — и указала на неё. — Просто… вспомнила об отце, — призналась она. — Уже так много времени прошло, и я… я очень соскучилась.

Господин Гленн улыбнулся. Он закрыл книгу, убрал очки в карман камзола и подошёл ближе к Кристине, протянул руку — она оперлась на неё, вставая. Тут же отряхнула и расправила подол сине-серого повседневного платья — пол, на котором она сидела, был довольно пыльным, а тонкая ткань чуть примялась.

— Я уверен, что ваш отец вернётся в добром здравии, — мягко сказал господин Гленн, приобняв её за плечи. Затем, хромая, подошёл к столу, положил на него книгу и взял свою трость, лежавшую на столешнице. — Судя по его письмам, война в самом разгаре, но вы сами знаете, что за кульминацией обязательно следует развязка. Поэтому скоро всё закончится. Не может же война длиться вечно.

Кристина лишь кивнула, устало вздохнув. Война длилась всего полгода, это не такой большой срок: она читала, что порой войны могут длиться и семь, и тридцать, и даже сто лет… Кто знает, как скоро лорду Джеймсу удастся разгромить врага.

— Но вы должны быть готовы к тому, — словно прочитав её мысли, добавил господин Гленн, — что вам, возможно, придётся взять власть над Нолдом в свои руки в ближайшее время. Простите за мои слова, они могут ранить вас, — понизил голос он, — но… мне кажется, вы должны понимать, что милорд не бессмертен.

— Я понимаю, — отстранённо вздохнула Кристина, смотря на пол, на котором всё ещё лежали руны: ровный круг, который она так тщательно выкладывала, оказался немного повреждён подолом её платья, когда она вставала.

— И, может, в таком случае именно магия станет вашим главным подспорьем. — Господин Гленн, сжав набалдашник трости, наконец оторвался от стола и приблизился к Кристине. Она подняла на него удивлённый взгляд. — Юной леди будет тяжело править одной первое время, — пояснил он, глядя на неё ласково.

— Но разве вы не будете помогать мне, если… если отец…

— Конечно, буду, — успокоил её господин Гленн. — Я и сейчас стараюсь быть для вас хорошим помощником и наставником, и если что-то, упаси, Господи, случится с милордом на войне, я тем более вас не оставлю. Взамен мне нужно лишь ваше доверие, оно для меня — великая честь. — Он положил руку на грудь, как при молитве. — Вы же доверяете мне, миледи?

— Конечно, доверяю! — выпалила Кристина.

— Верные люди, армия, разведка — это всё хорошо и важно, — продолжил он, — но у вас должен быть козырь, с помощью которого вы покажете народу, вассалам и союзникам свою силу. Разве плохо будет, если вы дадите им понять, что владеете весьма развитой магической силой?

— Попробуй шингстенцев магией удиви, — хмыкнула Кристина и носком туфли попыталась поправить одну из деревянных пластинок. Она слышала, что в Шингстене даже простые, не владеющие магией люди носят защитные руны и не начинают ни одного дела без заговора.

— Ваш отец выстраивает союзнические отношения с Бьёльном, а не Шингстеном, и вы можете удивить именно бьёльнцев, — заметил господин Гленн.

— Да, пожалуй… Но я всё же надеюсь, что всё это предпринимать мне придётся нескоро, — стараясь сделать голос веселее, ответила Кристина. — Я смею рассчитывать, что отец вернётся с войны и проживёт ещё много лет в добром здравии, а я за это время освою магию как можно лучше.

— Я тоже. Вы устали? Может, продолжим завтра? — И он кивнул на разбросанные по полу руны.

— Нет, давайте ещё! — попросила Кристина. — Сейчас я соберу руны, и мы что-нибудь ещё поделаем, ладно?

— Ладно, — с тёплой усмешкой отозвался господин Гленн. Но, когда она наклонилась, чтобы поднять руны с пола и убрать в небольшой бархатный мешочек, вышитый серебром, он вдруг постучал тростью по полу. — Нет, миледи. Соберите их… силой. Магией. Телекинезом.

— Все сразу или по одной? — насторожилась Кристина.

— Как вам удобнее.

Она закрыла глаза и сосредоточилась. Отгадывать руны было легко и просто, но колдовать… Это, конечно, отнимало больше сил. В груди стало жарко, глаза будто наполнились слезами, хотя на самом деле жгла их магия, вспыхивая в радужках золотым огоньком. Руны одна за другой взлетали в воздух, а оттуда — в раскрытый мешочек, который Кристина держала в руках. Она не видела этого, продолжая стоять с закрытыми глазами, но чувствовала, ощущала подсознанием, внутренним взором. И смогла расслабиться лишь тогда, когда все руны оказались в мешочке.

Кристина открыла глаза и рассмеялась от облегчения, как ребёнок.

— Прекрасно! — Господин Гленн, кажется, тоже пришёл в искренний восторг. Он взял мешочек с рунами из её дрожащих пальцев, будто до сих пор не мог поверить в произошедшее.

— Я хочу ещё, — заявила Кристина, пытаясь отдышаться. — Что-то… посложнее, потяжелее.

— Вы уверены? Кажется, вы устали.

Она покачала головой. Усталость прошла быстро, и ей тут же захотелось поупражняться ещё немного. Поднять в воздух крохотную руну — это детская игра, хоть рун и было около десятка. Но если поднять, например… нет, книгу тоже слишком легко… подсвечник — опасно, вдруг уронит и обожжётся? Кристина оглядывала полутёмную комнату, судорожно пытаясь выбрать, с чем бы ей поупражняться, и тут взгляд её упал на небольшой, но явно тяжёлый сундучок на столе. Чуть потемневшее от времени резное дерево, стальная оковка, маленький, но довольно объёмный замочек… Кристина улыбнулась.