Сумерки империи

Значит, это правда! Враг разбит! Город освобожден… Да здравствует Франция!

Значит, страдания не напрасны, и все жертвы были принесены во имя родины. Только теперь люди почувствовали, насколько дорога им наша страна.

Победа над баварцами и пруссаками при Кульмье имела огромное значение, но еще ничего не было решено. Армия Фридриха-Карла[122] в день капитуляции Базена вышла из Меца и форсированным маршем двинулась на Луарскую армию. Что ожидало нас впереди? Станем ли мы дожидаться сражения с этой армией, или будет принято решение преследовать баварцев, которые еще не были окончательно разгромлены, а затем идти на Париж?

Наиболее отважные и склонные к риску военные настаивали на втором варианте действий. Они предлагали совершить стремительный рейд по региону Ла-Бос, по пути разбить войска фон дер Танна[123], затем напасть на армию Фридриха-Карла и разбить ее в пух и прах, а после этого устремиться к Парижу, войска которого, уверяли они, выйдут из города и окажут поддержку Луарской армии. Все их доводы выглядели просто и убедительно.

Но такой план выглядел простым лишь на бумаге, а в действительности исполнить его было бы невероятно сложно.

Сторонники столь смелого плана были склонны воевать по карте, сидя у огня в теплом кабинете. Те же, кто, дрожа от холода и увязая в грязи, находился в полевых условиях, решительно отвергали подобные фантазии.

Если на первых порах никто не верил в возможности Луарской армии, то теперь ее силу явно переоценивали. В этом смысле розовые мечты восторженных патриотов были крайне далеки от реальных возможностей.

Несколько дней назад Луарская армия действительно очень организованно выдвинулась в направлении Кульмье, но тогда общая дистанция не превышала десятка лье, а главное заключалось в том, что что погода в те дни благоприятствовала успешному продвижению пехоты, артиллерии и тыловых подразделений по сухой равнине. Однако теперь речь шла не о нескольких коротких бросках. Предстояли длительные переходы по раскисшим от дождей полям региона Ла-Бос. К тому же наши лошади устали, упряжь была в плохом состоянии и требовался большой ее запас, чтобы протащить по грязи артиллерийские орудия, из-за тяжести которых рвались хомуты и ломались оглобли. При таком положении дел неизбежно возникали бы заторы, и скорость продвижения оказалась бы катастрофически низкой. Никто не знал, насколько вязкой окажется глинистая почва в Ла-Босе, и как в ней будут увязать люди и кони. Нам возражали, что пруссаки сумели быстро продвинуться по этой территории, но никто не подумал, что у пруссаков было гораздо более легкое вооружение, и что там, где мы впрягаем четырех лошадей, они впрягают шесть, да и лошади их в гораздо лучшем состоянии, чем наши.

Если мы все же решимся двинуться на Париж, то необходимо будет продвигаться очень быстро. А как в столь тяжелых условиях поддерживать высокую скорость движения? Продержатся ли в таком походе наши бойцы? Нельзя забывать, что в большинстве полков у солдат не было даже шинелей. Большинство мобилей были одеты в гимнастерки и полотняные штаны. Как прикажете в таком обмундировании шагать целый день под дождем и спать в мокрой палатке, установленной в жидкой грязи, не имея даже тощей соломенной подстилки, поскольку в этой местности, считающейся житницей Франции, невозможно найти и клочка соломы, так как немцы вывезли ее подчистую.

Очевидно, что через несколько дней изматывающего марша и невероятных лишений все солдаты, не привыкшие к полевым условиям и не имеющие необходимой закалки, слягут от болезней. Плеврит и пневмония скосят в первую очередь горожан и промышленных рабочих, а в довершение всего все поголовно, и сильные, и слабые, подхватят оспу. Больных придется оставлять в деревнях, и одному Богу известно, кто там за ними станет ухаживать.

В большинстве полков у солдат не было даже шинелей, лишь гимнастерки, да полотняные штаны

В итоге командование отказалось от марша на Париж. Было ли это ошибочным решением и какими стратегическими соображениями руководствовались генералы? Этого я не знаю. Я рассказываю только о том, что видел своими глазами в первые дни ноября в окрестностях Орлеана, и утверждаю, что в тех условиях двигаться быстро, чтобы поспеть к Парижу до конца ноября, было невозможно.

Наш отряд отправили в Орлеанский лес на передовые позиции, расположенные вблизи деревни Бельгард, и мы продолжили несение непростой службы конных разведчиков. Предполагалось, что именно с этой стороны, говоря конкретно — со стороны Монтагри, следовало ожидать подход армии, идущей из Меца.

Для меня несение службы на новом месте оказалось недолгим. Однажды утром меня вызвал Омикур и задал неожиданный вопрос:

— Не хочешь ли ты прогуляться в Париж?

— Черт побери, хочу, конечно, как и ты и вся армия.

— Я говорю серьезно, ты готов в одиночку отправиться в Париж?

— Бросить вас накануне сражения?

— Если ты отказываешься только по этой причине, значит, ты просто меня не понял. Отправляясь в Париж, ты рискуешь своей головой в сто раз больше, чем каждый из нас. Уверяю тебя, в нынешней обстановке попытаться попасть в Париж — это вовсе не трусость.

— А что я должен делать в Париже?

— Ты должен изучить дорогу в город и собрать для меня сведения, которые я тебе укажу. Кроме того, ты возьмешь с собой сообщения для командования в Париже. Если доберешься, но не сможешь вернуться обратно, тогда отправишь собранные сведения на воздушном шаре, а если не сможешь попасть в город, тогда вернувшись, вручишь мне сведения и дашь все разъяснения или же сам проведешь наши войска по изученному маршруту. Чтобы выполнить это задание, от тебя потребуются внимание, хладнокровие и ловкость. Ты согласен? О том, насколько это рискованно, я умолчу, это понятно без слов.

Мне было тяжело расставаться с товарищами, но я без долгих колебаний согласился.

— Кто мне даст дорожное предписание?

— Тебе его выдадут в Туре. Именно оттуда ты и отправишься.

На тот момент в Луарской армии имелось достаточное количество мобильных самостоятельно действующих отрядов, зато в окрестностях Парижа, где такие отряды своими действиями могли бы нанести пруссакам огромный урон, их было явно недостаточно. Поэтому командование собиралось перебросить наш отряд в окрестности Парижа. Мы должны были взрывать мосты, выводить из строя линии телеграфной связи и разрушать прочие коммуникации в тылу прусской армии, затрудняя тем самым ее действия. Но Омикур, готовясь к такому рискованному переходу, хотел оценить шансы на успех, а для этого ему нужна была информация, которую он и поручил мне собрать.