Эпидемия

* * *

Оставшись один, Нестор выпустил дурилку из шкафа, а сам удалился на кухню, где машинально ополоснул под краном стопку, из которой пила очкастая инструкторша. Хотел отправить в сушилку для посуды, но потом раздумал и, покряхтев, наполнил вновь — по самый краешек. Присел к столу, поразмыслил угрюмо. Стопка стояла перед ним нетронутая.

Сумма была озвучена такая, что иной за нее не то что дурилку — отца родного продаст. Интересно, объявление о награде они разгласили уже или пока надеются сами найти, не вмешивая в это дело посторонних? Наверное, разгласили…

Тогда, получается, каждая минута на счету.

Что-то тем не менее мешало ему достать телефон и связаться с оператором. Ну понятно: привыкли к Кукленку… за неделю-то… стал почти членом семьи… И что?

Все равно ведь проговорятся! Дашка — та еще, может, и смолчит, а уж Машка-то наверняка хвастаться начнет в садике… А детишки взрослым расскажут… А взрослые уже в курсе насчет награды… И что тогда? Припрутся дяденьки с ордером, найдут, увезут — и прощай, денежка… Да уж, крепко, видать, все переполошились, раз этакие бабки обещаны!

Тянуть нельзя, надо решаться. Воплей не избежать в любом случае — так что выход один. Позвонить сейчас, сказать: пришел, забирайте. А дочерям объяснить, что язык надо было держать за зубами… То есть как это не проболтались? А откуда ж они тогда узнали? Конечно, проболтались! Кто-то из вас двоих и проболтался! Ну и нечего теперь хныкать…

В кухню вошел дурилка и сел напротив. Нестор взглянул в его нарисованные синим фломастером глаза с ресницами, и что-то стало ему совсем скверно.

Опрокинул стопку. Не полегчало.