Ложная надежда

Глава 11

Огромная зала была украшена последними в этом году цветами, которые приказали срезать из личных садов Его Величества. Глубокий синий цвет убранства смешивался с серебряным, и только ближе к королевскому трону яркой вспышкой добавлялись золото и алый бархат. Столы были заставлены аппетитно пахнущими блюдами и благородными напитками.

Юноши и девушки, одетые, на мой взгляд, слишком откровенно, незаметно сновали между ними, ставя недостающие приборы. В противоположной стороне от столов расположились музыканты, которые настраивали инструменты.

Я же, разодетый и обмазанный ароматическими маслами с ног до головы, делал все, чему меня учили: вежливо наклонял голову в приветственном жесте и легко улыбался каждому, при этом сохраняя подобие величественного вида. Алеистер иногда шепотом подсказывал, кто этот гость и откуда, если я начинал хмурить брови. Но в целом все пока шло более-менее гладко. Я помнил всех, кто состоял в списке, поэтому советник даже пару раз удостоил меня одобрительного взгляда.

А тем временем гостей прибывало все больше и больше. В основном это была знать и их сопровождающие, но некоторые брали с собой чуть ли не половину своей семьи. Всем нестерпимо хотелось взглянуть на живого Словотворца. Я был ценной зверушкой, которую, как диковинку, выставили напоказ. Конечно, глупое сравнение, но ощущалось именно так.

– Старший сын лорда Бернайса Вальтерсона – лорд Мэ́йтланд Вальтерсон.

Я с любопытством всмотрелся в приближавшегося к трону мужчину. Определенно, у него имелось явное сходство с Джеральдом: цвет глаз и волос, рост, телосложение. Но выражение лица разительно их отличало. От Джера всегда исходила теплота, даже когда он был серьезен или злился, в его карих глазах разливался солнечный свет. Мэйтланд же выглядел немного надменно и смотрел на всех с превосходством, словно делая одолжение тем, что вообще тут появился. Я никак не ожидал, что такой человек окажется старшим братом Джера.

– Ваше Величество, господин Словотворец, советник Алеистер. – Он почтительно склонил голову. – Благодарю от лица рода Вальтерсонов за приглашение и приношу свои извинения за отсутствие моего отца. К сожалению, состояние его здоровья оставляет желать лучшего.

– Я слышал, что лорд Бернайс уже давно не выходит в свет. А видя вас здесь, смею предположить, что нас ожидает печальная новость? – Бардоулф не церемонился и напрямую спрашивал о деликатных темах.

– От вас сложно что-либо утаить, Ваше Величество. – Уголок рта Мэйтланда дернулся, и он поспешил сменить неприятную для него тему: – Надеюсь, мой младший брат не доставляет вам трудностей и выполняет свою работу добросовестно?

– Не беспокойтесь, ваш брат предан короне и ни одним своим поступком не запятнал честь вашего рода.

Бардоулф махнул рукой, давая понять, что приветствие с любезностями закончено. На очереди были следующие гости.

Натянув уже привычное выражение лица, я пытался не выдать обуявшей меня злости. Брат Джеральда говорил о нем как о недоразумении, которое может навлечь позор на их фамилию. Он интересовался далеко не с заботой, а хладнокровно и расчетливо. Джер никогда не упоминал Мэйтланда в своих рассказах, лишь пару раз говорил о том, что у него есть старший брат. Теперь я понимал почему. Джер иногда был слишком открытым и добрым, а его брата растили как будущего главу всего рода. Несмотря на внешнее сходство, они казались полными противоположностями друг друга, как день и ночь. Но для меня это не являлось оправданием пренебрежительного высказывания в сторону Джера, поэтому Мэйтланд мне уже не нравился.

– Король Велероса – его величество Эмилий Велеросский со своей спутницей, леди Селеван.

Услышав статус прибывшего, я поспешно натянул улыбку и наклонил голову. И уже после посмотрел на гостей. Мой взгляд встретился с глазами короля Эмилия, которые напомнили мне расплавленную медь. Неожиданно дикая жажда сковала горло, а по телу прошла дрожь. Все внимание обратилось к нему, к единственному человеку, который бы смог утолить этот обжигающий голод. Он как будто в секунду стал моим лучшим другом, моей семьей. Я готов был сделать для него что угодно, стать тем, кем он пожелает, лишь бы быть рядом. Он словно стал источником моей жизни.

От нахлынувших эмоций я слегка качнулся и, чтобы удержаться, ухватился за спинку трона. Голова шла кругом, и в ней отчетливо раздались десятки голосов: «Он станет твоим братом, хозяином и другом. Он разделит твою боль и твою радость. Вы обретете одно дыхание на двоих, и ты без сожалений отдашь за него свою жизнь. Такова наша клятва». Мне отчаянно не хватало воздуха.

Неожиданно что-то ледяное обожгло мою руку, приведя в чувства. Когда взгляд прояснился, я увидел, как Бардоулф обеспокоенно смотрит на меня, а поверх руки, вцепившейся в спинку трона, лежала его. Именно от этого прикосновения исходил холод, отрезвивший меня. Я криво улыбнулся, давая понять, что все в порядке, и с опаской поднял глаза. По лицу короля Эмилия сложно было сказать, испытал ли он что-то похожее. Но расширенные зрачки и капельки пота, стекающие по вискам, дали мне надежду, что я все же не сошел с ума.

Тем временем Эмилий, вежливо поприветствовав Бардоулфа, прошел к остальным, напоследок одарив меня пронзительным взглядом. Это определенно был человек из моего сна, теперь все размытые черты обрели ясность, и это пугало.

Закончив с приветствиями, гости принялись за еду и выпивку, сбившись при этом в разношерстные кучки. Музыканты наигрывали веселые танцевальные мелодии, иногда сменяя их на более медленные. Я же старался находиться всегда вблизи Бардоулфа, опасаясь остаться одному.

– А если он не настоящий?

– Да, и правда, а если нас всех здесь просто дурачат?

– Да, верно.

Мы стали свидетелями не очень приятных, но ожидаемых сплетен.

– Какие же вы невежды, господа, – непринужденно рассмеялся Эмилий. – Вы действительно считаете, что у потомка основателя Дартелии хватило бы наглости представить нам самозванца?

Многие сразу притихли – но не все.

– А что, если хватило? Прошлые короли честностью не отличались, – лысеющий мужчина в компании слишком молодой для него девушки стоял на своем.

По его лицу ползли красные пятна – он выпил уже достаточно вина.

– Тогда мне жаль вас вдвойне, господа. Вы уже все забыли наши предания. А ведь если верить в Словотворца, то нужно верить и в них тоже. Господа, все же помнят обряд посвящения короля Дартелии и обретения им артефакта прародителя?

Король Велероса держался непринужденно, словно все это было лишь очередной встречей с друзьями, а не грандиозным событием в истории. В отличие от холодности Бардоулфа он излучал практически ощутимое радушие.

Шепот прошел по зале.

– Очень жаль, что у вас такая короткая память, господа. Леди Селеван, извольте просветить невежд.

Красивая девушка вышла вперед.

– Обряд совершается под наблюдением священнослужителей… – мелодичным голосом стала пересказывать последовательность обряда она. – Правитель отдает ему свое подношение – артефакт, впитавший его кровь. Взамен Словотворец дает свою силу избранному им королю. Если бы господин был самозванцем, то при произнесенной им клятве камень остался бы прежним – чернее ночи. И это самое безобидное. Следуя писаниям, самозванцев ждет кара Небес: «Да сгниют от болезней люди, породив умертвий. Да зачахнет почва, оставив пустошь. Да обагрится кровью Мать-Земля и Боги спустятся на последний суд, дабы искоренить людскую заразу».

Закончив речь, она сделала реверанс и встала на прежнее место, подле короля Велероса.

Я никогда раньше не слышал последних строк и точно не знал их. Ни в одном писании не говорилось о каре за ложь перед Богами. Неприятные мурашки пробежали по спине, и я передернул плечами.

– Позвольте заметить, господа, мы все с вами живы и здоровы, а камень предков целый и невредимый и висит преспокойненько на его шее, одаряя нас своим сиянием. Могу ли я попросить господина Словотворца продемонстрировать его? – Король Велероса сделал просительный жест.

Я легко зацепил цепочку на шее и, стянув ее через голову, поднял камень над головой. По зале прокатилось дружное «ах», после чего я с невозмутимым видом надел амулет обратно.

Эмилий нас защитил, но зачем?

Музыканты заиграли новую мелодию, и гости отвлеклись на танцы. Король Велероса с улыбкой подошел к нам.

– Позвольте высказать свое восхищение. Я вам даже слегка завидую.

– Завидуете? – Бардоулф приподнял брови.

– Я с детства мечтал о своем предназначении и грезил о Словотворце. И вот у вас он есть, это поистине радует и огорчает одновременно.

Он выглядел юным, хотя я знал, что Эмилий старше Бардоулфа. На первый взгляд телосложением он напоминал советника, но если приглядеться, то удавалось заметить мускулы, которые то и дело очерчивались одеждой при движении. Волосы цвета жженого сахара были убраны назад, но несколько волнистых прядей упали, обрамляя лицо. По длине же они не доставали до плеч. А мягкие и приятные черты лица вкупе с заразительной улыбкой точно не оставляли девушек равнодушными.

Я поймал себя на мысли, что почему-то пристально рассматриваю Эмилия, и мне это нравилось. Нравилось просто быть рядом и слушать приятный голос.

– Может, и к вам однажды Боги будут так же благосклонны. – Бардоулф отсалютовал ему кубком.

– Я очень жду этого. – Эмилий печально улыбнулся, а я подавил в себе желание утешить его. – Король Бардоулф, не сочтите за грубость, но не позволите ли мне выйти на свежий воздух вместе с вашим Словотворцем. Я очень хотел бы пообщаться с ним.

Я хотел крикнуть: «Нет! Ни за что!», но вместо этого почему-то с надеждой уставился на Бардоулфа. Тот немного подумал, качая кубок в руках, потом посмотрел на меня и перевел взгляд на Эмилия:

– Попрошу вас ограничиться балконом – хоть здесь и безопасно, но рисковать своим Словотворцем я не хочу.

Король Велероса понимающе кивнул.

– Уверяю вас, он вернется к вам целым и невредимым, я не прощу себе, если с ним что-нибудь случится.

Слова были произнесены обычным тоном, но я точно знал, что так и будет. Эмилий никогда не навредит мне. Мои чувства приводили в замешательство.

Мы вышли на большой балкон. Вечерний воздух приятно освежал лицо, а запахи отцветающих кустарников щекотали нос. Король Велероса, расслабленно улыбаясь, облокотился на перила.

– Спасибо, что поверили нам, Ваше Величество. – Я решил, что стоит поблагодарить его.

– Я слегка слукавил, – беззаботно ответил он.

– То есть все, что вы сказали, ложь?

– Не совсем.

– Поясните.

Эмилий вздохнул, словно очень не хотел вдаваться в подробности, но, увидев мое напряженное лицо, сдался.

– На самом деле отличить предназначенного Словотворца от простого одаренного практически невозможно. Только предназначенный ему правитель может это сделать. Но про артефакт это правда. Хотя он играет больше символическую роль. Король хочет показать, что он готов отдать Словотворцу даже свое право на трон, свою кровь. Это жест полного доверия. И он с благодарностью принимает его, гордо неся на себе. И камень светится, лишь когда его касаются, а не постоянно. Но про это уже давно все забыли.