Формирование философии марксизма

К каким же положительным результатам приводит это отрицание буржуазной политической экономии с ее собственных теоретических позиций? Авторы «Святого семейства» отмечают, что Прудон гораздо более последовательно, чем это делают буржуазные экономисты, проводит принцип трудовой теории стоимости. «Делая рабочее время, непосредственное наличное бытие человеческой деятельности как таковой, мерой заработной платы и определения стоимости продукта, Прудон делает человеческий элемент решающим, в то время как в старой политической экономии решающим моментом была вещественная сила капитала и земельной собственности, т.е. Прудон восстанавливает человека в его правах, однако все еще в политико-экономической, а потому противоречивой форме» (1, 2; 53 – 54). Это проявляется в том, что Прудон сохраняет представление буржуазных экономистов о вечности экономических категорий капитализма, но стремится придать этим категориям разумную, справедливую форму.

Тщательно отмечая все положительные моменты прудоновской критики частной собственности, Маркс и Энгельс все же приходят к выводу, что результаты этой критики в общем оказываются частичными, половинчатыми. Буржуазные экономисты, доказывая, что движением частной собственности создается национальное богатство, являются апологетами частной собственности. В отличие от них Прудон утверждает, что движение частной собственности порождает нищету, требуя на этом основании уничтожения частной собственности. Но он противопоставляет частной собственности «владение», называя так собственность мелких производителей. Декларируя уничтожение частной собственности, он по сути дела предлагает лишь ее перераспределение, а именно равное владение собственностью[174]. И хотя владение объявляется «общественной функцией», мелкобуржуазное существо прудоновской концепции от этого не меняется. Правда, мы не находим в «Святом семействе» прямых указаний на классовое содержание концепции Прудона. Однако критика прудоновского представления о возможности равного (уравнительного) владения частной собственностью по существу уже предвосхищает такой вывод. «Представление о „равном владении“, – говорят основоположники марксизма, – есть политико-экономическое, следовательно – все еще отчужденное выражение того положения, что предмет, как бытие для человека, как предметное бытие человека, есть в то же время наличное бытие человека для другого человека, его человеческое отношение к другому человеку, общественное отношение человека к человеку. Прудон преодолевает политико-экономическое отчуждение в пределах политико-экономического отчуждения» (1, 2; 46 – 47). Несмотря на антропологическую форму выражения, Маркс и Энгельс здесь высказывают идею, которая никогда не приходила в голову Фейербаху: речь идет о продуктах труда, производства как овеществленных общественных отношениях. Это в свою очередь означает, что производство предполагает определенные отношения людей друг к другу – общественные, производственные отношения.

Итак, преувеличивая значение теории Прудона, защищая его от критики справа, Маркс и Энгельс уже в это время по существу намечают главное направление критики прудонизма слева, вскрывая неспособность Прудона выйти за пределы буржуазной политической экономии, противопоставляя прудонистской имманентной критике политической экономии такую критику буржуазного понимания экономических отношений, которая имеет свой, независимый от последней исходный теоретический пункт – признание необходимости общественной собственности, на базе которой только и могут быть разрешены противоречия предшествующего развития общества.

Подытоживая рассмотрение «Святого семейства», можно сказать, что в нем Маркс и Энгельс не только выступают против буржуазной идеологии, но и начинают размежевываться с мелкобуржуазным утопическим социализмом. Они противопоставляют и буржуазной и мелкобуржуазной идеологии основные положения разрабатываемой ими научной идеологии рабочего класса: идеи объективной необходимости социализма, борьбы рабочего класса против буржуазии, социалистической революции, замены частной собственности общественной. В этой связи основоположники марксизма разрабатывают исходные положения диалектического и исторического материализма.

Выход «Святого семейства» произвел большое впечатление в Германии. Вокруг книги развернулась оживленная дискуссия, в которой наряду с многочисленными противниками коммунизма участвовали и немногочисленные в то время сторонники Маркса и Энгельса. «Кёльнская газета», например, указывала, что «Святое семейство» решительным образом выражает позицию социалистической партии, «страстно осуждающей несостоятельность и сентиментальность всех полумер против социального зла нашего времени» (51; 178). В обстоятельной рецензии А. Шмидта, опубликованной в «Jahrbücher für Wissenschaftliche Kritik», Маркс и Энгельс обвинялись в том, что они хотят ликвидировать философию, «немецкую сущность», частную собственность и т.д. (51; 183 – 188).

Б. Бауэр выступил против «Святого семейства», отстаивая свои идеалистические воззрения и утверждая, что его неправильно поняли. Маркс и Энгельс опубликовали в редактировавшемся М. Гессом журнале «Gesellschaftsspiegel» ответ на «антикритику» Бауэра. Эта статья была включена ими в «Немецкую идеологию». В ней Маркс и Энгельс подчеркивают, что в своей «антикритике» Б. Бауэр усугубляет воззрения, которые были подвергнуты критике в «Святом семействе». Бауэр, например, писал, что критика и критики «направляли и творили историю, что даже их противники и все движения и побуждения современности суть их творение, что они безраздельно держат власть в своих руках, ибо сила их – в их сознании» (цит. по 1, 3; 94). «Антикритика» Б. Бауэра, несомненно, свидетельствовала о том, что «философия самосознания» зашла в тупик. В середине 40-х годов младогегельянство исчерпало себя даже в качестве буржуазно-демократического движения. «Вы безвозвратно разгромили наголову спекулятивную критику», – писал Марксу и Энгельсу Г. Юнг (51; 176 – 177).

Младогегельянству уже не удалось восстановить позиции, утраченные в значительной мере в результате критики Маркса и Энгельса.