Башня чёрной кобры

Все широко улыбнулись. Все, кроме Августа, который слишком увлёкся, пытаясь открыть пачку печенья зубами. Безволосый главарь пихнул его в бок, Август уронил печенья в тарелку с молоком, глянул на Габриэля и широко улыбнулся с таким видом, будто хотел взять тарелку и опрокинуть её содержимое на Габриэля. Габриэль улыбнулся в ответ. Август побледнел, выловил из молока пачку печенья, бросил её на стол и начал быстро хлебать молоко чайной ложкой.

Сидящий по соседству с Габриэлем рыжий мальчик встал, поднял кружку и тихонько постучал чайной ложечкой по её краю. В столовой наступила тишина, словно рыжий заколдовал всех звоном.

— Помянем Змееокого и почтим его тёмную сущность! — прокричал мальчик, и его голос отразился эхом от аркообразных окон и вогнутого потолка.

Как только смолкли последние отголоски эха, пол завибрировал, и столовая наполнилась гулом. Вместе со всеми Габриэль обернулся и увидел, как оттуда, где был нарисован магический символ, выплывает статуя мага, одетого в длинные ниспадающие одеяния. Его прямые волосы спускались ниже поясницы — неслыханное богохульство. Черты лица его были складные, тонкие… штрихи бровей, ровный нос, скулы… чем дольше Габриэль всматривался в эти черты, тем сильнее ему казалось, что он видел этого человека или даже знаком с ним лично.

В одной руке маг держал увитый змеями посох, а в другой — раскрытый фолиант. Габриэль взглянул на его обложку, сердце сжалось до макового зёрнышка: на обложке фолианта, которую держал прославленный Змееносцами умерший маг, был вытеснен фамильный Манриольский герб с одной лишь разницей: не всадник пронзал копьём змея, а змей вцепился в горло падающего с коня всадника.

— Мы поё-ём тебе хвалу-у, славься Змееокий ма-аг! — грянул нестройный хор кобровцев.

Лицо мага частично скрывала борода, и удалив её в своём воображении, сквозь образ Змееокого Габриэль узнал в нём…

Столовая дрогнула и поплыла. Лица вокруг сделались пятнами, а слова торжественного и печального гимна гремели в голове нескладным шумом. Глядя на мага, воображая его без бороды, Габриэль видел… самого себя, но немного другого, или кого-то очень на себя похожего. И тогда он взглянул на табличку с надписью у подножия памятника, долго смотрел на неё, и вскоре весь мир посерел и погас, осталась только вытесненная золотом надпись:

«Профессор тёмных искусств и главнокомандующий военным отрядом Р. МАНРИОЛЬ»

Звуки хора оборвались, и зыбкая тишина повисла в пространстве.

Всё ещё видя перед глазами горящие буквы, Габриэль поднялся и, пошатываясь, направился к выходу. Взгляды кобровцев жгли спину. Двери сами собой распахнулись, и Габриэль покинул столовую.

***

Кабинет Сэликена не изменился с тех пор, как Габриэль впервые побывал здесь.

Габриэль сидел на том же тёмно-зелёном кресле. В углу стоял шкаф с колдовскими книгами, возле кресел — просторный дубовый стол. На всю стену простиралось окно, за окном плыл белёсый туман. Сэликен сидел на подлокотнике кресла напротив, и поза мага, его приветливое лицо и туман за окном вызывали ощущение повторяющегося события.

— Когда-то в нашей Башне фамилия Манриолей звучала гордо. Столь могущественные маги не умирают просто так. После них всегда остаётся след…

Голос Сэликена был похож на туман, туман за окном — на голос Сэликена. Так, не подозревая, они дополняли друг друга. Из-за тумана и прохлады казалось, что всё в кабинете мага имеет серый оттенок. Габриэль редко моргал, от чего мир терял чёткость. Он ничего не ел и не пил, и был начеку, на страже свершения над ним возможного колдовства.

— Не сказать, что я удивлён, что Раймон не рассказывал тебе об этом, — говорил Сэликен. — О подобном в вашем обществе не принято говорить. Подобное относят на чердаки, запирают в подвалах, хоронят и погребают… умалчивают. Лгут. Классическая тактика поведения трусов. И я понимаю это. Раймон у всех на виду. Только представь, что было бы, если бы в обществе узнали, что кровный брат известнейшего в мире борца с чёрными магами… был черным магом? И не рядовым Змееносцем — а тем, кто одна за одной выигрывал в битвах между Змееносцами и волшебниками и отвоевал Кобре огромнейшую территорию. Как чудесно было наблюдать соперничество братьев в их юные годы! Кто же знал, что всё закончится так…

Сэликен помолчал, позволяя Габриэлю воспринять информацию. Щупальца тумана за окном обнимали вершины гор, искорки снега мерцали в молочных сгустках. Они были так высоко над землёй…

— Рональд был изгнанником, как и ты. Правда, у него было немного дара — дар травничества. Его увлечение травами, как я и думал, передалось и тебе, но, к сожалению, без дара. От изгнанников не рождаются волшебники. Твой отец пришёл в нашу академию уже после изгнания. Магическое поле вокруг башни позволяет изгнанникам находиться здесь неограниченное время. Габриэль… — Сэликен наклонился и положил руку поверх хрупких рук юноши. — Ты так похож на отца…

От прикосновения Сэликена сделалось неуютно. Габриэль неловко вытянул руки из-под его руки.

— Вы снова нагоняете морок, профессор. Чтобы я остался, прошёл ритуал и убил, — он поднял голову, задержав на Сэликене взгляд. — Мы оба знаем, кого.

Сэликен скорчил жалостливую физиономию.

— Правда бывает болезненной. Глупый стереотип, что чёрные маги всегда прибегают ко лжи. В нашем случае, обнажённая истина — чудеснейшая отрава.

— Я не верю ни единому слову. Лучше бы вы снова показали ложные картинки. Так хотя бы забавно. Но мне приятно, что весь этот спектакль был только ради меня.

Габриэль встал, думая, что Сэликен попытается остановить его. Но Сэликен даже не обернулся, он смотрел в окно и любовался искристым туманом.

— Спектакль? Никогда говори о том, в чём сомневаешься сам. Ты ведь хочешь знать правду, Габриэль? — вопрос прозвучал как констатация факта.

— А вы хотите держать меня ей? — Габриэль усмехнулся, — Тем, что вы называете правдой. Манипулировать? Чтобы заставить меня подписать договор?

Сэликен обернулся и развёл руками.

— Договор — дело добровольное. Ты можешь уйти, когда пожелаешь. К человеку, который врал тебе всю твою жизнь. Грех кровного убийства очень тяжёлый грех. Он убил его, Габриэль. Раймон убил твоего отца.

Габриэль вздрогнул, когда Сэликен внезапно заговорил словами Тиоланты:

— За убийство чёрного мага Двуликая не отвернулась от него, но послала страдание, чтобы через него Раймон искупил грех.

Габриэль резко обернулся.

— Он не убийца!

— Не убийца? — ласково произнёс Сэликен, встал и, обняв Габриэля подвинул к себе. — Его отрава, что он варит в лаборатории? Может быть, это вино, разве нет? Его командировки? Он уезжает на несколько дней, чтобы торчать в лаборатории? Не-ет, — он негромко рассмеялся — Он до сих пор возглавляет тайный отряд. И убивает нас. Из «шумелок». Собственными руками.

Сэликен замолчал, но рука его осталась лежать на плечах Габриэля. Мягкая и одновременно такая тяжёлая. Габриэль хотел сбросить её, но не смог.

— Он очень болен. Он не в состоянии…

— Это он тебе так говорит?

Набравшись мужества, Габриэль скинул руки мага и направился к двери.

— Ты покидаешь нас?

Габриэль не ответил. Сэликен вздохнул и развёл руками.

— Не смею задерживать. Пусть Раймон сам всё тебе расскажет, если ему позволит здоровье. Доброго пути, юноша.

Габриэль вышел из кабинета, едва не зашибив дверью подслушивающих кобровцев. Увидев Габриэля, они улыбнулись.

— Манриоль, узнал про папашу? — весело выкрикнул один из них.

Габриэль грубо растолкал любопытную шайку и пошел по коридору прочь.