Искусство и его жертвы
- Автор: Михаил Казовский
- Жанр: Историческая проза / Авторские сборники, собрания сочинений
- Дата выхода: 2022
Читать книгу "Искусство и его жертвы"
2.
Всю весну 1875 года длилась наша сказка. Он действительно больше не пытался поцеловать меня так, как тогда на балконе, только изредка прикладывал губы или к щеке, или к виску. Наблюдал за мной с восхищением. Это внимание мне льстило, повышало самооценку. Я уже не боялась ходить к нему в шале. Иногда появлялась позже — он уже работал у себя в кабинете. Я кричала снизу:
— Доброе утро, Тургель!
Слышала в ответ:
— Доброе, доброе, Диди. Начинай, скоро я спущусь.
Наши чаепития на балконе никогда не забуду — мы болтали обо всем без утайки, он рассказывал о своих сердечных привязанностях в России, так и не ставших чем-то серьезным, я делилась своими страхами и надеждами. Это не были отношения дочери и отца, ученицы с учителем, исповедника и его прихожанки; но, с другой стороны, чисто дружескими тоже не могли бы считаться; я бы назвала их "дружеской влюбленностью" — l’amitié amoureux — то есть больше, чем дружба, но не выходящая за рамки дружеского общения. Он меня опекал и лелеял, как Бог-Отец. Я была, словно Дева Мария. Не хватало лишь непорочного зачатия…
Но, конечно, так не могло продолжаться долго. Мама все разрушила. Заподозрив неладное, строго меня спросила, оказавшись со мною наедине:
— Что вы делаете с мсье Жаном в его шале?
Я пожала плечами:
— Ничего недостойного, мама. Я пишу этюды внизу, он творит у себя наверху. А потом на балконе чаевничаем.
— Поклянись, что ничего более.
— Всем святым клянусь. — И перекрестилась.
— Хорошо, поверю. Тем не менее не могу не заметить, что со стороны это выглядит крайне неприлично.
— Отчего, мама?
— Ты не понимаешь? Молодая девушка каждое утро посещает дом неженатого пожилого мужчины. Просто какой-то нонсенс.
— Ты считаешь, молодой девушке не дано дружить с пожилым мужчиной?
Мать поморщилась:
— Да, теоретически допускаю… Но я знаю жизнь. Рано или поздно это все равно кончится постелью.
— Ах, мама!..
— Да, моя наивная. Правде надо смотреть в глаза.
— Обещаю: в нашем случае этого не будет.
— Обещай мне другое: ты прекратишь к нему ходить.
— Нет, пожалуйста! — Я сложила руки молитвенно.
— Ты должна. Я требую. — И смотрела на меня гневно. Может, ревновала? Или просто опасалась за мою честь?
Но и я оказалась непреклонна:
— Обещать не стану. Не хочу.
— Нет, я требую, Диди.
— Дай собраться с мыслями… Я тебе скажу позже.
— Так и быть, подумай как следует.
Неизвестно, как бы сложилось все в дальнейшем — или она бы смягчилась и мои посещения шале продолжались бы еще долго, или я уступила бы ее воле, но моя мать пошла дальше и имела аналогичный серьезный разговор с Тургелем. Он, в отличие от меня, не оправдывался и не заверял ее в платоническом характере наших отношений, а сказал задумчиво (знаю это с ее слов): "Может, в чем-то ты и права. Может, лучше действительно положить этому конец, во избежание необратимых последствий… А тем более мне пора в Россию — там скопилось много дел. Я уеду скоро. И вернусь, наверное, к концу года. Время все расставит по своим местам". И, склонившись, поцеловал ее руку.
Утром, дня через два, ничего не зная об их разговоре, я пошла в шале, но наткнулась на закрытую дверь. А садовник, мсье Фернан, подстригавший поблизости кусты, пояснил:
— Так они уехали вчера пополудни.
— Как уехали? Почему уехали?
— Не могу знать, мадемуазель Клоди. Только собрались в одночасье, я видел. И с большими саквояжами — видимо, надолго.
— Даже не простился…
Села на скамейку и, закрыв ладонями лицо, разрыдалась.
ПОЛИНЕТТ