Жажда мести

* * *

На следующие утро после отъезда Свинцова Самсонова проснулась одна в квартире с радостным ощущением полноты счастья. Так было всегда после его отъезда. Но только теперь Самсонова в полную меру поняла – это ощущение и есть настоящая ее жизнь. Каждой клеткой своего здорового организма чувствовала эту радость свободы. Людмила сбросила одеяло, и лежала безмятежно глядя в потолок. У нее было ощущение, что жизнь только что началась. Было девять утра, и в квартиру проникал ранний утренний свет.

Самсонова убралась в квартире, потом сбегала в магазин и купила там икры, сыров, фруктов и красной рыбы. Она знала, что Волгин любит рыбу, еще купила большой букет белых роз. Ровно в двенадцать пятнадцать раздался звонок. Голос его будто пробирался сквозь заснеженное пространство города, она сначала не могла понять, что он говорит, но потом поняла: он осилит еще две лекции и только потом освободится. Она попросила: «Приезжай, я не могу ждать!». Выходя из университета Волгин как нарочно в коридоре встретил Козобкину.

До Пушкинской площади он добежал за какие-то две-три минуты. Когда она открыла дверь, он сразу обнял ее.

– Что случилось? Вдруг приглашаешь к себе?

– Просто хотела тебя видеть, вот и попросила сразу приехать. Кого-нибудь видел из наших там, на кафедре?

– Козобкину.

– Эту выдру видеть не могу, сует свое рыльце во все дырки. Радостная ходит, на меня написала анонимку, стерва! Она писала, сверили шрифт машинки с нашей кафедры.

Волгин даже рот раскрыл от удивления.

– Ладно, садись, кушать будем, – предложила она, снимая со стоявших на столе тарелок салфетки. Роскошный ужин с коньяком Людмила завершила вкуснейшим борщом. Волгин совсем разомлел от вкусной еды и от близости любимой женщины.

Незаметно они оказались в постели. Когда наконец откинулись в изнеможении на подушки, Людмила сказала:

– Мы с тобой теперь не просто влюбленные, а гораздо больше. Я беременна.

– Ты? – от удивления он даже привстал на постели. – Господи, какая ты изумительная! – Он бросился ее целовать.

– Знай, я сама этого хотела.

– Людмила, молчи, – прошептал он ласково.

– Даже если ты меня разлюбишь, я теперь счастлива буду до конца жизни.

– Я никогда тебя не оставлю, я буду, милая, до конца своих дней, до последних секунд своей жизни любить тебя, что бы ни случилось.

– Я любила потому, что ты меня полюбил, а теперь я поняла: я буду любить, если ты даже разлюбишь меня.

– Знаешь, когда меня машина сбила, я подумал сразу, что умру, а ты не узнаешь.

– Больше не собьет, – сказа она.

– Почему так уверена?

– Знаю, – твердо отвечала она. – Это он подстроил. Но я попросила Галину Брежневу. Она – человек слова.

– Конечно, автомобиль с зажженными фарами, вспыхнувший свет? Но с испугу у водителей тоже такое бывает, – выдавил он из себя.

– Отработанная система наездов, он мне в свое время рассказывал, я вижу знакомый почерк.

– Да ладно. Что мы все о нем. Вот заживем с тобой, поедем в Ялту, там у нас дача. Я так счастлива! – она с радостью оглянулась, потому что на мгновение свет погас, и в этот самый момент, как ей показалось, кто-то вошел. Голос ее дрогнул, осекся, и когда свет зажегся, он увидел на ее лице испуг.

– Что случилось?

– Мне показалось, какая-то тень промелькнула, – ответила она шепотом. – А когда я выглянула в коридор, словно тень сквозь закрытую дверь прошла. Сколько времени?

Он с легкостью вскочил и пошарил оставленные на тумбочке часы:

– Двенадцать часов. Полночь!

– В эти часы тени ходят, – сказала она и попыталась рассмеяться, но он понял, что-то напугало ее.