Купчиха. Часть третья

— Как ты мог подумать? — возмутилась Виола, — Конечно сообщила! Он же отец, имеет право знать. Написала длинное, подробное письмо. Вот только после него он мне вообще писать перестал. Ни ответа, ни привета. Я уж думала, не случилось ли чего. Но теперь ты меня успокоил: с Ули всё в порядке. Большего мне и не нужно.

Её реакция не понравилась Сильвану.

— Э, нет! Не надо тут благородство разводить! Тебе, может, этот дурак и не нужен, а вот о ребёнке ты подумала? Он же маг! По себе знаю, как нас сложно растить тем, у кого магии крохи и нет никаких знаний. Малышу нужен отец! Я с этим поганцем поговорю. Вдруг письмо не дошло? Такое редко, но бывает. И вообще ситуация удивляет меня донельзя. Ули — парень с придурью, но подлости я за ним не замечал. Сознательной подлости.

Виола отвела глаза и тихо произнесла:

— Спасибо тебе за доброе мнение об отце моего ребёнка. Но прошу тебя: не вмешивайся. Если только стороной что-то узнаешь…

Встала и ушла на кухню за другими блюдами. Больше они в тот вечер к этой малоприятной для всех теме не возвращались, но было непохоже, что Сильван отступится. У этого парня имелись свои представления о том, как должна быть устроена жизнь, и он всегда старался сделать всё по-своему.

На ужин он не остался, усвистал в Элидиану, обещая Регине вскорости сообщить, что сказал по поводу её существования папаша-герцог.

* * *

Вернулся он с новостями ещё через три декады. За это время случилось ожидаемое: живот Вильки вышел из берегов и действительно полез на нос. Ходить стало гораздо труднее, но сидеть дома выходило скучно и она передвигалась по улицам переваливаясь, как уточка. Теодор уже замаялся объяснять соседям, что дочка — вдова купца и ждёт законного наследника. Оказалось, что район богатых вилл заселили совсем не аристократы, а богачи из третьего сословия. В отличие от людей знатных, которые никогда бы не стали совать свой нос в чужие дела, жёны преуспевающих купцов считали своим долгом следить за всеобщей нравственностью.

Несмотря на заступничество Теодора и Регины, в которой эти ханжи не могли не почуять голубую кровь, с Виолой здоровались далеко не все соседки. А те, которые снисходили, разговаривали так покровительственно, что Вилька аж зубами скрипела.

Эти дамочки, сами недавно выбравшиеся из грязи, делали всё, чтобы унизить Виолу, подчеркнуть, что она им не ровня. Намекали, что проживание в её доме Лисимаха роняет тень на молодую женщину, сомневались в том, что Тео — её отец, пытались выяснить, что в семье купца делает Регина. И каждую свою реплику сопровождали взглядами и вздохами сожаления. Вроде как они жалеют бедную падшую девочку.

С каким удовольствием Вилька бы повырвала старым облезлым кошкам и толстым тупым курицам их поганые волосёнки! Но приходилось терпеть и улыбаться, улыбаться и терпеть, утешая себя тем, что дитя скоро родится. Зато дома она давала себе волю, излагая Регине в красках встречу с очередной соседкой и награждая её эпитетами, которые сделали бы честь любому боцману.

Вот как раз в такой день, когда Виолу уже с утра успели прилично завести две дамочки с их улицы, и появился Сильван. Чмокнул в щёчку Гину и пообещал рассказать про папашину реакцию в подробностях, а перед Виолой развёл руками.

— Слушай, я был прав. Не получал твой красавчик письма. Ну, по крайней мере он так говорит, но я ему почему-то верю.

Виола подняла на него недоверчивые глаза.

— Не получал, хотя я посылала даже не через общедоступную почту, а через тот артефакт, который он мне дал?

— Коробочку? — уточнил Сильван.

— Коробочку, — вздохнула Вилька.

Действительно, артефакт связи, который её дал Ули, представлял собой нечто вроде небольшого пенала, обшитого синим сафьяном. Считалось, что письмо оттуда может достать только адресат. Виола в это свято верила, но Сильван отлично знал множество способов обойти это условие. Например, ведьма могла это сделать легко и непринуждённо. Но говорить об этом Виоле сейчас он не стал. Не хотел рассказывать и о том, что произошло, когда он сообщил Ули о ребёнке.

Но Виола ждала продолжения, не сводя с него глаз, и Сильван, у которого совести было что у воробья, а стыда и вовсе никакого, вдруг засмущался. Как сказать юной будущей матери, что отец её ребёнка повёл себя как полный идиот и подлец.

Сам Силь не сомневался ни на минуту в отцовстве Ули: он же видел, какая там была страсть. А вот сам граф Эгон стал вопить, что это подлог. Не может у Виолы быть от него ребёнка: он же предохранялся! Заклинание самое что ни на есть надёжное! Она, наверное, после его отъезда, замутила с тем типом, Мельхиором, а потом поняла, что граф-то повыгоднее будет! Что с неё взять, с торгашки!

На предложение Сильвана провести экспертизу, Ульрих замотал головой и упёрся как баран: он не верит в своё отцовство и экспертизу согласится пройти только если её назначит суд. В его откровенно глупом поведении Сильвану мерещилось что-то неестественное. Похоже, тут поработала ведьма. Но подозревать нынешнюю Ульрихову подружку было бы странно: слишком молодая, неопытная, ещё не ведьма, а всего лишь ведьмочка. Хотя… Если у неё имеется покровительница из старших…

Всё это, старательно смягчая формулировки, он в конце концов изложил Виоле. Та похлопала его по плечу.

— Спасибо, Сильван, ты хотел как лучше. Выходит так, что за Ули надо бороться. Но я не буду. Эта ведьма… пусть забирает его себе. Наверное, так даже лучше. У меня была короткая, но сказка, а теперь наступает настоящая жизнь. За мужем, тем более знатным, я не гонюсь. Я осуществлю свою мечту, у меня будет семья, дом, дело: всё, что мне на самом деле нужно. А Ули пусть строит свою жизнь как умеет, но без меня и без моего сына.

Присутствовавшая при разговоре Гина добавила дров в огонь:

— Так-то, братец. Наша Вилечка за аристократами не гоняется. Пусть-ка они за ней побегают. Ты лучше изложи то, зачем сюда приехал. Я ни за что не поверю, что ты притащился сюда из столицы только для того, чтобы рассказать Виоле про графёныша.

Сильван рассмеялся. Ему понравилось слово "графёныш" и он решил, что теперь будет дразнить им Ульриха. А ещё новоявленная сестрица попала в точку. Он приехал по поручению папочки.

— Вот, держи, — вытащил он из кармана конверт, — Это тебе.

Регина разорвала обёртку и вытащила лист дорогой бумаги с золотым обрезом. Сверху золотом был вытеснен герб рода Дармон: единорог в окружении геральдических изображений лилий и роз.

— Это намёк на то, что наша семейка — родня всем монархам на континенте, — пояснил Сильван, — хоть это и неправда. Императоры, а также короли Ремолы, Сальвинии и Дарсы никогда не брали себе в жёны девиц Дармон. Так что не пугайся раньше времени.

Гина, не обращая внимания на его подколки, принялась изучать текст. Через некоторое время она подняла глаза и заявила заинтригованной Виоле:

— Ничего не понимаю! Это специально так написано, чтобы я сошла с ума?

Вилька протянула руку.

— Дай-ка я. Это ведь официальный документ, правда? — обратилась она к Сильвану.

— Официальнее некуда. Послание от семейного нотариуса, — ответил тот.

Виола фыркнула и сунула нос в бумагу. Прочитала раз, другой, нахмурилась, прочитала в третий… Тут лоб её разгладился и она объявила:

— Ох уж эти юристы! Любят они простых людей запутать и запугать непонятными словами. Слушай: здесь написано, что герцог будет рад увидеть ту, которую по предварительным данным полагает своей дочерью. Тебя, выходит. Но так как его семья занимает очень высокое положение, это может произойти не раньше, чем ты подтвердишь своё происхождение путём магической экспертизы. Для этого тебе следует явиться к нотариусу господину Тьерри Меланозу и официально согласиться на прохождение экспертизы. Если всё склеится, герцог будет рад обнять найденную дочь. Если нет — он к тебе претензий не имеет: ты никогда не выдавала себя за его родственницу.

Подумала и добавила:

— Нужная бумага. Ты же знаешь: попытка незаконно присвоить имя и титул знатного рода здесь карается весьма сурово. Двадцать лет в рудниках, насколько я помню. Так что это, считай, охранная грамота. Ну что, поедешь к нотариусу?

Регина всё это время сидела, поджав губы. Когда Виола задала ей прямой вопрос, ответила уклончиво:

— Я подумаю. Если и поеду, то не сейчас. Не горит. Тридцать четыре года ждал — и ещё пару-тройку декад подождёт. Я в герцогини не набиваюсь.

Видно было, что женщина не в восторге. Пожалуй, против Сильвана в роли брата она ничего не имела, а вот отец вызывал у неё большие сомнения. Виола только никак не могла понять почему. Хотя… Если бы такое свалилось ей на голову, она тоже не стала бы торопиться броситься в родственные объятья. Они вполне могут оказаться удушающими.

Сильван пожал плечами.

— Как хочешь, дело твоё. Только не тяни слишком долго. А то папаша припрётся сюда и тогда никому мало не покажется. Он ведь у нас нравный.

Гина кивнула, мол, поняла, и прекратила разговор. Бумагу-предписание с гербом и золотым обрезом унесла к себе в комнату. То ли хотела всё изучить без свидетелей, то ли просто спрятать понадёжнее.

Студент остался на обед, рассыпаясь в похвалах кулинарному таланту Виолы, а затем снова отбыл и больше уже не возвращался. То ли вытряс из отца желанное дозволение и поездки к сестре стали не нужны, то ли времени больше не нашёл. Присылал только записочки Регине, в которых напоминал: отец ждёт, но скоро его терпение истощится.

Виола несколько раз приступала к Гине с вопросами: почему она отказывается встретиться хотя бы с нотариусом. Та долго кормила её всякими дурацкими отговорками, а затем сказала честно:

— Потому что я не знаю, чем придётся заплатить за герцогское достоинство. Ты вдумывалась, зачем герцогу Дармону дочь? Тем более такая: взрослая, вдова да ещё и выросшая среди простолюдинов?

— Ты не думаешь, что он просто любит своих детей?

— Любит? — на лице Гины изобразилось удивление вперемешку с презрением, — Судя по Сильвану — нет. Он любит себя, свои предрассудки и свои тайные планы. Ты же ничего не знаешь о Дармоне?! А я, представь себе, собрала сведения там, где ты их стала бы искать: в подшивках газет. Помнишь, я в Эделе несколько раз уходила из дома часа на три? Ну вот. Когда мальчишка мне сказал, чья я дочь, я сразу поверила. Мне не нужны были другие доказательства. Просто надеялась, что удастся отвертеться. Мне приятнее быть с вами, чем выполнять свой дочерний якобы долг. Хотя долгов герцогу я за собой не числю: не он меня растил, кормил и воспитывал.

— Чего конкретно ты боишься? — заволновалась Вилька.

— Что он собирается выдать меня замуж. Не просто так, а для исполнения каких-то своих планов, понимаешь? И тогда мне не отвертеться, только лучше уж сразу в петлю.

— Почему? — ляпнула Виола и тут же добавила, — Ах да, понятно. Вряд ли тебя выдадут за молодого, симпатичного парня, который будет тебя любить и уважать.

— Именно, — подтвердила Гина, — Один раз меня так выдали, второго я не переживу. Если уж выходить замуж, то за того, кого сама выбрала. Да не нужен мне молодой и особо симпатичный. Достаточно, чтобы это был хороший человек. Добрый и понимающий, который не будет попрекать меня прошлым и смирится с тем, что я не рожу ему детей. А если такого не найдётся, то я лучше буду жить с твоей семьёй, твоего малыша растить. Ты же меня не прогонишь?