Побег

— К чёрту это правильное и неправильное, — бросил Пьер. – А они правильно поступали, когда продали нашу семью? Почему я должен по-другому поступать?

Злоба ещё больше вселялась в Пьера. Он, как и Экене, менялся на глазах. Чем больше он думал сейчас о погибших друзьях и Мейкне, о всевозможных зверствах гаапи, то тем больше Пьер соглашался с Анной.

— Только не надо мне тут возражать и учить что правильно, а что нет, — прикрикнул он на Марани, ища в кутелях, что отдал ему Экене, ружьё. – Я понял, что прощение и прочая чепуха для дураков. Молодец Экене, что не прощает меня. Всё равно мне уже некуда падать. Не волнуйся, невиновных я не трону.

Марани ни черта не понимала. За какие-то мгновения добрый старший брат загорелся злостью и местью. Она пыталась отговорить Пьера от поступка, который казался ей таким ужасным. Но Пьер считал это справедливостью. Тогда Марани решила действовать по-другому.

— Вспомни. Как Экене удалось сделать то, что он хотел – спасти Мадиву. С тобой будет тоже самое.

— Нет, не будет. Я пойду не с луком, а с ружьём. Их стрелы против моих пуль ничто.

Пьер посадил её на лошадь.

— Езжай к отцу, дорогу, надеюсь, не забыла. Если что, то конь умный, он тебя сам приведёт в Нолошо. Отцу про меня ничего не говори.

Ярость была настолько велика, что Пьер даже не хотел тратить время, чтобы отвезти свои вещи домой, тем более опасался, что отец просто никуда не пустит его. Вторая лошадь оставалась в Тинуваку, Пьер готов был идти пешком в далёкое Гаапи ради осуществления справедливости.

Марани на лошади преградила ему дорогу.

— Тогда я еду с тобой, — заявила отважно она.

— Нет, — возразил Пьер. – Это только моё дело.

Марани никак не могла остановить его. Она печально смотрела вслед Пьеру, который хотел без всякой пощады уничтожить зло, отомстить за себя и свою семью.

========== Глава 30. Месть порождает лишь месть ==========

Ветер становился всё сильнее. Он едва не срывал с корнем мелкие деревья. Но дождя не было, единственные на небе тучки исчезли.

— Сама природа благословляет меня, — говорил Пьер. В дождь практически невозможно было добраться до Гаапи. Мелкие речушки разливались, земля превращалась в грязь, везде была кромешная тьма.

Пьер шёл тем же путем, что несколько месяцев назад шёл Экене. Но его друг готов был рискнуть собой ради спасения соплеменника, Пьера же двигала месть. Он прошёл много километров, но не чувствовал усталости.Пьер сделал привал только, чтобы поесть. Дабы не тратить порох, он камнем забил птицу.

Вдруг он услышал цокот копыт.

“Кто это может быть? — подумал Пьер. — Отец?”

На лошади сидела одна Марани. И лошадь, и девочка, обе были запыхавшие.

— Пьер, прошу, остановись! — взмолилась Марани. — Ты не знаешь, какой опасности подвергаешь себя. Гаапи тысяча, ты — один!

— Какое тебе дело до меня, подонка? — вышел из себя Пьер. — Я всё осознаю. Пускай меня прирежут, но я отомщу им за всё.

— Пьер, ты не представляешь, как я о тебе беспокоюсь. У меня теперь только ты остался.

— Возвращайся домой, — грубо отрезал он.

Но Марани и не думала ехать домой, она и не могла оставить Пьера. Сестра последовала за братом. Если она не сможет остановить неразумного словами, то быть может она остановит его через каби.

Темнело. Пьеру пришлось сделать вновь привал, чтобы набраться сил к завтрашнему дню.

— Возвращайся домой, Марани, пока не поздно.

— А я уже забыла дорогу, — насмешливо сказал Марани. — И я к тому же темноты очень боюсь.

— И с каких это пор ты боишься темноты? — вздохнул устало Пьер.

Ночью Пьеру плохо спалось. Он думал о завтрашнем дне. Как же ему отделаться от Марани и совершить свою месть? Вопрос с Марани решить можно, придётся отдать девочку каби, а вот с гаапи потруднее. Пьер хотел не просто отомстить им, но и узнать правду от второй стороны по поводу продолжительной ненависти двух племён и войны между ними. Если бы он собирался мстить тинуваку, то он попросту взял бы в заложники ребёнка или старика, никто из тинуваку не посмел бы выстрелить в Пьера, зная, что он пристрелит их ближнего. Но гаапи были не такими, если и брать заложника, то родственника вождя или старейшин. Пьера также волновало, как незаметно добраться до деревни, в тот раз, его с Экене схватили почти сразу же, правда, сам Экене со своими песнями дал о себе знать. Идти ночью было самое безопасное, но Пьеру нужно было ещё и поговорить с вождём, а не моментально лишить его жизни, а вождь Бомасейн легко мог бы позвать на помощь и в темноте Пьер стал бы бессильным.

Он решил проникнуть к гаапи днём и надеяться на удачный исход. В крайнем случае, главное суметь отомстить, даже ценой своей жизни. Пьер лишь жалел об одном — он не смог прикончить и Джека с Фиксом.

***

Пьер проснулся очень рано: до деревни ещё далеко идти. Марани думала, что Пьер остынет к утру, но брат был ещё решительнее и молчалив. Пьеру не пришлось искать каби, они нашли его сами.

Каби, что в переводе значило “защита”, были специальной группой, которая охраняла территорию Тинуваку от гаапи, в неё входило пятнадцать человек, состав группы менялся каждые три недели. Всего было три таких группы-охранников. И как только Абени каждый месяц проходила незамеченной, оставалось загадкой.

Бывшие соплеменники сильно были удивлены встрече с Пьером. Они забросали его разными вопросами: когда вернулся? зачем пошёл к территории Гаапи? как семья?

Пьер молча выслушивал их вопросы, а потом ответил:

— Мейкну, Тейю и Ноузу убили. Дайте мне пройти, я должен отомстить гаапи. И не пускайте со мной Марани.

Каби онемели, услышав трагическую новость об их соплеменниках и друзьях. Первым в себя пришёл их лидер Джеро, отец небезызвестного Ненмарди.

— Твоё желание, Уэйт, понятно. Но ты не можешь преступать эту реку, иначе гаапи имеют право убить тебя.

— Я уже не член Тинуваку. Я изгнан. Ко мне ваши законы не относятся. — возразил Пьер. — Присмотрите за сестрой.

Джеро пристально уставился на него.

— За что тебя, Уэйт, изгнали? Что ты натворил?

— Долго рассказывать, — ответил Пьер. — Вы всё потом сами узнаете.

Но Джеро и остальные не отпускали его. Они хотели знать правду. В голове просто не укладывалось, с чего вдруг Азубуик изгнал их Уэйта? Изгнанием удостаивались немногими тинуваку, которых по пальцам можно пересчитать. Что такого ужасного сотворил Уэйт, оскорбил кого? Однако то, что ответил им Пьер не витало даже где-то далеко-далеко в мыслях каби.

— Я внук Филиппа Вернанта. Моё имя Пьер Лоре, — как ни больно было ему говорить, но ему пришлось рассказать правду, чтобы каби дали пройти до гаапи. — Я был изгнан за ложь и бездействие и за то, что допустил смерть моей девушки и друзей.

Каби стояли потрясёнными, им и в голову никогда не могло прийти, что справедливый и заботливый Уэйт когда-либо сможет их обмануть и допустить смерть своих друзей и Мейкны. Семь лет знали Пьера как облупленного, но оказалось не совсем хорошо они изучили приёмыша. Только Джеро поверил с первого слова. Глава каби обладал одной примечательной особенностью: охотно верить, когда люди рассказывали о своих тёмных делах и слабо верить их добрым поступкам.

— Иди, мы тебя не держим, — сказал Джеро. “Пускай идёт, будет прекрасно, если его пронзят стрелы гаапи”, — захотел мужчина.

— Спасибо, — ответил Пьер.

В сердце в маленькой груди Марани заколотилась, она не могла поверить, что каби отпускают её брата навстречу смерти. Она подбежала к мужчинам и стала умолять остановить её старшего Пьера. Каби это и хотели сделать, но Джеро дал им знак рукой:

— Он предатель. Пускай идёт куда хочет, мы не в ответе за него. А девчонку остановите. Она не должна страдать из-за предателя Лоре.

Пьер был благодарен Джеро за Марани. Он спокойно, невзирая на крики сестры, перешёл бурлящую реку Коолжу. Из-за недавних дождей река стала ещё выше, ещё беспокойнее. Она, как и Пьер, бурлила злобой и ненавистью.

Пьер передвигался очень аккуратно, чтобы его никто не заметил. Но никто не встретился ему на пути, ни женщины, собирающие ягоды, ни детишки, всегда бегающие, где можно и нельзя, что сильно удивило его. Но загадка быстро решилась, когда он подошёл к деревне. В Гаапи был праздник. Все жители собрались в центре деревни, где был разведён большой костёр в честь духов, рядом лежали туши двух убитых накануне слонов. Очень ценная добыча даже для Тинуваку. Гаапи благодарили духов на удачную охоту и просили благословление на новую. Рядом стоял привязанный козёл — жертва духам.

Всё было привычно для Пьера, традиции Гаапи не сильно отличались от традиций Тинуваку, ведь несколько веков назад два племени были едины. Только чем-то отличался этот большой и важный праздник от праздников в Тинуваку. Казалось, будто этот праздник сделан только для вождя Бомасейна, старейшин и их друзей. Не чувствовалось праздничного духа среди остальных членов племени.

Пьер притаился и стал выжидать нужного момента, когда гаапи будут максимально расслаблены. В ту секунду, когда праздник достиг своего апогея, и вождь собирался поблагодарить за всё духов, Пьер выстрелил. Пуля пролетела в миллиметре от Бомасейна и вошла в землю. Но Пьер и не собирался попадать в вождя. Среди жителей началась паника. Пьер вышел к ним навстречу и громко заявил:

— Никому не двигаться. Иначе убью. Эта штука мигом отправит вас на тот свет.

И он выстрелил в дерево, пробив ствол насквозь. Гаапи замерли. Некоторые знали, что такое ружье и не хотели, чтобы оно пальнуло по ним, те, кто не знал, в страхе застыли перед волшебной палкой.

— Всем встать сзади вождя, так, чтобы я всех вас видел! — приказал Пьер.

Бомасейн стоял, застывший в ужасе перед Пьером. Остальные гаапи тоже покорно повиновались. Внезапно Пьер заметил, как один из воинов, спрятавшийся в толпе, поднимает свой лук, а какой-то мальчишка берёт в руки камень. Не задумываясь ни о чём, Пьер выстрелил прямо воину в грудь, мужчина скончался на месте. И тут же Пьер пустил пулю в мальчишку, она попала в ногу.

— Я предупредил вас, — сказал он и обратился к матери мальчика. — Его рана не смертельна. Разрешаю увести сына домой, но если что-нибудь заподозрю, то тут же убью обоих.

А затем Пьер направил ружьё прямо в грудь вождю.

— Если хочешь быструю и лёгкую смерть, и чтобы я не трогал твою семью, то ответь на все мои вопросы.

Бомасейн кивнул головой.

— Перед тем как их задам, предупрежу, я теперь не являюсь тинуваку — меня изгнали. Так что ваши законы на меня отныне не действуют, — начал Пьер. — Вопрос первый: зачем ты продал моих друзей?

Вождь, заикаясь, ответил:

— Они же нарушили закон, вступили на нашу территорию. А поэтому мы имеем право делать с ними, всё что захотим.

— Что ж, я знал, что ты так ответишь, но мог бы придумать какую-нибудь небылицу, вдруг поверю и смилуюсь, — с насмешкой сказал Пьер. — Вопрос второй: зачем ты убил Абени и продал вместе с моей семьёй своих же соплеменников?