Петр Романов. Veni, vidi, vici

Моему духу ничего не оставалось, как следовать за телом, беснуясь от ярости и невозможности хоть что-нибудь сделать.

Вышли мы в полукруглую комнату, с огромными окнами, которые открывали обзор со всех сторон. Посреди комнаты стоял алтарь, а в одном из окон я заметил огромную толпу людей, стоящих на улице. Люди что-то завывали в такт непрекращающейся барабанной дроби, и вообще, создавалось ощущение, что они находятся в непонятном трансе, в который их загонял то ли бой невидимых мне барабанов, то ли зелье, подобное тому, которым меня пичкали уже, похоже, довольно продолжительное время. Кто его знает, может же так случиться, что их всех угостили по бокальчику в честь свадьбы Верховной жрицы.

Пока мы шли в эту комнату, ночь сменилась предрассветными сумерками, которые в свою очередь начали быстро наполняться светом лучей встающего солнца.

Девушки оставили меня неподалеку от алтаря, и я так и стоял истуканом, тупо глядя прямо перед собой.

И тут боковая дверь распахнулась, и в комнату ввели Назарову! Из одежды на ней была лишь краска, которой весьма живописно расписали ее обнаженное тело. Она шла, не сопротивляясь, по всей видимости, то зелье здесь довольно популярно. Но вот когда ее начали укладывать прямо на алтарь, покрытый белоснежными цветами, я так задергался, пытаясь вернуться в свое тело, что у меня едва это не получилось. Но мои попытки обрести контроль были замечены, и одна из девушек тут же выпоила мне еще пойла, от которого взгляд полностью расфокусировался, и я начал сам себе напоминать юродивого, только слюну пустить осталось.

Разложив Назарову как того требовал ритуал, девушки встали напротив самых больших окон и, вскинув руки вверх, начали петь. По мере пения, в комнате начали нарастать потоки магии. Они закручивались в спирали и окутывали поющих жриц, словно в кокон из заворачивая. По этим магическим спиралям то и дело принялись пробегать искорки огня в тех местах, где их касались солнечные лучи. Песня набирала обороты, и когда достигла пика, все три девушки вспыхнули, превратившись в живые факелы. Так вот зачем их так обильно полили маслом. Комната наполнилась отвратительным запахом горелого мяса, но, несмотря на то, что боль должна была быть просто невыносимой, девушки все продолжали петь, раскачиваясь в едином ритме, словно не замечая того, как сгорает их плоть.

Люди на улице встретили это отвратительное и одновременно завораживающее в своей безумной жестокости действие яростными экзальтированными криками, которые даже перекрывали бой барабанов.

Генитсоа появилась в тот момент, как тела жриц рассыпались прахом, который подхватил ворвавшийся в комнату ветер и вынес наружу, развеивая над площадью.

— Упулере доволен, — торжествующий голос Верховной жрицы разнесся по комнате и по площади, усиленный магией. — Он одобряет мой выбор и дарит вам нового Верховного жреца и моего супруга! Да свершится ритуал!

Как только я понял, что сейчас произойдет, то сразу же успокоился. Я убью ее. Как только смогу обрести контроль над телом, так сразу же и убью. Да, скорее всего, погибну сам, но Ольгу все равно в тот момент будет уже не вернуть. И я сам себе не прощу ее гибели, не говоря уже про ее дядю, который мне вполне ощутимое сожжение устроит, и начнет и хорошей такой прожарки яиц, если мне хватит ума вернуться в Российскую империю живым, в то время, как его племянница погибнет на алтаре какому-то грязному языческому божку.

Я не собирался отворачиваться и принял решение смотреть на расправу над Назаровой до конца, вот только я почему-то недооценил всей подлости сложившейся ситуации. Но меня оправдывает в какой-то мере тот факт, что я, являясь православным христианином, не обязан знать языческих ритуалов.

— Возьми этот ритуальный кинжал, муж мой, и принеси в жертву Великому Богу Солнца эту девушку. Окропи наше брачное ложе ее кровью, и после этого сделай меня своей! — я могу все понять, даже ритуальную консумацию, хотя сомневаюсь, что сумел бы, находясь в незамутнённом рассудке, осуществить хоть какое-то соитие, для этого все же требуется определенный настрой. Но вот так, сначала убить свою подругу, своим же оружием, а затем в луже ее крови...

Но пальцы на руке этого истукана, в которого меня превратили, сжали такую знакомую рукоять, и я шагнул к алтарю, на котором Назарова начала проявлять признаки жизни.

— Петр? — ее слабый голос задрожал от накатывающей паники, когда она встретила пустой взгляд лишенного духа тела. — Петр, что происходит?

А я тем временем поднял руку с зажатым в ней кинжалом, на лезвии которого заискрились солнечные зайчики. Вот на это я смотреть уже не мог и, беззвучно зарычав от бессилия, закрыл свои призрачные глаза.

— Мя-у-у! — истошный вопль совпал с резким хлопком, и я распахнул глаза, уставясь на появившуюся прямо возле алтаря Соню. Запоздало подумал, что был придурком, забыв, что эти кошки умеют каким-то образом ходить в межпространстве, а толстенькая пантера в этот момент подняла лапу и несильно так, всего лишь чуть шею мне не свернув, ударила по затылку.

Комната крутанулась, и вот я уже вижу распростертую передо мной Ольгу, которая смотрела на меня распахнутыми в ужасе глазами. Я перевел взгляд на кинжал, который застыл в паре сантиметрах от груди девушки. От появления Сони до того момента, как я пришел в себя, прошло не больше нескольких секунд, во время которых ни Верховная жрица, ни столпившиеся под окнами зрители не успели прийти в себя. Генитсоа сделала весьма неосторожный шаг в сторону Сони, направив на нее жезл, который держала в руке, поравнявшись тем самым со мной. Рывок в сторону, и я схватил ее за руку, одновременно спихивая Ольгу с алтаря. Швырнув одним движением жрицу на алтарь, я без всяких сантиментов и разговоров всадил ей в грудь кинжал. Выдернув его, успел заметить, как серебристый блеск уходит из ее глаз вместе с жизнью. Разводить политесы было некогда, тем более, что народ начал шевелиться, а с улицы раздались вопли протеста. Еще мгновение, и нас вообще ничто не спасет, потому что справиться с толпой не сумеет даже былинный богатырь.

— Соня, уноси нас отсюда! — заорал я, хватая Назарову за волосы и подтаскивая к пантере, которую, присев на корточки обнял за шею.

В комнату через окно уже ворвались первые мстители, когда раздался хлопок и мы оказались... Господи, Боже мой, где мы оказались?!

— Что-то удалось узнать? — в дом размашистым шагом вошел Петр Романов. Долгов покосился на деда своего ученика и вздохнул.

— Было использовано копирование моего облика, с частичным копированием ауры, — Долгов поморщился. Если бы он так тесно не был в тот момент привязан к лаборатории в императорском дворце, то что-то кому-то доказать было бы просто невозможно. — Какая-то экзотическая техника, я никогда не видел ничего подобного. А также дублирование дома, как объекта привязки координат телепортации, которые были изменены.

— Эти координаты можно проследить? — отрывисто спросил Романов.

— Нет, — покачал головой Долгов. — Тот, кто это сделал, весьма грамотно замел за собой все следы.

— Разве такое возможно? — Романов поджал итак тонкие губы. — Убрать все следы перемещения из Астрала?

— Если правильно все подчищать, то возможно.

— В таком случае, что вы здесь делаете, вместо того, чтобы искать детей, если узнать место их пребывания по координатам невозможно? — рявкнул пребывающий в плохо сдерживаемой ярости Романов.

— Я пытаюсь определить автора! Если мы узнаем, кто это сделал, то найти детей будет гораздо проще, чем тыкаться наугад во всех дыры нашей не такой уж и маленькой планеты. А вы мне мешаете! Лучше идите девушку вашего внука успокойте, а то она действует мне на нервы еще больше, чем вы, — и Долгов повернулся к Романову спиной, продолжая раскручивать моток весьма сложного заклятья, а именно копирования его облика. Ему даже показалось, что он нашел какие-то весьма знакомые элементы. Словно уже видел нечто подобное в другом заклинании одного конкретного человека. Но ему нужно было убедиться, потому что слишком уж невероятным показалось ему это открытие.