Формирование философии марксизма

Не будем, однако, спешить с окончательным решением вопроса об исторической судьбе понятия (и самого термина) отчуждения. С этим понятием (и соответственно с термином) мы встречаемся в «Экономических рукописях 1857 – 1859 годов», в «Капитале» и других произведениях Маркса. Так, в «Теориях прибавочной стоимости» Маркс характеризует сущность капиталистического производства как сущность «отчужденного от самого себя труда, которому созданное им богатство противостоит как чужое богатство, его собственная производительная сила – как производительная сила его продукта, его обогащение – как самообеднение, его общественная сила – как сила общества, властвующая над ним» (1, 26, III; 268). В нашу задачу не входит исследование всей истории проблемы отчуждения в учении марксизма. Мы хотим лишь уяснить, почему Маркс и Энгельс, которые в «Немецкой идеологии» иронизируют по поводу термина «отчуждение», вновь обращаются к нему в своих последующих трудах. Причина этого заключается прежде всего в том, что в произведениях зрелого марксизма понятие отчуждения полностью освобождается от антропологического содержания (т.е. представления об отчуждении природной человеческой сущности) и разрабатывается как конкретно-историческая категория, ограниченная исторически определенным содержанием. Другая причина, на которую указывают Маркс и Энгельс, связана с особенностями самого процесса формирования философии марксизма. В «Немецкой идеологии» подчеркивается, что уже в «Deutsch-Französische Jahrbücher» были намечены отправные положения материалистического понимания истории. «Но так как это было облечено тогда еще в философскую фразеологию, то попадающиеся там по традиции философские выражения – как „человеческая сущность“, „род“ и т.п. – дали немецким теоретикам желанный повод к тому, чтобы неверно понять действительный ход мыслей и вообразить, будто и здесь опять все дело только в новой перелицовке их истасканных теоретических сюртуков» (1, 3; 224 – 225). Речь шла, следовательно, о том, чтобы отмежеваться от младогегельянцев, фейербаховской антропологии и в особенности мелкобуржуазного «истинного социализма» не только по содержанию, но и по форме, по способу выражения, терминологии[197].

Итак, важнейшим аспектом проблемы отчуждения, рассматриваемым в «Немецкой идеологии», является господство стихийных сил общественного развития над людьми. Люди не осознают социальных последствий своей собственной деятельности, не понимают объективной исторической необходимости социальных процессов, в которых они участвуют, не знают законов, управляющих этими стихийными процессами. Но не эта субъективная сторона общественно-исторического процесса придает ему стихийный характер. Видеть источник стихийности общественного развития просто в незнании его объективных закономерностей – значит становиться на позиции идеализма, которому Маркс и Энгельс противопоставили положение об объективной обусловленности характера общественной жизни. Соответственно этому и преодоление стихийного развития общества может быть лишь результатом объективно обусловленного, закономерного процесса ликвидации частной собственности и соответствующего ей разделения труда, деления общества на классы, противоречия между личными и общественными интересами и т.д. Какова же роль общественного сознания в этом процессе коммунистического переустройства общественной жизни? Отвергая идеалистическое обожествление сознания и самосознания, Маркс и Энгельс ни в малейшей мере не отрицают их роли в истории, в особенности же в революционном переходе к коммунизму, который ставит на место стихийного, не поддающегося управлению социального процесса сознательное социальное творчество. Но сознание, самосознание не есть нечто независимое от материальной действительности; поэтому оно становится могущественной социальной силой лишь постольку, поскольку оно, познавая объективные закономерности, сообразуется с ними. Лишь при этом условии социальная практика становится господством организованных индивидов над общественными отношениями.

В то время как идеалисты, в особенности немецкие, определяют свободу как самоопределение духа, основоположники марксизма связывают понятие свободы с материальными условиями жизни людей. Свобода есть основанная на познании объективной необходимости сознательная и целесообразная практическая деятельность людей, в которой достигнутые результаты в основном совпадают с заранее поставленными целями. Степень господства над природой или над самим собой, достигаемая человеком на известной ступени исторического развития, в конечном счете обусловлена развитием производительных сил и соответствующих им производственных отношений, с которыми существенно связано и развитие познания. Развитие производства есть прогрессирующее освобождение человека от стихийных сил природы и создание предпосылок для овладения законами развития общества. Рост производительных сил есть также развитие человека, его потребностей и способностей, в том числе и способности господствовать над самим собой.

Идеалисты, говорят Маркс и Энгельс, полагают, будто бы степень свободы, которой достигают люди, определяется их представлениями об идеале человека, о свободе и т.д. «В действительности же дело происходило, конечно, таким образом, что люди завоевывали себе свободу всякий раз постольку, поскольку это диктовалось им и допускалось не их идеалом человека, а существующими производительными силами. В основе всех происходивших до сих пор завоеваний свободы лежали, однако, ограниченные производительные силы; обусловленное этими производительными силами, недостаточное для всего общества производство делало возможным развитие лишь в том виде, что одни лица удовлетворяли свои потребности за счет других…» (1, 3; 433).

Идея исторического развития свободы разрабатывалась уже классиками немецкого идеализма; у Гегеля эта идея составляет даже лейтмотив всей философии истории. Но гегелевская постановка проблемы, несмотря на гениальную мысль о свободе как исторически развивающемся познании необходимости, оказалась в последнем счете все же несостоятельной, поскольку Гегель утверждал, что свобода есть субстанция духа, т.е. нечто первичное, лишь выявляющееся и осознаваемое в ходе всемирной истории. Маркс и Энгельс решают проблему свободы с позиций материалистического понимания истории, вскрывая реальную связь между развитием свободы, прогрессом производительных сил и преобразованием общественных отношений.

Постановка проблемы свободы и необходимости в контексте реального общественно-исторического процесса позволяет вскрыть антагонистически противоречивый характер развития свободы в условиях классового общества и тем самым обосновать необходимость коммунистического переустройства общества. Все дело в том, разъясняют основоположники марксизма, что прогресс человеческой власти над природой неразрывно связан с прогрессирующим порабощением человека стихийными силами общественного развития; освобождение от власти стихийных сил природы и господство человека над человеком – лишь две стороны единого антагонистического процесса. При этом уничтожение личной зависимости (рабства, крепостничества), т.е. развитие личной свободы индивида, оказывается вместе с тем прогрессирующим порабощением личности стихийными силами общественного развития[198]. Этот антагонистический характер исторически развивающегося противоречия между необходимостью и свободой, как и общественного прогресса вообще, преодолевается лишь коммунистической революцией. «В современную эпоху господство вещных отношений над индивидами, подавление индивидуальности случайностью приняло самую резкую, самую универсальную форму, поставив тем самым перед существующими индивидами вполне определенную задачу. Оно поставило перед ними задачу: вместо господства отношений и случайности над индивидами, установить господство индивидов над случайностью и отношениями» (1, 3; 440). Решение этой задачи не сводится просто к упразднению частной собственности и ее непосредственных социальных последствий: «…частная собственность может быть уничтожена только при условии всестороннего развития индивидов, потому что наличные формы общения и производительные силы всесторонни, и только всесторонне развивающиеся индивиды могут их присвоить, т.е. превратить в свою свободную жизнедеятельность» (там же, 441). Коммунизм есть всестороннее преобразование общественных отношений, как материальных, так и духовных. Коммунизм преодолевает противоположность между физическим и умственным трудом, деревней и городом, обеспечивает свободное развитие каждого члена общества и тем самым снимает противоречие между личным и общественным. Уничтожение классов и социального неравенства вообще означает развитие подлинной коллективности, ибо лишь в общении с другими людьми индивид находит условия и средства для всестороннего развития присущих ему способностей. Личная свобода возможна лишь в коллективе. «В существовавших до сих пор суррогатах коллективности – в государстве и т.д. – личная свобода существовала только для индивидов, развившихся в рамках господствующего класса, и лишь постольку, поскольку они были индивидами этого класса. Мнимая коллективность, в которую объединялись до сих пор индивиды, всегда противопоставляла себя им как нечто самостоятельное; а так как она была объединением одного класса против другого, то для подчиненного класса она представляла собой не только совершенно иллюзорную коллективность, но и новые оковы. В условиях действительной коллективности индивиды обретают свободу в своей ассоциации и посредством ее» (там же, 75).

Таким образом, основные положения исторического материализма, разрабатываемые в «Немецкой идеологии», свидетельствуют о том, что созданная Марксом и Энгельсом философская наука об обществе явилась подлинным решением труднейших проблем философии истории и исторической науки.