Город спит, просыпается магия

* * *

– Ма, смотри, на веранде сидит какой-то зверёк. Маленький такой, – задумчиво произнёс пацанёнок лет десяти, уставившись в окно. – Он там не замёрзнет? Давай его покормим?

– Надо же! – К окну подошла полноватая улыбчивая женщина в пушистом халате и с любопытством выглянула наружу через голову ребёнка. – Не знала, что у нас водятся божики. Смотри-ка, прямо сюда пришёл. Удивительно!

Она направилась к входной двери, споро накинула полушубок, залезла в тёплые сапоги и вышла наружу.

Божик никуда не убежал. Он всё так же сидел на корточках в углу веранды, еле заметный в наступающих сумерках, и посверкивал в её сторону большими светящимися глазами.

– Божик-Божик, – мягко позвала женщина, тоже присаживаясь на корточки и протягивая в его сторону руку. – Пойдёшь в дом? Погреешься… Поешь…

– А кто это? – прошептал за её спиной сын, заставив женщину вздрогнуть. Ребёнок в криво застёгнутом пуховичке и валенках замер, с удивлением изучая гостя из-за маминого плеча.

– Это дух умершего младенчика, брошенное божье дитя, – пояснила женщина, с грустной улыбкой глядя на божика. – И я рада, что ты тоже видишь духов, сына, как мы с папой. Но давай тихо – не напугай малыша.

– А он добрый дух? А то мордочка у него какая-то…

– Да с чего ему быть добрым? – вздохнула женщина и снова заговорила медленно и ласково: – Божик-Божик, пойдёшь к нам в дом? Не бойся, маленький! Мы не навредим тебе… Погреешься… Поешь…

Бось не мог ей противиться, потому что она была Большая. И очень тёплая. Он испуганно смотрел на протянутую руку, и всё его естество тянулось к этой ладони, хотя внутренний голос орал: «Беги! Беги прочь!»

Бось качнулся вперёд и задрожал всем телом – ему было безумно страшно. Его трясло, но он всё равно сместился ещё чуть-чуть. И тут же отшатнулся. Тихо заскулил, разрываясь на части от ужаса и надежды.

– Не бойся, маленький, – снова зазвучал ласковый голос. Большая светилась синим светом и желала ему только добра. Он это чувствовал каждой клеточкой тела. Но она же Люд!

Он снова сдвинулся вперёд, скуля и тихо подвывая. Его нешуточно колотило, но как же ему хотелось прикоснуться к этим тёплым пальцам. Бось на коленках подполз ближе, ещё ближе к хозяйке. По грязным щекам сочились мутные слёзы. Он так надеялся, что всё будет хорошо. Наверное, впервые в его жизни у него внутри зарождалась эта надежда.

Через долгие минуты он наконец дополз до женщины, всхлипывая и скуля. Дополз и уткнулся лбом в её ладонь. Замер, впитывая синий свет и тепло. Выдохнул, расслабляясь.

Неожиданно его подхватили на руки и прижали к груди. Накрыли краем мохнатой шубы.

– Замёрз, малыш? – спросила женщина. А Бось ничего не мог ответить, лишь смотрел на неё снизу вверх глазами-фонариками, изредка вздрагивая.

– А чего божики едят? – спросил маленький Люд.

– Сына, открой нам дверь, – попросила его Большая тёплая. – Живей, давай, дружочек.

– Ага! Ма, а чего они едят?

Люди скрылись в доме, унося с собой пригревшегося божика.

А на веранде в углу осталась позабытая жёлтая игла, уже наполовину заметённая снегом.

Примечания