Автор его победы

— Как скажете, Ваше Высочество.

Они уже практически были у дверей, как раздался шум потасовки, и в ноги Рэтмиру рванул человек.

— Выслушай меня! Молю! Просто выслушай, — Кристан, стоя на коленях, выражал полную покорность. Рэтмир замер, борясь с желанием скрутить мальчишке шею. Он притащил сюда Нику, подверг её опасности и просто был Ле Вильмоном, человеком, чье имя сводило с ума от гнева и ярости.

— Прошу…

Он хотел его пнуть. Наорать, что его отец отнял у него родителей, лишил детства, а сам Кристан на пятнадцать лет изгнал его и практически убил… Но остановился, увидев слезы. Он помнил, как Кристан рыдал на заставе, когда Нордик напомнил ему про деда. Отчаянно, надрывно…

— Меня ждут, — резко одернул он и шагнул к дверям, обходя Кристана, парень только опустил голову, и слезы каплями упали на пол. Именно эта сломленность заставила Рэтмира добавить: — Жди меня в кабинете, у тебя будет пять минут.Где-то на землях Анрогского королевства

Ника задремала и увидела странный сон. Две армии стояли друг напротив друга. С одной стороны люди — с другой монстры. Рэтмир и Лесар замерли между ними и готовились нанести друг другу смертельные удары. Ника закричала в желании остановить сражение и очнулась в подвале. Оракулу видно тоже снился плохой сон. Лежа на мешках, он стонал и не мог найти покоя, переживая муки безвременья и нескончаемой очереди из пробуждения и требований выполнения желаний. Ника, желая успокоить парня, коснулась его груди и провалилась в этот ад. Все ее чувства сжались до одной точки и раскрывались только, когда поступала команда проснуться. Она открывала глаза, а перед ней мелькали лица, желания и нескончаемый приказ выполнять их и спать, когда магия срывалась с кончиков пальцев.

Это походило на вечное утопление, где пробуждение было, как глоток воздуха, и тебя снова погружали под воду. Оракул пришел в себя раньше, чем очнулась Ника от этого кошмара. Он сел, потрясенно вглядывался в напряженное личико девушки. Стерев дорожку от слезы, отнял руку девушки от своей груди и поддержал ее, когда она стала заваливаться.

— Тебе не стоило магичить, — заметил он.

— Ты говоришь об этом второй раз, но я так и не понимаю, о чем ты.

Вырвавшись из омута видений, девушка опустилась на пол. Тело пылало огнем, словно в лихорадке, и хотелось прохлады и покоя. Оракул подозвал к себе кружку и кувшин с водой налил полную чашку и протянул девушке.

— Странная ты.

— По мне ты не лучше.

Ника приняла воду и залпом осушила чашку, протянула ее за добавкой.

— Магия просыпается у детей в их десятилетие. Первый вдох говорит о моменте их рождения, и именно в это время, десять лет спустя, магия раскрывает свой потенциал. Дети легче его переносят. Относятся к процессу как к большому приключению, настраивают связи, определяют свои направления. А ты… Ты только пробудила свой дар, смешала разом все чувства и эмоции, запуталась в них, как муха в паутине, и при этом без раздумий запускаешь ее себе во вред.

— Из всего, что ты сказал, поняла, что у детей магия просыпается в десять лет. — Ника, выпив вторую чашку воды, почувствовала себя лучше. Внутренний жар прошел, и она даже поднялась с пола и уселась на мешки. — Я не понимаю, о какой магии ты говоришь.

— О магии Оракулов. Ты разве не поняла это, увидев, как кристалл, признав в тебе нужную ему силу, стал совершать обмен.

— Прости. Я помню этот момент довольно плохо. Было громко, и я думала, схожу с ума, мое тело то горело, то леденело.

— Ты не поняла, что произошло? Что сделали Ле Вильмоны?

— Нет, а ты?

— Я был Оракулом, довольно долго, последнее время я отвечал на вопросы Кристана, и он постоянно спрашивал про магистра Нордика, его спутников, а позавчера принес сферу. Он спрашивал, как её разрушить. Но магия, что создала ее, была не рушима, и я сказал, что она рассеется сама, как только будет использована.

— Как ты узнал об этом?

— Одна из возможностей Оракулов видеть суть вещей. Мы можем видеть, как создавалась магия, для чего и как её использовать. Я увидел Оракула, что создал сферу, принца, что отдал свои самые яркие и светлые чувства, видел девушку, тебя, склоненной над каким-то странным предметом. И понял, что ты создаешь магию оракулов, каким-то немыслимым способом, и рядом с тобой тоже был принц. Всё это я рассказал Кристану. Он был в ярости, кричал, проклинал всех. Знаешь, он живет в постоянном отчаянии и страхе… Мне, порой, было жалко его.

— Он стал причиной того, что принца отправили в мир без магии.

— Он стал причиной того, что сила перенесла тебя в этот мир, пробудила твой дар… А здесь ты уже трижды спасла меня.

— Спасла? Тебя? От чего?

— Первый раз от плена кристалла. Я почувствовал твою силу. Она словно путеводная звезда засияла передо мной, и я пошел на нее, я слышал, как ругались Ле Вильмоны. Герцог хотел оставить тебя на свободе, но Кристан хотел спрятать тебя от отца и использовать сам. А я… я чувствовал свободу и видел твой свет, хотел вырваться и то же время понимал, что тогда этот свет погаснет и… Ты закричала: «Выходи!» И весь мир, все стены моей тюрьмы просто рухнули. Я получил свободу и увидел тебя. Более невероятного зрелища я никогда больше не видел. Ты сияла как солнце, пробуждение магии всегда прекрасно, и я не мог допустить, чтобы тебя схватили и использовали против твоей воли. Потому создал портал и утащил тебя подальше от замка.

— Нас могли преследовать.

— Нет, я оставил отклики своего гнева на границе перехода. Те, кто решил за нами последовать, столкнулись с этим и явно были заняты, сражаясь с ними. Ведь гнев непредсказуем и стирает все следы.

— Получается, я освободила тебя, а ты помог мне.

— Да, я потратил много сил на перемещение, хотел оказаться как можно дальше от герцога. Кристан — нервный напуганный мальчишка, но его отец. Он как хищник, если вцепится в тебя, вырваться не получится. Я не учел одного. При переносе ты потеряла сознание, а я очень сильно ослаб. Всё что смог, найти безлопастное место, поставить защиту и перенести тебя сюда. Пока ходил за водой и вещами, что смогли уцелеть в этом пожарище, ты пришла в себя, и дальше ты уже все и так знаешь…

— Да, ты что-то сделал, и слух нормализовался, но при этом ты напугал меня, зато потом спас от тех двух бандитов.

— Я не хотел тебя пугать, но сил уже просто не оставалось на объяснения. Я только и успел, что гармонизировать твой дар. А после ты защитила меня от солдат, сняла с меня путы проклятья.

— У меня от твоих слов мурашки по коже. Я не понимаю, как смогла защитить тебя, и эти путы проклятья, о чем ты?

— Кристаллы, что удерживают Оракулов, замораживают наши тела. Сознание то включается, то выключается по чужой воле. С магией поступают так же. Но когда мы получаем свободу, тело и разум сходят с ума. Долго находясь в плену, тело забывает каково это просто жить. Дышать. Говорить. Без указки, без насилия. Адаптация проходит долго, я видел освобожденных в восьмом королевстве, знал, что меня ждет…

— Но сейчас, с тобой вроде все хорошо.

— Да, благодаря тебе. Именно ты перетянула на себя мои муки, переживания, поделилась своим желание жить, помогать. Ты, сама не подозревая, совершила магию, которая не всегда посильна даже нашим старшим Оракулам.

— Если бы я еще понимала, что делаю, я просто хотела помочь.

— Ты хотела изменить то, что происходит. С этого начинается магия Оракулов. И люди тянулись к ней, чтобы изменить то, что было вокруг них. Вот только Оракулы жили в гармонии с Вечным лесом, постигали свои силы, учились сосуществовать, но остальные… Они помнили, как попали на эти земли, как этот мир отверг их изначально. Драконы и стихийники не пощадили чужаков, а люди отгородились от Вечного леса.

— Я бы хотела это изменить, — тихо прошептала Ника, и Оракул на полном серьезе заявил.

— Мне кажется, ты можешь это сделать.