Побег

— Да, я такой! — засмеялся Бохлейн и почесал затылок. — Восемьдесят лет как живу, а так ни в зверя попасть не могу, ни рыбу из реки вытащить, — он глубоко выдохнул. — На самом деле я однажды совершил очень омерзительный поступок, которому нет никакого оправдания, нет прощения. Я перешёл эти границы. Но у Пьера другая история, он не сволочь, в отличие от меня.

Экене понял, о чём говорит Бохлейн — о своём бесславном прошлом. Он знал про историю с Бохлейном и Адаез, однако слышал её по-своему — как и должны её были знать юные тинуваку. И о ней редко говорилось в племени.

— Не стоит больше двадцати лет винить себя за несчастный случай, — захотел утешить он старейшину. — Ты же не собирался лишать девушку жизни, это был нелепый, ужасный, трагический случай, но это не было сознательным убийством.

— Ошибаешься, — глухо прошептал Бохлейн и ушёл.

***

Экене выехал за пределы деревни. Он несколько раз спрашивал себя, нужен ли ему этот весь разговор, не набьёт ли он просто Пьеру морду и так ничего не решит для себя. Вдруг к нему подбежал гепард Риго. Лошадь от испуга встала на дыбы, но гепард не собирался лакомиться ей, он просто хотел поприветствовать своего приятеля. Экене успокоил коня, слез с него и погладил Риго. Неожиданно он заметил, что гепард держит что-то странное в зубах. Экене пригляделся — это была куртка Пьера.

— Не может быть… — глаза его округлились от нахлынувшего ужаса, который сковал парня. — Риго! — выдавил он себя.

Но тут Экене посмотрел назад. Неподалёку в кустах лежала сумка Пьера, полностью разорванная любопытной кошкой. У Экене отлегло на сердце. Но тут же появилось новая причина для беспокойства. Где же Пьер, где Марани? Почему же мерзавец ушёл без сумки?

Экене внимательно осмотрел остатки вещей Пьера. Там было всё, что собрала Шониирида, исчезло только ружьё. Экене терялся в догадках. Он ничего не понимал.

На окраине Нолошо Экене неожиданно для себя столкнулся с Шарлем Барре. Шарль явно был чем-то сильно обеспокоен. Увидев Экене, он первым делом поприветствовал его и спросил:

— Как твои брат и сестрёнки? Хорошо о них заботились Бохлейн и Шониирида? Как они восприняли то, что мамы, папы и Мейкны больше нет?

— С ними всё хорошо, — сухо ответил Экене, не желая поднимать эту тему. — А Пьер дома, мне нужно кое-что спросить у него?

— Нет, Пьер так и не вернулся! — воскликнул Шарль. — Я его вчера весь день ждал, думал, может ему разрешили у вас остаться, раз столько долго Пьер не возвращается. Но такого не могло случиться, да даже если бы и Тинуваку простили Пьера, он обязательно приехал ко мне, рассказал бы об этом.

— Я нашёл вещи Пьера в лесу в кустах. Ружьё исчезло.

Шарль изменился в лице, побледнел.

— Тогда где он? Неужто… Нет, Пьер не столь безрассуден.

— С ним ведь ещё и Марани.

В воздухе повисло напряжение. И у Экене, и у Шарля возникла одна и та же мысль.

— Не переживай, — сказал Шарль. — Я найду его. Надо расспросить людей, вдруг кто видел Пьера. Надеюсь, он всё-таки не к ним отправился.

Экене нахмурился и про себя сказал: “Буду я ещё по нему переживать”. Забыв, что совсем недавно заколотился, когда решил, что Пьера разорвал гепард.

Расспросы людей ни к чему хорошему не привели. Пьера никто не видел. С каждой минутой Шарлю становилось всё страшнее, Экене же оставался безразличным ко всему.

Последним человеком, которого решил спросить Шарль, прежде чем начинать действовать, был его сосед, любитель кабаков да баров, в похмелье забывающий обо всём на свете.

— Нет, сына твоего не видел. Хотя, — он почесал затылок, — девчонка мелкая приезжала вот к тебе, а тебя дома не было. Просила передать, что твой сын к гаапи поехал мстить.

Сосед, так и не поняв, что сказал, отправился в кабак. А Шарль едва не упал из седла, самые его страшные опасения подтвердились.

— Понимаю я его, — сказал тёмно Экене.

— Пьер… ну почему он так себя повёл? — воскликнул напуганный отец. — Это безрассудно! Он отомстит, если сможет, но его всё равно убьют!

— Понимаю его, — повторил Экене.

Шарль почесал затылок.

— Пьер на лошади, в таком случае он должен добраться до Гаапи уже сегодня. Нет, нам невозможно его будет догнать. Хоть только каби его остановили, — было заметно, как Шарль сильно волновался. — Даже если он и грохнет нескольких ублюдков, всех перебить не сможет, гаапи его всё равно поймают, да и патроны не вечны.

Равнодушный к судьбе Пьера Экене призадумался:

— Через несколько часов польёт дождь, ливень, который будет идти несколько дней. А пока идёт дождь, гаапи не могут лишить Пьера жизни. Но тебе придётся, Шарль, добираться до гаапи пешком. В такой ливень, который сейчас пойдёт, на лошади невозможно ехать по грязи и болотам.

Шарль похлопал Экене по плечу.

— Спасибо, дружище, за помощь. Молю Бога, Пьер и Марани ещё живы. Ладно, пока, ещё увидимся. Нужно собрать друзей, в одиночку даже с ружьём действовать глупо и бессмысленно.

Шарль развернулся. Вдруг его позвал Экене:

— Шарль, я с тобой.

— Ты же ненавидишь его! — удивился Шарль. — Почему тебя стала волновать жизнь Пьера?

— Я хочу задать ему несколько вопросов, я переживаю сильно за Марани, на остальное плевать.

— Ну хорошо, — протянул удивлённый Шарль.

— Тогда подожди меня, я съезжу домой, попрошу Бохлейна присмотреть за детьми.

До дома Экене добрался очень быстро. Его мучили сомнения, правильно ли он поступает, бросаясь на помощь к мерзавцу и подонку, лжецу и предателю? Он уже был дважды в “гостях” у гаапи, и ничем хорошим его путешествие к ним не закончилось. Но Экене твёрдо решил для себя: не менять своего решения. Вместе с гадёнышем-Пьером в беду попала и Марани, сестра Экене. Экене не простил бы себя, если с ней что-нибудь случилось, а он не попытался этому помешать. Кроме того Мейкна, старшая сестра, любила Пьера, этого паскуду, так пусть она будет спокойна за своего возлюбленного.

Экене забежал домой, чтобы только сказать несколько слов Коу.

— Братишка, мне придется отлучиться на несколько дней. Ты за главного в доме.

Он быстро нашёл Бохлейна и всё рассказал. Бохлейн переосмыслил услышанное.

— Мда, — сказал он. — Мда.

— Ты присмотришь ещё раз за детьми? — спросил Экене.

— Моя жена присмотрит. Я пойду с тобой, — произнёс Бохлейн.

Повисло томительное молчание, Экене и не знал, что и ответить старейшине. Он был поражён. Слишком много за последние месяцы выпало на его долю, но находились люди, которые ещё могли удивить Экене. Бохлейн по-дружески толкнул парня.

— Мой долг как старейшины защищать своих соплеменников. Чутьё подсказывает, что я вам пригожусь.

Мимо Бохлейна и Экене прошла Шониирида. Она ещё злилась на мужа и не желала с ним разговаривать.

— Эй, карга, мы с Экене немного прогуляемся. Присмотри за его малышнёй, — крикнул Бохлейн.

— А ты, хрычь, куда собрался? — проворчала жена.

— К гаапи, — беззаботно ответил муж.

— К-куда? — Шониирида потеряла дар речи.

Бохлейн сделал понурое траурное лицо:

— А куда мне идти? Жена родная из дома выгнала. Вот, приходится к гаапи попроситься, чтобы под бочёк к себе приняли.

И Бохлейн чмокнул Шониириду в щёку. С неба упала первая капля дождя.

***

Пьер открыл глаза. Всё было, как в тумане, стояла кромешная темень, он едва различал силуэты деревьев, рядом сидела какая-то девушка. В ушах раздавался шум, Пьер разлилась только как крупные частые капли дождя ударяются обо что-то железное. Голова раскалывалась. Тело изнывало от боли. Пьера тошнило. Всё напоминало последствия сна-в-бодрствовании.

Да, ему всё привиделось. Марани жива. Мейкна жива. Ноуза и Тейю тоже живы. Всё было только сном, ночным кошмаром.

— Пришёл в себя? — над ухом прошептал голос девушки.

— Марани жива, она жива, — пробормотал Пьер. — Жива…

— Нет, — вдохнула девушка, меняя повязку на израненной голове Пьера. — Она мертва.

— Марани жива, — словно не слыша девушки, повторил Пьер.

— Нет, это не так. Её убил Воифенако. Когда кончиться дождь, он убьёт и тебя. Эх, ты, дурак. Вот зачем полез к нам? Мой народ никогда не отпустит врага.

— Превосходно, — недоброй улыбкой улыбнулся Пьер. — Справедливость восторжествовала. Мне нет места в этом мире.

Девушка, которая была старше Пьера всего года на два, подала ему кувшин с водой и немного еды, но он отказался пить и есть. Девушке пришлось силой затолкать пищу и воду силой в рот Пьера.

— Воифенако не хочет, чтобы ты умер от голода или ран, он хотет лично убить тебя и отомстить за отца, — объяснила она. — Он приказал ухаживать за тобой. Если ты умрёшь, то Воифенако убьёт меня. Я — Юна, сестра Абени.

Пьеру было безразлично, что с ним станет: умрёт ли от голода, или его принесёт в жертву Воифенако. Он потерял всякое желание жить, существовать. По его милости погиб ещё один близкий человек, самый близкий — Марани. Она пожертвовала собой, чтобы спасти брата. Но Пьер не испытывал благодарности к Марани, он ругал сестру: “Глупая Марани, зачем? Каково дьявола ты захотела умереть вместо меня? В любом случае, мой черёд придёт. А у тебя появился бы шанс выжить. Ты должна была жить, не я”.

Пьер и не думал о спасении. “Когда же кончиться дождь? Когда же придёт мой час?” — молил он небеса. Он проклинал гаапи за смерть сестры, но сам же решил превратить жертву приёмной сестры в пустое место.

Он находился в железной клетке, которую гаапи приобрели давно у работорговцев. Клетка стояла на холме, так что вода не добиралась до Пьера. Несколько раз в день к нему приходила Юна, меняла повязку, кормила и поила его. Остальные гаапи по-разному ввели себя с пленником. Кто-то внимательно и подолгу рассматривал его, чаще всего это были дети, кто-то грустно вздыхал и с жалостью поглядывал на него, кое-то решил же забросать его камнями. Но Воифенако быстро отогнал мерзавцев от клетки. Было видно, что будущий вождь благосклонно относиться к пленнику и не желает превращать последние его дни в мучения. Пьер заметил, что гаапи намного меньше бояться Воифенако, нежели его отца. На вид сын Бомасейна не был похож на подлого мерзавца, как его отец. Воифенако было двадцать лет, но у него уже родился сын.

На шее Воифенако носил ключ от клетки. Он давал его только Юне, которая, после ухода из клетки, должна сразу же возвращать ключ будущему вождю. Если бы Пьер заполучил ключ, он смог бы выбраться, но он не хотел этого. Он медленно умирал от тоски, от ножа, который вонзала совесть в сердце. Он ни о чём не думал, только о Марани и близкой спасительной смерти. Иногда вспоминал и отца, представлял, как тот узнает о смерти второго сына. Но Пьер успокаивал себя словами: “Я проклят. Будет лучше для всех, если меня не станет”.

Юна ухаживала за пленником не как за врагом, которого она должна выходить, а как за другом. Она переживала за судьбу Пьера. Юна приходила к нему, только когда вокруг никого не было, и шептала:

— Тебе нужно спасаться. Я постараюсь достать ключ.