Искусство и его жертвы
![Искусство и его жертвы](/uploads/covers/2023-09-27/iskusstvo-i-ego-zhertvy-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Михаил Казовский
- Жанр: Историческая проза / Авторские сборники, собрания сочинений
- Дата выхода: 2022
Читать книгу "Искусство и его жертвы"
Так неужто Керн им пренебержет? Если уж она отдавалась Родзянко!.. Нет, не потому, что он поэт тоже, женщинам от мужчин в первую очередь нужно не такое, но ведь Пушкин лучше — и в поэзии, и в других статьях, эфиопская кровь кое-что да значит!
Прочь сомнения. Анна Петровна к нему придет. Надо только иметь терпение и выдержку. Он дождется.
И дождался!
За деревьями замелькало белое воздушное платье. Кружевной чепец с развевающимися длинными лентами. Белые шелковые туфельки — словно бы пуанты у балеринки.
Он вскочил. Услыхал ее взволнованное дыхание.
Наклонился подобострастно и поцеловал ее руку в шелковой перчатке. Произнес:
— Вы пришли — я благодарю.
Аромат духов. Широко распахнутые глаза.
Прошептала с запинками:
— Вы писали… что хотели бы мне сказать… Что сказать? И какой сюрприз?..
— Я стихотворение сочинил об вас.
— Правда? Неужели? Я не верю своему счастью.
Вытащил из-за пазухи листок. Протянул.
— Ох, такая темь… Не видать ни зги. Можете прочесть наизусть?
— О, конечно, могу.
Начал нараспев:
Я помню чудное мгновенье…
Анна слушала, словно завороженная. После финального аккорда — "И жизнь, и слезы, и любовь" — у нее из глаз действительно покатились слезы.
— Господи, вы плачете?
— Так, чуть-чуть… это от радости…
— Значит, рады?
— Как не быть, коли вы мне в стихах признались в любви?
— Да, признался… Я от вас без ума. Все хожу и думаю, точно бы в бреду.
Керн достала кружевной носовой платочек и утерла выступившую влагу.
— Да, и я сама не своя, как приехала… Знаете, что я приехала только ради вас?
— Шутите, сударыня?
— Нет, нисколько. Всем сказала, что направляюсь в Ригу, а свернула к вам.
— Вы разыгрываете меня.
— Всем клянусь, что имею на свете, — дочерью клянусь!
— Нет, не надо, не надо дочерью, и не надо клясться, ибо сказано: "Не клянись ни небом, ни землею, ни головою". Я и так верю.
Обнял её за талию, и она приникла к нему — пылко и доверчиво. Так они стояли, обнявшись. Наслаждаясь близостью друг к другу.
Александр Сергеевич наклонился и поцеловал ее в губы. Нежные и прохладные. И раскрывшиеся с готовностью.
Он сказал хрипловато:
— Я хочу быть сегодня с вами. Подарите мне миг блаженства…
Если бы Пушкин действовал решительно, все могло бы случиться тут же. Но его слова отчего-то ее смутили. Анна отстранилась слегка:
— Нет, нет, только не теперь.
— Почему не теперь? — удивился поэт.
— Я теперь еще не готова… Дайте собраться духом.
Он воскликнул:
— Анна, вы меня убиваете!
— Не сердитесь, пожалуй. Я не говорю: "Нет". Я вам говорю: "Да, да! Только чуточку позже".
Отстранившись тоже, раздосадованный, выхватил у нее из рук осьмушку бумаги со стихами.
— Что вы делаете, сударь? — испугалась она.
— Ничего. Забудьте. Ничего не было. — И хотел порвать.
— Стойте! Умоляю! — В голосе ее прозвучала страшная боль. — Это вы меня убиваете своею досадой… Я ведь вам сказала, что ваша. Я люблю вас. И любить стану вечно… Потерпите еще немного. Обещаю — день, другой — и смогу принадлежать вам всецело.
Пушкин догадался и довольно быстро обмяк.
— Хорошо, согласен. День-другой еще потерплю.
Керн вернула себе стихотворение, спрятала его на груди.
— Так-то будет лучше… Это вы мой гений. И любить вас, и любимой быть вами — благодать Господня.
Он опять ее обнял и поцеловал снова — может быть, не так нежно, но зато совсем по-мужски.
А потом скакал в Михайловское на своем Рыжике, подставляя разгоряченные щеки сгусткам ночного ветра. И в висках кровь стучала: "Любит — любит — любит" и "Моя — моя — моя!"