В поисках Челограда

*

Спал я плохо: вспоминал Мотю, уход Риглевой, арест Альбова, своё враньё, и не мог отделаться от ощущения, что вместо Дважиса за мной всё-таки явится Высшая служба безопасности и увезёт, вслед за учителем, в Главное управление ВСБ. И никакого тебе, Лёша, Челограда, Шуржешиша и великих иновских знаний! Отправят тебя в изолятор, проведут следствие, вынесут приговор… А потом усыпят и скинут, как Мотю, пинком в переход. “Колчановского я забираю на одну из наших станций”. Что, блин, за станция? Куда вывалишься ты мёртвым безмолвным кулём и зачем?.. “Жизнедеятельность Матвея прервана”, сказал Ин. “Но вы сможете восстановить её?” – спросила Риглева. “Если вдруг возникнет такая необходимость”. Что за странный ответ! Какая такая необходимость? Что, там на этой своей станции, Ины делают с усыплёнными? Я повернулся на другой бок и зарылся лицом в подушку. Вопросы крутились в голове, мешаясь с подступавшим сном, воспоминаниями о реальных событиях, разговорах и лицах… Под утро приснилось, что надо мной возникла треугольная голова и четырёхпалая рука, сжимавшая похожий на фен прибор. Одеяло сползло в сторону, “фен” прошёлся по телу, то тут то там прикасаясь к коже, будто большая, мягкая лапа. – Просыпайся! – с присвистом прошептал Ин и, ухватив меня за плечи, с силой тряхнул. – Дважис? – сбрасывая остатки дремоты, пробормотал я, удивлённо таращась на его глаза: радужки были не медовые, а зеленовато-жёлтые, как недозрелый лимон. – Ишсас, – прошипел Ин. – Вставай, одевайся! – А что случи… – вопрос оборвался, ибо я внезапно оказался уже на ногах, при этом плечи горели, словно их сдавили клещами. – Быстро-быстро! – Ин схватил со стула мою одежду и с силой бросил мне в грудь. Я покачнулся, поймав штаны, майка с рубашкой упали на пол. – Так вы – не Дважис? – замечая и другие, кроме цвета глаз, отличия: рост, розоватый отлив чешуи, более длинный рот… – Нет, я же сказал: Ишсас! И хватит на меня пялиться, поторапливайся! – А где Дважис? – Ждёт на Шуржешише. Давай уже скорее – ты хочешь в Челоград или нет?! – Хочу! – Я натянул штаны, не понимая, отчего он торопится, будто алкаш за выпивкой, когда до закрытия магазина осталась минута. И при этом меня ещё преследовало стойкое ощущение, что мы упускаем нечто важное… пока я, наконец, не сообразил: – Оптимизация! Я же должен пройти оптимизацию! – Оптимизация уже проведена, – Ишсас показал куда-то мне за спину. Я обернулся и увидел лежавший на прикроватной тумбочке “фен”. – А-а, так значит, это мне не приснилось! – Нет, – Ишас забрал прибор и сунул в прицепленное к ноге подобие кобуры, а потом полез в густые складки чего-то, намотанного на среднюю часть его тела. Пока я нацеплял футболку и рубашку, он извлёк из глубины своей одежды кляксу размером с блюдце, прилепил на стену и сунул туда пальцы левой руки. Воздух возле “цементного плевка” дрогнул. – Что? – Я обалдело нашаривал ногами кроссовки, глядя на разраставшееся пятно из серо-бесцветной мути. – Вы открываете проход прямо тут, в моей комнате?! – Внимание! – раздался голос из динамика на стене. – Вызывается Алексей Дмитриевич Пегов! Система оповещения! Я замер, растерянно глядя на Ишсаса – тот, яростно бормоча что-то себе под нос, крутанул в кляксе пальцами, из-за чего пятно резким рывком достигло пары метров в диаметре. – Повторяю: Алексей Дмитриевич Пегов! Ожидаю вас в зале приёма! – нашему уху трудно узнать конкретного Ина по голосу, поэтому я не мог сказать, Дважис ли это, но говорил он низко, с характерным шипением и присвистом, то есть человеком уж точно не был! Рванувшись к двери, я успел сделать всего шаг, прежде чем Ишсас сцапал меня в охапку и силой забросил в портал-переход.

Глава третья

Больно ударившись бедром и плечом, я приземлился на пол посреди круглой комнаты. Вдоль стены, повторяя её форму, располагался сплетённый из толстых не то лиан, не то ветвей топчан, на котором сидел раздетый, в одной узенькой повязке посередине тела, Ин, весь облепленный небольшими светлыми кляксами. – Что тут, блин, происходит?! – вскочив на ноги, вскричал я. – Меня должны были в Челоград отправить! Из зала приёма! Дважис меня… – Я – Дважис! – огорошил с топчана голый Ин. – Что?.. – я захлопал глазами. Радужки того, кто назвался Дважисом, были медового цвета, а кожа-чешуя – оливковой. Это и правда он? Я, нахмурившись, изучал форму иновского рта, головы, припоминая черты, подмеченные во время собеседования. – Он – Дважис! – подтвердил стоявший рядом Ишсас. – А-а… – я совсем растерялся и зверски вспотел от царившей здесь влажной жары. – Кто же тогда вызывал меня в зал приёма? Услышав вопрос, сидевший на топчане Ин вдруг вскочил и, яростно жестикулируя, зашипел-засвистел-защёлкал, при этом некоторые из нашлёпок у него на груди и бёдрах неожиданно озарились изнутри красным светом. Надо сказать, что они совсем не выглядели цементными плевками, были светло-салатового цвета и маленькими, размером с половинку среднего яблока. Складки, морщившие их выпуклую поверхность, походили на резиновые и временами подрагивали, становясь то тоньше, то толще, а теперь вот выяснилось, что они могут ещё и светиться. Ишсас застрекотал-зашуршал в ответ, плавно взмахивая руками и явно прося голого Ина сесть, но тот, похоже, успокаиваться вовсе не собирался, продолжая шипеть и светить нательными кляксами. Пока они ругались, я оглядел комнату: она была просторной и по виду больше напоминала земляную нору, чем помещение. С потолка свисали то ли корни, то ли лианы бело-розового и тёмно-фиолетового цвета, из красноватого грунта стен торчали камни, под ногами раскинулся ковёр из крупных сине-зелёных листьев, но судя по тому, что от удара об пол у меня до сих пор ныло плечо, это был обман зрения. Я вытянул руку, пытаясь ухватить земляной ком, но пальцы прошли насквозь, ощутив гладкую поверхность вместо сырого мягкого грунта: ничего природного тут на самом деле не было, и свисавшие сверху корни – стопудово не настоящие, и топчан тоже сделан совсем не из веток. – Не смей ничего трогать! – Ишсас резко повернулся ко мне, а Дважис – ладно, буду считать, это он! – так и продолжал шелестеть и чирикать на своём языке. – А то что?! – взъерепенился я, делая шаг к Ишсасу. Здесь было жарко и душно, я ни хрена не понимал, в чём дело, а Ин, силой вытолкнувший меня в эту имитацию земляной норы, даже не пытался ничего объяснить, а только тявкал на меня, одновременно пререкаясь на своём языке с Дважисом. А сам Дважис? Почему он выглядел, словно тяжело больной, когда Ины давным-давно все свои – и человеческие, кстати, тоже! – болезни победили?! Они же бессмертные! – А то придётся тебя вырубить! – рявкнул Ишсас, нацелив на меня свою четырёхпалую руку. – Стой, где стоишь! – Вырубить?! Но за что?! Я же – избранный в Челоград! – меня переполняло возмущение, однако делать ещё один шаг было опасно: по телу уже бежал холодок лёгкого онемения. Ин продолжал “держать меня под прицелом”, потная майка прилипла к телу, в горле совсем пересохло. – Я пить хочу, – сбавив тон, пожаловался я. – У вас тут жарко, как в аду! Когда вы отправите меня, куда полагается? Ишсас просвистел что-то Дважису, и оба они размеренно зашуршали – смеялись?! Я не был уверен, но всё равно разозлился. Сохранять самообладание стало заметно труднее. – Пожалуйста, – как можно спокойнее процедил я, глядя на Дважиса – кляксы на нём продолжали светиться, причём одна, на бедре, даже сильнее, чем раньше. – Ответьте мне на вопрос: что за Ин вызывал меня по интернатской системе оповещения, и почему я здесь, а не в Челограде? Вторую часть вопроса заглушил писк, такой высокий, что у меня заложило уши. Голый Ин вдруг протянул ко мне руки – именно ко мне, я точно видел! – но тут же повалился спиной на топчан, и клякса на его бедре словно взбесилась, резко меняя размер и рисунок “резиновых” складок, полыхая уже не красным, а фиолетовым. Я бросился к нему – это был инстинктивный порыв в ответ на мольбу о помощи, но Ишсас не оценил. Он дёрнул рукой, и моё тело пронзило миллионом иголочек – все мышцы враз онемели, ноги перестали держать, и я точно ударился бы башкой об пол, если бы Ишсас вовремя не подставил ногу. Ловкие крепкие пальцы обхватили мой затылок и аккуратно опустили рядом с топчаном на “подстилку”. Сзади раздался шорох, потом топот нескольких ног и шуршание, будто что-то волокли – или, может, катили на колёсиках? – в мою сторону. Высокий жуткий писк кляксы на бедре Дважиса стих, я услышал отрывистый шипящий посвист Ишсаса и отвечавшие ему голоса других Инов. Кто-то стал меня поднимать, потому что топчан быстро поплыл вниз, а затем накатила резкая дурнота, мысли потеряли чёткость, и на глаза опустилась чёрная пелена.

*

Очухался я в комнате без окон, где вместо одной стены была сплошная решётка, ведущая в сумрачный коридор. Я лежал на полу, на мягком и одновременно упругом, как резина, чёрном коврике, причём там, где голова, он заметно утолщался, образуя нечто вроде подушки. Сверху было наброшено тонкое, как бумага, покрывало. Я откинул его и встал. После жарищи в “земляной норе” Дважиса, воздух тут казался приятно прохладным. Рядом располагалось ещё одно, точно такое же, как и моё, ложе. Сейчас оно пустовало, но смятое в ком покрывало и валявшиеся неподалёку использованные салфетки говорили, что здесь кто-то жил. В углу к стене был прикреплён примитивный механический умывальник, под ним стояло корыто на ножках. Сбоку, на полке, лежал белый ком, похожий на кое-как слепленный ребёнком снежок – мыло, наверное, судя по запаху. Над ним висели на двух металлических штырьках полотенца, неподалёку стояло ведро. Несмотря на закрытую крышку, от него исходил явственный запах немытого общественного туалета. Тюремная камера? – я повернулся, разглядывая стену-решётку, – клетка для животных?.. Какого, блин, хрена?! Что происходит?! Если я на Шуржешише, то почему, вместо обещанного Челограда, оказался в зверином вольере, наскоро оборудованным под человеческое пребывание?! Где этот чёртов Ишсас, и что с Дважисом? Ответа ни на один из вопросов не было. Я подошёл к умывальнику и сначала напился, а потом стал плескать холодной водой в лицо, вспоминая, как зашуршали, смеясь, оба Ина, когда я спросил про Челоград. Плохо! Действительно очень плохо, но биться в решётку и орать, как дурак: “Выпустите меня отсюда!” было бы совсем позорно и глупо до ужаса. Наверняка, Ины следят за мной – я осмотрел потолок и заметил в углу тёмную блестящую кляксу – вот, пожалуйста! – стопудово устройство для наблюдения. Глядя на эту штуку, я вспомнил облепленного кляксами Дважиса – он выглядел так… убого и жалко!.. Совсем не соответствовал образу всемогущего спасителя человечества – как часто называли Инов в прессе, по телеку и на уроках обществоведения. В памяти сразу же стали всплывать параграфы из учебников, где с пафосом, в красках, рассказывалось, как эти высшие существа прибыли на Землю, чтобы предотвратить гибель планеты, которой грозили ядерная война и экологическая катастрофа одновременно. Помогли человечеству выжить, отменили неравенство, приструнили тех, кто поколениями грабил целые народы, и подняли уровень жизни у остальных. Сделали Ины всё это мягко, гуманно и быстро, без кровопролития, просто превратив наше оружие, включая ядерные боеголовки, в негодный к употреблению хлам. Стараясь сохранить привычный нам миропорядок, Ины не тронули границы государств, оставили людям их органы власти, но не без контроля, конечно. Президентов и других глав всех государственных структур назначают Ины, и никакие изменения или реформы не делаются без их одобрения, то есть, по факту, они теперь – мировое правительство, ведущее человечество к высшему уровню сознания и бессмертию. Мол, наша цивилизация молода, поэтому мы – дети, нуждающиеся в присмотре мудрых и справедливых старших… Из коридора послышались звуки отпираемой двери, потом топот ног, свистящее перешёптывание Инов и… человеческий голос! Я бросился к решётке, прижался к прутьям щекой и увидел двух Инов, ведущих под руки мужчину – он глядел себе под ноги и бормотал что-то – не разобрать. Процессия двигалась к вольеру, и когда они оказались напротив решётки, человек вскинул голову и воскликнул: – О! Кто это? – слегка покачиваясь, будто пьяный, он посмотрел сначала на одного Ина, потом на другого. – Тоже на Дважиса работает? – И тут же, не дожидаясь ответа, сам себя опроверг: – Не-е, вряд ли, чего-то он для этого молодой слишком… Ох, ё-мое! – часто и неровно кивая, будто ему в шею вставили кривую пружину, мужчина рассмеялся. – Да ведь я, кажется, знаю, кто это! – Заткнись! – свободной рукой коснувшись его лба, прошипел один из Инов, со светло-жёлтыми глазами, немного узковатой головой и чешуёй с розовым, как у Ишсаса, отливом. Мужик тут же уронил голову на грудь, варёной макарониной повиснув между сопровождающими, а Ин выставил клешню в мою сторону: – Отойди от решётки! Быстро! Почувствовав уже знакомое лёгкое онемение, я сделал шаг назад. – Дальше! – скомандовал второй, с медовыми глазами и оливковой чешуёй-кожей, но точно не Дважис: и ростом выше, и фигурой заметно крепче. Я отступил ещё, но желтоглазый руку не опустил, из-за чего у меня по телу продолжали бегать холодные, колкие мурашки. – Не шевелись! – предупредил он, пока второй Ин шарил свободной рукой по стене коридора. Решётка медленно поползла в сторону. Дождавшись, когда проход станет достаточно широким, медовоглазый взял мужика в охапку и втащил внутрь, пока второй оставался в коридоре, откуда продолжал наставлять на меня свою четырёхпалую руку. Бросив человека на матрас, Ин вышел. – Можно спросить? – подал я голос и, не почувствовав усиления мурашек, продолжил: – А где Дважис? – Лимонного цвета глаза, не отрываясь, смотрели мне прямо в лицо. – Он как будто при смерти был? Второй Ин снова пошарил по стене справа от вольера и решётка медленно поехала назад. – Не хотите мне отвечать? Почему?! Проход закрылся и лимонноглазый опустил руку. – За что вы меня здесь держите? – осмелев, возмутился я. – Я же просто хотел помочь Дважису – он сам руки ко мне протянул! Ины повернулись и молча потопали прочь. – Когда вы переправите меня в Челоград?! – подбежав к решётке, проорал я им в спины, но они не обернулись и не замедлили шаг. Вскоре прогрохотала железная дверь, и всё стихло. – Чёрт! – я ударил по решётке ногой и громко, от души, выругался. – Зря стараешься! – раздался сзади весёлый голос. – Они не станут с тобой общаться, пока им самим это не понадобится. Я обернулся: человек, оказывается, уже очнулся и сидел на матрасе, покачиваясь из стороны в сторону и улыбаясь. На вид ему было лет тридцать или даже больше… фиг знает… – престарелый мужик, в общем! – Вы кто? – Антон, – охотно представился он. – Антон Величко, медработник. Он вдруг глупо захихикал, зажимая руками рот. – Вы чего?! – Да они накололи меня этой дрянью, язык развязывает, похлестче пентотала натрия… ну, это… наркота такая – сыворотка правды! неужто не слыхал? – перехватив мой непонимающий взгляд, добавил он. – Только у Инов она куда как круче пентотала. Действует долго – ну, это заметно, да? – он указал на свой рот и снова захихикал. – Притом нет никакой спутанности сознания, тошноты и вообще каких-либо побочных эффектов, прикинь? Умеют они всё, что хочешь, произвести, причём в сто раз лучше наших аналогов! Твари рептилоидные… Ненавижу! – Нас могут смотреть и подслушивать, – предупредил я, взглядом показав ему на чёрную блестящую кляксу под потолком. – Да мне по хренам, пусть слушают! Моя песенка всё равно уже спета! – Антон безнадёжно махнул рукой. – Они убедились, что не знаю я, где геноключ, и я им больше не нужен, на сей раз уж точно. Поэтому вряд ли усыпят, скорей насовсем подохну, может, вот даже тут прямо, если уже яд какой-то ввели, чёрт их разберёт! – он снова рассмеялся. Стыдно признаться, но вместо того, чтобы утешить его как-то и подбодрить, я, опасаясь, что действие сыворотки правды скоро закончится, поспешил спросить: – А вы не знаете, почему меня в Челоград никак не отправят? – Ага, значит, я правильно догадался! Ты был отобран Инами! Как звать-то тебя? – Леша. Алексей Пегов. Да! Я был отобран, но там… задержалась, короче, отправка, а потом… – А потом тебя похитили, Алексей Пегов! – на удивление точно определил Антон Величко, поразив меня тем, что я сам не пришёл к такому выводу, и, с ухмылкой глядя на моё лицо, продолжил: – А ты даже мысли не допускал, что они на такое способны, да? И что не все Ины могут быть между собой заодно. Спорим, ты был твёрдо уверен, что наши гуманные друзья, любимые и почитаемые, все как один и думают и поступают правильно, по закону… – Да не буду я спорить! – его наркотическое многословие раздражало. – Скажите лучше, зачем? Зачем меня похитили? – Это очень печально, но я и сам не сумел до конца разобраться. Теперь уж, судя по всему, – Антон повёл вокруг рукой, – уже и не успею… – Хватит, пожалуйста! – взмолился я, видя, что он вот-вот снова примется объяснять мне, что скоро умрёт. – Никто вас пока не убивает, может, и дальше… – Убьют! – перебил Величко. – Как и тебя! Иначе почему они позволяют мне болтать тут с тобой?.. А-а-а! – Он с довольным видом воззрился на моё вытянувшееся лицо. – Об этом ты тоже вообще не подумал, верно? – Блин, Антон!.. – Я постарался взять себя в руки. – Давайте по делу, пожалуйста! Вы сказали, что не до конца разобрались, но что-то же вы поняли? Почему меня в Челоград не отправили? – Тебя попросту своровали, Алёша! Отобранными в Челоград занимается высшая каста Инов, они называют себя Первичными – не спрашивай почему, я не знаю, но их общество вовсе неоднородно, хоть людям об этом и не рассказывают. Группировка во главе с Дважисом – Вторичные – ну ты понял, что это значит, ведь название говорит само за себя. – Я неуверенно кивнул, и Антон продолжил: – Есть обрывочная и неточная инфа о том, что на Шуржешише существуют ещё и Третичные – это самая низшая, фактически бесправная, каста. Хрен знает, чем конкретно они отличаются, но всем здесь, без сомнения, заправляют Первичные, в том числе и получением аномальных. – Получением аномальных?! – О боже! – Величко потёр лицо. – Ты ведь думаешь, Лёша, что в Челоград отбирают одиноких молодых людей, особо отличившихся в учёбе, спорте, и всём прочем, что там ещё полагается… – Один человек, наш новый учитель по физике, убеждал меня, что это не так, – прошептал я. – Но я ему не поверил. – А зря! Потому что он прав, твой учитель: высокие оценки и физподготовка значения не имеют, ибо на самом деле существует только один критерий отбора: определённая генетическая аномалия. И то, что отобранные имеют отличное здоровье и интеллект выше среднего, является, видимо, ещё одной стороной всё той же аномалии. Ины выявляют её на первом поголовном и обязательном медосмотре – якобы так они пекутся о нашем здоровье и хотят выявить генетические и прочие отклонения, чтобы как можно быстрее их исправить. – У младенцев, – не своим голосом сказал я. Сердце забилось чаще, во рту пересохло. Прав! Альбов был прав, а я, идиот, не послушал его! Счёл полным психом! – Точно! Не представляю даже, как твой учитель сумел раскопать про генетическую аномалию… – Не-е, вот конкретно про аномалию – учитель не знал! Но он вёл собственное расследование гибели моих родителей. Говорил, их убили, чтобы поместить меня в интернат, а в какой – было засекречено, поэтому он и сделал вывод об отборе ещё в младенчестве. Потом ещё искал меня много лет, спасти хотел… Где-то вдали, явно за железной дверью, раздались свистящие голоса, шипение, шум, удары вроде какие-то, топот. – Что это? – Ины между собой пререкаются, – прислушавшись, констатировал Антон. – Может, из-за Дважиса? – Вы вроде говорили, что именно он тут командует. – Командовал, да. Организовал моё похищение, чтобы заполучить все собранные мной данные по медосмотру, после чего меня усыпили. – Что-о?! – Что слышал. Усыпили. Один чёрт знает, сколько я, в этом их смертельном анабиозе, провалялся, но теперь вот оживили обратно, решив, с какого-то непонятного перепуга, будто я могу знать, куда этот их чёртов Дважис геноключ дел… Отдалившийся было шум вдруг резко приблизился, иновские голоса зазвучали яростно, как свистящий лай, потом раздался звук распахнувшейся железной двери, какое-то рычание, грохот, будто кто-то упал, и топот по коридору в нашу сторону. Мы с Антоном вскочили и приникли к решётке, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. Но с такого угла видно было только мелькание иновских ног и рук, когда они попадали в поле моего зрения, и слышались шипяще-свистящие выкрики. – Дерутся вроде! – максимально скосив глаза, проговорил Антон. И тут же, в подтверждение его слов, Ин с розоватой кожей-чешуёй отлетел к противоположной стене и, врезавшись в неё спиной, сполз на пол – отключился, похоже. Вот это да! Махач высших, бессмертных существ меж собой! Охренеть! Врукопашную бьются! Попробуй рассказать кому такое – даже слушать не станут, пальцем у виска только покрутят. Да я бы и сам не поверил, если б собственными глазами не наблюдал. Ины выкатились на середину коридора, и я успел понять, что их двое – оба с оливковым отливом чешуйчатой кожи. Клубок сцепившихся тел унесло к нашей стене, а третий так и продолжал неподвижно лежать с противоположной стороны – похоже, это был тот самый лимонноглазый, что держал меня на мушке, пока второй втаскивал бесчувственного Антона в вольер. Раздавались глухие удары, руки и прижатая к прутьям щека ощущали, как вздрагивает металл. Рядом мелькнула оливковая клешня, и решётка вдруг поехала в сторону! Мы с Антоном отпрянули назад и замерли в ожидании, но в стену снова что-то врезалось, и решётка стала. Открывшаяся щель была слишком узкой, чтобы пролезть наружу. Мы с Антоном просунули туда руки и изо всех сил потянули прутья, но расширить проход не удалось. Из коридора в это время слышались странные громкие шлепки и шорох, будто кто-то волок нечто тяжёлое. Придётся как-то протискиваться боком, решил я, но тут мы увидели, как вдоль стены расползается густая, липкая, рыжая лужа! Раздался такой низкий яростный рёв, что на миг меня буквально приморозило к месту от ужаса, а потом я отступил вглубь вольера. – Что за?.. – вылупив глаза, Антон тоже быстро попятился назад. Теперь эту чёртову решётку очень хотелось задвинуть обратно! И не зря! Потому что прямо за ней внезапно возникла живая гора мускулов с огромной раскрытой пастью. Чудовище было крупночешуйчатым, мокрым и страшным до жути: на голове корона из шипов, такие же на плечах и локтях, зубов – тьма тьмущая, и все острые, как волчьи клыки, выпученные глаза – бесцветные, с микроточкой зрачка и чёрными ветками капилляров. Одна из когтистых лапа сжимала оторванную руку – или ногу? – с оливковым отливом чешуйчатой кожи. С неё капала такая же тёмно-рыжая жижа, что расползалась по полу в коридоре. Кровь Ина! Морда и грудь монстра были густо ею измазаны. Рыкнув, он откинул иночью клешню в сторону и, схватившись обеими лапищами за металлические прутья, стал с остервенением дёргать решётку. Молясь, чтобы она выдержала, я попятился, озираясь в поисках чего-то, что могло бы сойти за оружие. Антон прижался спиной к противоположной стене и, казалось, окаменел от страха. Не сумев вырвать решётку, чудище отпустило погнутые им прутья и, как видно, только сейчас заметило узкий открытый проход. Просунув в него голову, оно стало вдавливать её всё глубже и глубже, яростно клацая зубами, по которым я со всего размаху и вдарил туалетным ведром, залив всё вокруг – но главным образом глаза и пасть монстра! – мочой и фекалиями, а в завершении треснул тварь крышкой по морде. Чудище дико взревело и, вырвав голову из щели, принялось плеваться и возить лапами по глазам, как вдруг резко выгнулось назад, и я увидел, что из груди его вылез острый конец чего-то металлического. – Ин! – вскричал сзади Антон, и я, обернувшись, увидел, что он стоит, сжимая в руках сорванный со стены умывальник. – Он очнулся! Я посмотрел в коридор: ранее лежавший у стены без чувств лимонноглазый был на ногах. Он всадил в спину чудовищу что-то вроде меча или длинного ножа, но тот, явно не собираясь падать замертво, развернулся и, не дав Ину вытащить своё оружие, попёр прямо на него. – Бежим! – Антон бросил умывальник и ринулся в развороченную башкой чудища щель. Я протиснулся вслед за ним, но, поскользнувшись на залитом кровью полу, упал. Величко схватил меня за руку, помогая подняться, и я мельком успел увидеть, как дёргается спина монстра, скрывая то, что он делал с пойманным лимонноглазым. Убегая, мы слышали его предсмертные взвизги и хрипы. Потом раздался звук открываемой железной двери, свистящие крики Инов, рычание и взвизги чудовища. Мы в это время со всех ног неслись в противоположную сторону, понимая, что погоня неизбежна, и побоище лишь ненадолго задержало преследователей. Справа мелькнула пара пустых вольеров, слева закрытая дверь, а сзади уже слышался топот и приказы остановиться. Коридор повернул, и, как только мы оказались за углом, внезапно полностью погас свет. И тут же впереди, внизу, у самой стены, мелькнул маленький огонёк, осветив сидевшего на корточках человека, который махал нам рукой: сюда, мол, сюда! Мы побежали к нему, и огонёк тут же погас, но я продолжил двигаться вперёд, пока чьи-то горячие пальцы не сцапали меня за лодыжку. Я схватил налетевшего на меня в темноте Антона и присел. – Скорее сюда! Тут люк! – прошептал кто-то, и я услышал, как он откидывает крышку в полу. Лёгкое замешательство среди преследователей прошло, и они вновь бросились вперёд, по стене напротив поворота заскакал луч фонаря. Мы с Антоном быстро попрыгали в люк. Крышка захлопнулась, утянувший нас сюда человек включил свой малюсенький фонарик и, посветив себе на лицо, приложил палец к губам. Свет погас, и мы замерли в ожидании. Кто он? – думал я, явственно ощущая даже в кромешной тьме присутствие человека рядом. Лицо показалось мне знакомым, но я успел разглядеть, что он намного старше меня, а может, даже и Антона… – где и когда я мог его видеть?! Наконец, протопавшие сверху шаги стали удаляться, человек вновь зажёг огонёк, и я увидел, что мы находимся в техническом колодце, откуда расходятся узкие коридоры. Все стены были в выпуклостях и складках разных цветов и толщины, с наляпанными повсюду кляксами всевозможных размеров и вида. – Ты – Алексей Пегов? – спросил наш спаситель, посветив мне в лицо. – Да, а что… – Т-сс! – шёпотом перебил человек. – Надо идти, пока они не вернулись! – И протиснувшись между нами с Антоном, нырнул в один из проходов. Идти приходилось, пригнув голову, а временами вообще полусогнувшись или даже ползком. Наконец, мы вышли к колодцу, из которого, отодвинув крышку, вылезли прямо на улицу. Дул чуть заметный ветерок, было влажно и тепло, даже слегка жарковато. Мы оказались на территории какого-то комплекса зданий, похожих на купола, возле высокой неровной ограды из густо переплетённых тонких белых ветвей. – По улице здесь ходят только такие, как я, – тихо сообщил наш провожатый, – Ины предпочитают порталы. Но нам всё равно стоит быть осторожными. – А как вы, это кто? – поинтересовался Антон. – Сам, что ль, не видишь? – пробурчал человек и потрусил вдоль ограды. – За мной! – Люди? – предположил я, пускаясь следом. – А вы откуда знаете, что я Алексей Пегов? – От Дважиса, – буркнул тот. – Вы с ним работаете? А на Земле были? Мне кажется, я вас где-то уже видел. – Я вроде бы тоже, – сказал Величко. – Лицо, может, просто такое – типическое? – Сами вы типические! – огрызнулся предмет обсуждения, останавливаясь и ощупывая плетень. – Хватит уже болтать, некогда! Неровный кусок ограды сдвинулся на гвоздике вправо и вверх, как поворотная заслонка, и нашим глазам открылся лаз. – Ныряйте! – Как звать-то тебя, хоть скажи! – не отставал я, как-то легко и естественно перейдя с ним на “ты”. – Вася меня зовут. Давайте уже быстрее! Мы с Величко протиснулись друг за другом в дыру, наш спаситель пролез следом и повернул заслонку обратно: за счёт переплетения ветвей и неровного края лаз был совсем незаметен. К ограде почти вплотную подступал лес. – А ты хорошо подготовился, Вася! – восхитился Антон. Тот не ответил, устремляясь к деревьям. Мы с Антоном бежали за ним, стараясь не отстать, пробираясь меж серых и блестящих, будто гофрированная сталь, стволов. Сверху, вместо листьев, деревья покрывал зеленовато-розовый ворс. Под ногами хрустел ковёр из густо разросшихся тонких беловатых лиан, усеянных мелкими фиолетовыми шерстинками. Спустя минут пятнадцать, мы выскочили на небольшую, заросшую кустами, полянку, Вася остановился, указав на поваленный ствол. – Здесь! – Он отодвинул кучу набросанных веток, открыв кусок чего-то, похожего на тёмно-коричневый линолеум. Под ним оказалась яма, в которой был уже уложенный походный рюкзак и две сумки. Вася отдал их нам: – Здесь вода, еда, ну, там ещё… разное. Держите! Он вдруг насторожился, мы замерли вслед за ним: с той стороны, откуда мы бежали, раздавался быстро приближавшийся хруст. – Погоня?! – я схватил сумку и ринулся было в лес. – Нет, стой! Наверх! Это гончие! – крикнул мне Вася. – Лезьте на деревья! как можно выше! Быстрей!! Бросив сумку, я подпрыгнул и сумел ухватиться за нижнюю ветку, торчавшую из ближайшего гофрированного ствола. Зеленоватая “шерсть” оказалась остро-жёсткими иглами и зверски колола руки, но это не помешало мне взлететь наверх и, спасибо отличной физподготовке, мгновенно взобраться до ближайшей развилки, где я позволил себе остановиться и оглядеться. Антон бодро лез на не слишком толстое, зато сучкастое дерево, но сам Вася почему-то стоял между бревном и ямой, на самом её краешке, сжимая в каждой руке по длинному острому обломку ветки, – он, что, собирался дать бой?! Один? – Вася! – я дёрнулся, чтобы спуститься, но тут из кустов выскочила такая стремительная тень, что стало ясно: ничего уже не успеть. Дальше и правда всё произошло очень быстро: широко раскрыв пасть, гончая бросилась прямо на нашего проводника, а он метнул ей навстречу кол – рассчитывал, наверное, пробить грудь или шею, но импровизированное копьё не воткнулось, а лишь звонко стукнуло тварь по морде. Но с курса всё равно сбило – гончая провалилась в яму, а Вася вскочил на бревно и оттуда, размахнувшись двумя руками, с силой вонзил в неё второй кол, не позволив вылезти. Раздался предсмертный скулёж, а из леса тем временем вымахнула ещё одна тварь! Вася стремглав помчался по бревну к ближайшему дереву, но было ясно, что он не успеет. На земле валялся брошенный кол – схватить бы его и атаковать гончую сзади! Но времени слезать уже не осталось: Вася развернулся лицом к твари, блеснув зажатым в руке ножом, и я сиганул в ближайший просвет. Из-за сучков и веток технично спрыгнуть не вышло: лицо и руки исцарапали иглы, земля больно ударила по ногам. Перекатившись через бок, я вскочил и замер, не веря своим глазам. Гончая не нападала! Готовое к прыжку тело напряжённой пружиной застыло на бревне, в паре шагов от Васи. Он тоже медлил, со странной полуулыбкой разведя руки в стороны – в правой по-прежнему сверкал нож, – и что-то шептал, а тварь явно слушала. Под тонкой голой шкурой красноватого цвета, жгутами бугрились мышцы в переплетении фиолетовых верёвок артерий и вен, из-за чего гончая выглядела ожившим анатомическим пособием. Формой тела она больше напоминала гигантскую ящерицу, чем собаку, однако скрытая в каждом изгибе стремительная сила, оскаленные зубы и глухое ворчание делали её похожей на безумного, освежёванного волка. Стараясь ступать как можно тише, я медленно двинулся к колу, но тварь было не обмануть. Она мгновенно повернула голову на звук и, зарычав, дёрнулась в мою сторону. – Нет! – громко крикнул Вася. – Аххша, нет! Друг! Тварь сразу же крутанулась обратно и уставилась на него, не двигаясь с места. – Иди ко мне, Аххша! – он сунул за пояс нож и бесстрашно протянул к гончей руки. – Ко мне! Издав странный – высокий, но мягкий – взвизг, гончая вдруг сделала шаг вперёд и ткнулась мордой ему в ладони. Всё тело её разом оплыло, расслабилось – будь она настоящей собакой – уже виляла бы хвостом, но он у неё был слишком малоподвижным, толстым, плоским и коротким, как у бобра, и совсем не годился для выражения бурных эмоций. – Привет, привет, Аххша! – радостно заворковал Вася, поглаживая жуткое создание по голове и плечам. – Хорошая девочка, хорошая! Раздался шум сползающего с дерева тела, и на землю вывалился Антон. Гончая снова дёрнулась, но под Васиными руками тут же вновь успокоилась. – Не надо, – увидев, что я всё-таки поднял кол, проговорил наш спаситель. – Это Аххша, я её ещё щенком знал, когда сам был… ну, можно считать, почти собакой… Не думал, что Дважис сюда её перебросит. – Что значит – почти собакой?! – нахмурился подошедший Антон, с опаской косясь на зубастую бестию. Неподалёку, в яме, лежал её мёртвый собрат, но все мы предпочитали туда не заглядывать, держась ближе к Васе. – Потом объясню, – он встал, и гончая тут же настороженно замерла, явно прислушиваясь. – Сейчас надо спешить, пока сюда не пришли Ины-хозяева. Аххша вдруг спрыгнула с бревна и, повернув к Васе голову, издала короткий звук, похожий на кашель. А потом молнией сорвалась с места и в три прыжка исчезла из вида, затерявшись между деревьев. – Хватаем вещи, и ходу! – распорядился наш проводник. к оглавлению