Лейтенант

– Союзом сильных, – напомнил воевода.

– Да-да. Им самым. Это которые пытаются устранить бояр и простолюдинам какие-то права дать.

– Слышал что-то такое, – улыбнулся я.

– Ну так вот, с тебя сняты все подозрения, теперь можешь не бояться полиции, – закончил мысль Ярополк.

У меня камень с души упал: если это так, то одной проблемой меньше, и легче жить станет на этом свете.

– Ладно, это всё лирика. Приступим к делу, – заявил Ярополк Васильевич после секундной паузы. – Не будем ходить вокруг да около. Наверное, ты уже догадался, что помогаем мы тебе не просто так. У нас в этом деле имеются свои интересы.

– Разумеется, – ответил я.

Я ожидал чего-то подобного: понятно, что меня не за красивые глаза спасали. Но прямолинейность Ярополка всё же несколько обескураживала.

– Вначале объясню ситуацию в целом, – продолжал он. – А она сейчас непростая. Император предпринял ряд не самых умных шагов, и это поставило всех нас в сложное положение. Вероятно, ты читал в газетах, что мирные переговоры, которые должны были состояться в следующем месяце, сорвались? А теперь Алексей грезит новым наступлением, и это в то время, когда мы несём невосполнимые потери, когда промышленность не справляется с нарастающим объёмом военных заказов, а чернь непрестанно бунтует. А если в довесок начнётся голод, ситуация усугубится многократно. России требуется несколько лет, чтобы восстановить экономику, но государь этого понимать не хочет.

– Плохо, что он не пошёл на перемирие, – согласился я. – Эта война никому не принесёт выгоды.

– Все так считают, – подтвердил воевода, – все разумные люди.

– Именно, – произнёс Ярополк. – Эта проклятая война – погибель для России. Кроме того император всё меньше считается с великими семьями, а его шавки из четвёртого отделения всё глубже суют нос туда, куда их не просят. Так вот, главами шести крупных родов было принято решение: Алексея необходимо отстранить, а власть передать Совету старейшин до тех пор, пока не решится вопрос, кто следующим сядет на престол.

Новость эта тоже не стала неожиданностью. Я в последние дни читал много газет и знал, что творится в стране. Знал я и о том, что несколько родов уже отказались подчиняться приказам верховного командования и отвели свои подразделения с линии фронта. Это говорило только об одном: бояре скоро восстанут и попытаются забрать власть в свои руки. Так оно и случилось.

– А я вам зачем? – спросил я.

– Единство, Михаил, – ответил Ярополк. – В эти тяжёлые времена единство – это то, на чём зиждется порядок. Именно на единстве семи родов издревле стояла земля русская, и так должно оставаться впредь. Иначе нас ждёт крах. Но Барятинские, кажется, забыли об этом и желают разрушить всё к чёртовой матери. Они собрали шайку из всякой мелочи, вроде Птахиных, и теперь хотят отделиться и единолично править землями Нижегородской и ещё двух соседних губерний. Они губят страну, подрывают вековые устои. И этого нельзя допустить.

– Если каждый захочет создать своё государство, начнётся передел имущества, – добавил воевода. – Страна погрязнет в междоусобных войнах. На землях Барятинских много предприятий, принадлежащих другим родам. Они намерены присвоить себе чужую собственность.

– Так что скажешь? Поможешь нам? – спросил Ярополк. – Нужно склонить Барятинских на нашу сторону. Нельзя позволить выйти им из состава государства. Семь родов должны сохранить единство.

– В целом, я с вами согласен, – ответил я. – Нам и одной войны хватило. Междоусобицы развязывать ни к чему. Но чем я помогу? Сейчас я – никто. Барятинские меня даже знать не желают.

– Пока что – никто, – поправил Ярополк. – Но не затем ли ты здесь, чтобы вернуться в семью и возглавить её?

– За этим самым, – подтвердил я. – Только удастся ли? Мои родственники считают меня незаконнорожденным и будут настаивать на этом. Совет может к ним прислушаться. Я не знаю, какое решение он вынесет.

– У них есть доказательства?

– Сложно сказать. Дед подозревал мою мать в измене и потому приказал убить её. Больше я ничего не знаю.

– Подозрения – ничто, нужны факт. Они есть?

– Говорю же: не знаю.

– Ладно, разберёмся, – махнул рукой Ярополк. – Не бери в голову. Это ничего не значит. Единственное, что тебе нужно – это поддержка как можно большего числа родов. Знаешь тех, кто мог бы встать на твою сторону?

– Возможно. Надо подумать.

– Думай. Да не затягивай. Скоро всё начнётся. Глазом не успеешь моргнуть. Но сейчас важнее всего заседание. Если Совет встанет на твою сторону, это обойдётся нам меньшей кровью.

– Кому, как не мне, понимать важность сего мероприятия, – согласился я. – Но меня мучает один вопрос. Насколько я знаю, многие роды не хотят появления пятой школы. И это ещё одна причина, почему я бежал из страны. Вас не смущает то, что я владею чарами, отличными от стихийных?

– А другие считают возвращение пятой школы благом, – ответил воевода. – Её появление ознаменует расцвет и величие нашей державы. Пророчество говорит, что однажды из рода выйдет славный правитель. Кто знает: вдруг это и правда когда-нибудь случится? Если энергетическая школа будет способствовать укреплению страны, мы только «за».

– А меня старые сказки не волнуют, – заявил Ярополк. – Ты победил витязя седьмой ступни благодаря своим чарам, значит они достойны того, чтобы стать в один ряд со стихийными. А если ещё и поможешь нашей общей цели, получишь почёт и уважение других великих родов. Господь даровал тебе большую силу, так пусть она послужит благому делу.

Ярополк рассуждал о каких-то семи родах, на которых строилось государство Российское, а я понятия не имел, о чём речь, хотя, судя по тону его, это казалось чем-то само собой разумеющимся. Но предложение выглядело заманчивым. Басмановы намеревались меня поддержать. А что касается условий, то я, например, и сам считал, что от развала никто не выиграет, и что этого нельзя допустить. Да и войну следовало прекратить. В газетах писали, что враг ослаблен и новый удар добьёт его. В Священной Римской Империи тоже имелись проблемы подобно нашим: герцоги бунтовали и делили страну – так преподносила ситуацию наша пропаганда. Вот только удар этот в первую очередь мог добить нас самих.

Одним словом, наши с Басмановыми цели во многом совпадали.

Да, Басмановым по понятным причинам выступали против инициатив Союза сильных, но сейчас это ничего не значило. Да и я пока был вне подозрений. Значит, тайная полиция точно не знала о моём участии в заговоре. Но если Добронравов (который предположительно находился сейчас в их руках) расколется, и моя связь с Союзом будет доказана, мне конец. Вот это меня и беспокоило. А ещё – Лиза. Пока, кажется, всё хорошо, но вдруг у неё опять всплывут какие-то старые обиды?

Вечером мы с Лизой сидели в гостинице и разговаривали. Обсуждали визит Басмановых.

– Везёт тебе, – проговорила она с грустью. – Ты будешь главой рода. А я – никем. В служанки что ли идти?

– Мы придумаем что-нибудь, – возразил я. – Но даже если ничего не выйдет с Советом, главное, держись меня, и всё будет хорошо. Будешь моей дружинницей.

– Ага, велика честь, – печально усмехнулась девушка.

– Зато перспективы открываются. Глядишь, получишь землю в собственное владение или какое-нибудь предприятие. Вот скажи: что было бы, если б ты осталась в Александрии? Так и работала бы переводчицей во всяких конторах? А теперь вон сколько вариантов. Да и дружинники зарабатывают гораздо лучше.

– Ладно, так и быть, – согласилась Лиза. – Если обещаешь землю, буду твоей дружиннице. Только воевать у меня желания нет, устрой лучше на какую-нибудь должность поспокойнее. И ещё... Не дай Бог, ты меня выдашь замуж без моего согласия!

Я рассмеялся.

– Что ж, по рукам. Придумаю, куда тебя пристроить.

Нас отвлёк грохот на первом этаже, словно что-то тяжёлое упало на пол. Я прислушался. Вскочил.

– В комнату, – шепнул я.

Мы побежали в спальню, я схватил револьвер и поспешил вниз.

В вестибюле лежал один из дружинников. В комнате напротив входа – двое на полу, и один сидел, уткнувшись носом в стол. Уличная дверь была открыта.

У меня внутри всё похолодело. Кажется, до меня добрались. Дружина Басмановых не спасла.