Обыкновенные монстры

Ребенок плакал не останавливаясь. Позади хрипел отстающий Уолтер, призывая Джейкоба замедлиться. Но он не останавливался – не мог позволить себе замедлить шаг. Из-за исходящего от младенца сияния по рукам его словно пробегали разряды. Малыш был завернут в одеяло и прикрыт плащом, но все же сияние пробивалось наружу. Спрятать его было невозможно.

Джейкоб рискнул оглянуться. В окнах Карндейла горел свет.

Вдруг что-то произошло. Сначала он ничего не понял, а лишь ощутил волну колючей боли, пробежавшую по всей его коже, по рукам и голове, – такую сильную, что он споткнулся. Ребенок обжигал его – младенец стал невообразимо, невыносимо горячим. Пробравшись сквозь слои одеял, он достал малыша, поднял перед собой и уставился в его лицо, от которого исходило странное сияние.

Оно усилилось.

Джейкоб больше ни о чем не думал и действовал, исключительно повинуясь инстинктам. Будь у него время и возможность подумать, он, возможно, поступил бы иначе. Но тогда, на склоне, под темным ночным небом он опустился на колени прямо в грязь и, призвав свою пыль, попытался заключить ребенка в сферу тьмы. Так он надеялся скрыть сияние.

Но боль усилилась. Вскоре всю его кожу защипало, глаза помутнели, внутри вспыхнула агония. Сквозь облако пыли пробился голубой свет.

Джейкоб слишком поздно понял, что сияние сдержать невозможно.

Вдруг сверкнула ослепительная вспышка, за которой последовал громогласно завывающий ветер. Джейкоба подбросило в воздух, как тряпичную куклу, и он почувствовал, как земля стремительно несется ему навстречу.

Выжженный участок земли, все еще тлеющий.

Это было все, что Маргарет Харрогейт могла разглядеть в жутковатом свете фонарей. Выжженную рыхлую землю, на которой виднелись следы борьбы. Она, как и остальные, прибежала сюда, увидев из окон института голубую вспышку.

– Боже мой, что тут произошло?.. – пробормотала она; изо рта у нее вылетали облачка пара.

Доктор Бергаст огляделся, всматриваясь в темноту.

– Ребенок, – прошептал он. – Это сделал ребенок. Где он? Где Джейкоб?

– Ребенок? – с сомнением спросила Маргарет. Но разве у нее было право возражать? Она покачала головой. – Ваш Джейкоб ускользнул от нас, доктор Бергаст. Мальчик…

– Не с ним.

Она подняла фонарь повыше, чтобы разглядеть его лицо.

Из особняка вышло еще около двух десятков человек с фонарями и факелами. Разойдясь веером, они приступили к поискам.

– Вот, поглядите сами, – сказал Бергаст, ковыряя грязь сапогом. – Видите, где упал Джейкоб. Он убежал в ту сторону. Раненый. Посмотрите, какие неровные следы остались от его башмаков. А вот здесь… – Бергаст прошел несколько футов в сторону, к участку выжженной земли, – здесь новый набор следов. Поменьше. Женских. Или это была девушка, девочка. Вот кто нашел ребенка. Она удалилась в том направлении.

Маргарет слушала его с недоверием.

– Девочка? – пробормотала она. – Невозможно, чтобы ребенка унес кто-то из здешних учениц. Одна из воспитанниц была в сговоре с Джейкобом Марбером? Я в это не верю.

– Конечно нет, миссис Харрогейт, – нахмурился доктор Бергаст. – Хотя здесь, среди нас, у Джейкоба все же имелся единомышленник.

– Мистер Ластер пожалеет об этом.

– Считайте, что мистер Ластер уже мертв, – отрезал доктор. – Он просто еще не осознает этого.

– Его болезнь…

– Да. На самой последней стадии.

Маргарет рассматривала следы, раскачивая фонарь из стороны в сторону.

– Они ведут не в одном направлении. Следы Марбера и этой… другой.

– Потому что ушли они не вместе. Полагаю, женщина скрылась с нашим подопечным. Вне всякого сомнения, она направится в Эдинбург. А оттуда – на юг, в Англию. Джейкоб будет… разочарован.

Маргарет казалось, что она многого не понимает. Люди с факелами двигались по территории института, прочесывая кусты и редкие деревья.

– Но кто это был? – спросила она. – Кто забрал ребенка?

Но Бергаст, разглядывавший пляшущие в темноте факелы, фонари и их отражения в черной водной глади, не ответил. Постепенно лицо его разгладилось, на нем отразилось удовлетворение.

– Далеко она не уйдет, – тихо произнес он.

В двух милях от них в темноте, спотыкаясь, падая и снова вставая, бежала Сьюзен Кроули. Малыша она укутала в свой плащ, чтобы ему было теплее. Беглецам сопутствовал лишь звук дыхания Сьюзен и ее испуганный стон.

Карндейл остался далеко позади. Как и этот человек – этот монстр – Джейкоб Марбер, похитивший ее малыша. Как и Генри Бергаст с его зловещими немигающими глазами и алчным взглядом. О, бедный мальчик! Доктор хотел увезти его, спрятать от всего мира. Но он будет в безопасности, только когда она сама унесет его отсюда подальше – подальше от этого ужасного поместья, талантов и мерзких тайн. Несчастный ребенок должен сам выбрать свой путь в этом мире, сам решить, кем ему быть. А в Карндейле ни о каком выборе не могло быть и речи.

Сьюзен остановилась и прислушалась. Сердце ее бешено колотилось. Кормилица не слышала никаких звуков погони, но знала, что ее преследуют. Она покинула поместье в панике, одетая не по погоде, лишь набросив на свою старую одежду плащ и не захватив совсем никакой еды. Что ж, ей довелось пережить кое-что и похуже голода. Что случилось, то случилось, дороги назад нет. Ночь выдалась безлунной – что, вероятно, было и к лучшему, даже несмотря на то, что из-за этого она не могла сойти с размытой дождем дороги. Ее юбки пропитались грязью и отяжелели, но она не обращала на это внимания, боясь сбиться с пути в гнетущей черноте шотландского захолустья.

Ближе к утру ей встретился фермер на телеге. Он предложил подвезти ее до эдинбургского рынка, и она охотно уселась среди мешков с овощами. Если он и осудил девушку за отсутствие сопровождения, то ничего не сказал. Покидая Карндейл, Сьюзен предусмотрительно захватила спрятанные в ящике комода деньги и теперь, добравшись до вокзала на Принсес-стрит, купила на них билет третьего класса до Южной Англии. Дождавшись поезда, она с отрешенным видом уселась с ребенком в задней части вагона. Ее мрачный вид служил своеобразной защитой от нежелательных попутчиков.

Потянулись долгие серые дни. Сьюзен пришлось к тому же мириться с отсутствием сна. Голодный, уставший младенец постоянно хныкал. Девушка кормила его, мыла и переодевала как могла. Иногда она гладила малыша по щеке, и он смотрел ей прямо в глаза или тянулся к ней ручками и хватал ее за нос и подбородок, и тогда она печально улыбалась. Однажды она уже потеряла ребенка – больше этого не повторится. В мальчике ощущалась невинность и вместе с тем огромная жажда познания мира. Сьюзен не представляла, что делать дальше, куда идти. Она подозревала, что Генри Бергаст проследит ее путь, пошлет за ней своих людей, поэтому в Лестере пересела на поезд, идущий на восток, в Норидж, а из Нориджа поехала на юг, в Кембридж. Когда ее накопления почти иссякли, она забралась с малышом в вагон товарного поезда, идущего на запад.

Именно в этом товарном вагоне поздно вечером, когда снаружи шел дождь, ребенок вновь засиял изумительным жестким голубым светом – тем самым, что остановил Джейкоба Марбера. Сьюзен не знала, как прекратить это. Девушка переживала, что у нее заканчивается молоко, – уже несколько дней его почти не было. Она так устала. Расстегнув блузку, чтобы покормить малыша, и закрыв глаза, пытаясь защитить их от яркого сияния, она почувствовала, как тот начал сосать.

Но тут в ее груди вспыхнула ужасная жгучая боль. Кожа покрылась волдырями. Девушка в агонии закричала и попыталась оттолкнуть от себя ребенка, но было слишком поздно: она уже падала в солому, теряя сознание; боль накатывала волнами, в глазах начало темнеть.

Поезд, громыхая, медленно рассекал сумерки.

Сияющий младенец заплакал. Вдруг на поле, вдоль которого пролегала железная дорога, из-за деревьев выскочила кареглазая девушка. Спотыкаясь, она взбежала по насыпи, из последних сил бросилась вперед и вцепилась в ручку двери вагона. Задыхаясь, девушка забралась внутрь.

Вдалеке из-за деревьев выбежали собаки, а следом за ними на лошади выехал мужчина в шляпе с высокой тульей. Пришпорив коня, он приставил к плечу винтовку и прицелился.

Сквозь дым. 1882