На пути к мышлению или интеллектуальные путешествия в страну Философию

Эта истина подтверждается данными современной нейрофизиологии. Когда мы получаем новое знание или просто усваиваем новую информацию, это вызывает изменения нейронной структуры нашего мозга. Постоянно изменяются связи («стёжки и дорожки») между нейронами, задействованными в процессе обретения нового знания. Сегодняшняя наука подтверждает удивительную способность нашего мозга к изменениям даже в преклонном возрасте. То есть, человек способен учиться на протяжении всей жизни. Но для этого в зрелом возрасте важно не потерять жажду новых знаний, не утратить способность удивляться.

Ребенка удивляет все в этом мире. Поэтому он задает преимущественно философские вопросы. Впечатления детства и юности именно потому так врезаются в нашу память, что они становились настоящими открытиями нового и неизведанного. Мы открывали для себя мир чуть ли не на каждом шагу. Когда же мы взрослеем, то привыкаем к миру и перестаем задавать необычные вопросы. Тогда нам все становится как бы понятным, ведь большинство вещей и событий мы «объяснили» для себя - «раз и навсегда». Но разве это делает нас мудрее и счастливее? Наоборот. Наш взор утрачивает свой блеск, события, происходящие с нами, не задерживаются в памяти. Кажется, что жизнь ускоряет свой бег и дни становятся похожими друг на друга. Тогда следует остановиться на мгновение и спросить себя: почему так случилось? Почему мы перестали удивляться? Вместе с утратой дара удивления и сам мир теряет для нас свою привлекательность и яркость. Мы замечаем, что наше развитие начало притормаживать, постепенно останавливаться. И вот мы уже находимся в плену серой обыденности. Такова плата за отказ от готовности меняться. Обыденность и посредственность не захватывают человека врасплох. Здесь речь не идет о каких-то чарах коварного мага или о неотразимом повелении судьбы. Это результат выбора. Человек, отгораживаясь от мира и других людей, выбирает обыденность. Он замыкается в самом себе и, прекратив внутреннее развитие, остается наедине со своей посредственностью.

Как выйти из этого неприятного и пагубного состояния? Как снова попасть в ситуацию удивления? Как преступить границы собственной ограниченности? Помощь может прийти внезапно и неожиданно: встреча с неординарным человеком, интересная книга или интересный фильм, прогулка по осеннему парку... Когда мы вдруг ощущаем, что будто пробудились от глубокого сна. Впрочем, полагаться на случай и чудо крайне неосмотрительно. Неординарный человек может нам и не повстречаться, интересная книга может не попасть в наши руки, а прогулка по парку может остаться простой прогулкой. Как же тогда быть? Прежде всего, важно осознать, что дар удивления, как любой дар или талант, требует своего развития. Мы должны работать над собой, поддерживать в себе эту способность к открытости и внутреннему движению. Это под силу каждому человеку. И здесь большую помощь может оказать философия.

Иногда говорят, что человек науки или человек искусства сохраняет детский взгляд на мир. В этом утверждении есть доля истины, но оно упускает из поля зрения один важный нюанс. Философия учит нас быть внимательными к деталям и нюансам реального мира. Эта внимательность даже является одной из философских добродетелей. В записках Людвига Витгенштейна, выдающегося философа прошлого века, есть интересный фрагмент (1937 года), который может лучше прояснить суть дела. В нем говорится, что люди, которые никогда не занимались философскими поисками, не имеют соответствующих навыков для таких исследований. «Так человек, не привыкший собирать в лесу цветы, ягоды, травы, не находит их, потому что его глаз не наметан и он не знает, где прежде всего их следует искать. Так и в философии неискушенный проходит мимо всех тех мест, где скрыты трудности»[13].

Но не попадаем ли мы в этом случае в логический круг: для того, чтобы замечать философские проблемы, необходимо иметь опыт философских исследований. Однако, с другой стороны,только философские исследования делают нас искушенными и приучают видеть философские проблемы. Отдавая должное занимательности и парадоксальности мысли Витгенштейна, позволю себе с ней не согласиться. Если бы выявление философской проблемы с необходимостью требовало от каждого из нас опыта философского исследования, философия никогда бы не возникла как особая культура вопрошания. Ведь первые философы не знали, что они занимаются философскими исследованиями. Кроме того, и прежде, и в наши дни философские проблемы беспокоят далеко не только философов. Да и сам Витгенштейн говорит в другом месте: «Человек - и, возможно, народы - должен пробудиться для удивления»[14].

Недаром изначально философия была не просто теорией, а жизненной практикой, особым способом отношения к миру. Человеческий дух демонстрирует удивительное свойство переживать особый опыт: опыт единения духовной глубины человеческой личности с целостностью и глубиной бытия. Тогда, как сказано в одном из псалмов, «бездна бездну призывает». Когда древнегреческие философы начали задавать вопросы о главных началах или принципах универсума (природы, космоса), они впервые в истории отобразили этот опыт с помощью непривычных для своих современников речений и образов.

Значение философии как школы удивления прекрасно показал Пьер Адо со ссылкой на Мерло-Понти и Карла Гинзбурга: «„Настоящая философия, - сказал Мерло-Понти, - состоит в том, чтобы снова научиться видеть мир”. Она таким образом представляется как преобразование восприятия... В качестве примера такого видения [Гинзбург] как раз цитирует Марка Аврелия и его физические определения. Воспринимать вещи в необычном свете - это значит преобразовывать свой взгляд таким образом, чтобы у вас было впечатление, будто вы видите их в первый раз, освобождаясь от привычки и банальности»15].

Древние философы впервые задали удивительные вопросы, ставшие источником всей будущей науки. Человек открыл для себя, наряду с обыденными утилитарными интересами, вопросы иного, неутилитарного, уровня. Практики ответов на подобные вопросы по-новому раскрыли и возможности человеческого духа. Оставаясь смертным, ограниченным и уязвимым существом, человек одновременно осознал себя как существо с неограниченными возможностями и ресурсами собственного развития. Он отправился в длительное путешествие, в котором пребывает до сих пор, всякий раз подтверждая мысль Гераклита.

Философия стала тем решающим фактором и главным мотивом, который приводил в движение человеческий дух и придавал ему мощной внутренней динамичности. Человек открыл для себя двойную бесконечность: бесконечность познания мира и бесконечность собственного самосовершенствования. Действительно, «бездна бездну призывает». Философское вопрошание продолжает выполнять свою великую задачу. И в этом непреходящая ценность философии для человека и человеческой культуры.

3. Нужна ли нам сегодня философия?

С философией также происходили и происходят удивительные вещи. Уже первые философы сталкивались с непониманием, а иногда даже с подозрением и откровенным сопротивлением.

Еще в древние времена о них рассказывали злые анекдоты. Однажды Фалес, разглядывая звезды в ночном небе, свалился в колодец. Молодая служанка, случайно став свидетелем этого падения, остроумно заметила: «Ты так увлечен небом, что не видишь того, что у тебя под ногами». Этот анекдот передает нам сам Платон. А вот еще один. Гераклит, заболев водянкой, решил вылечиться странным способом - обложил себя навозом, чтобы из организма испарилась жидкость, но это только приблизило его смерть.

Аристофан высмеял в своей комедии «Облака» модную и влиятельную тогда в Афинах школу Сократа. Сократ и его ученики изображены опасными чудаками и коварными обманщиками, которые, отказавшись от культа народных богов, воздают хвалу воздуху и облакам. Представьте, как смеялись зрители в афинском театре (а с ними, вместе, наверное, и сам Сократ). Во всех этих рассказах чувствуется нескрываемое желание выставить так называемых мудрецов в истинном свете, хоть как-то сравняться с ними, или даже ощутить собственное превосходство. Дескать, кто-кто, а мы-то хорошо знаем, что у нас под ногами и точно не будем увлекаться всякими глупостями.

Нередко и у самих философов возникало неотразимое желание навсегда рассчитаться с философией. Так, в середине XX века упомянутый уже Людвиг Витгенштейн объявил философские проблемы болезнями языка и всеми силами стремился вылечить от них человечество. Правда, эти его попытки способствовали появлению целой библиотеки философской литературы о Витгенштейне...

В таком случае, есть ли какая-нибудь польза от философии? Зачем она нужна? Аристотель ответил на эти вопросы очень просто: теоретическая философия (в отличие от этики и политики) является абсолютно бесполезным (неутилитарным) занятием. Правда он добавлял, что в этой бесполезности и ненужности философия очень близко подходит к образу жизни богов: богам, мол, абсолютно неинтересны обыденные цели и интересы человеческого рода, изменчивого и коварного. Божественный статус теории должен был, по аристотелевому замыслу, защитить ее от недоверия со стороны ремесленников и торговцев. Здесь он только повторял мысль своего учителя Платона, который утверждал, что философия является уподоблением богам, - конечно, настолько, насколько это возможно для человека. Согласитесь, для многих наших современников такое оправдание философии вряд ли покажется удовлетворительным.

Впрочем, именно здесь и возникает большая загадка философии. Деятельность, которая начиналась как образ жизни небольших групп интеллектуалов, как уединенное и, казалось бы, непрактичное занятие избранных мудрецов, неожиданно начала проявлять свою чрезвычайную практическую пользу. Это стало понятно не сразу. Но сперва зададим себе вопрос: а что мы вообще понимаем под полезностью? Всякая ли наша деятельность должна быть полезной в привычном смысле этого слова? Вот, например, полезны ли любовь или дружба? А любовь к родине полезна? Полезно ли быть честным и порядочным? Эти вопросы позволяют нам взглянуть на проблему с другой стороны: наиболее важное и ценное для себя мы не можем описать категориями полезного или бесполезного. То, что для нас является дорогим, ценным, интересным, приносящим радость и внутреннее удовлетворение, - все это чаще всего подлежит каким-то другим критериям оценки. Но что же это за критерии?

Сегодня многие авторитетные и мудрые люди указывают на опасности, возникающие в попытках коммерциализировать образование и все сферы человеческой деятельности. В частности, специалист в области образования сэр Кен Робинсон (Ken Robinson) настаивает на необходимости коренных перемен в современном образовании. Современная модель образования все еще ориентирована на нужды производства, на преимущественно утилитарные цели. Такая модель мало обращает внимания на богатство человеческих способностей и талантов, на творческие задатки индивидов. В ближайшие 30 лет университеты выпустят больше специалистов, чем за всю историю человечества. Что это значит? Это значит, что превращение высших школ в кузницы специалистов узкого профиля в ближайшие десятилетия все меньше будет отвечать требованиям времени. Ведь специализация будет приобретать все больший динамизм, будет быстрее менять свою специфику.