Лютица

Глава 22

Глава 22

повествующая о новой жизни и старых потерях

Отчаянные беглецы прибыли в порт Палермо через десять дней пути по волнам средиземного моря. Эта дорога была самой сложной из всех для её путников. Не потому что волны были суровы, а погода нещадна. Все они пребывали в огромной горечи и печали по утраченному человеку, который всех их спас, а они просто уплыли бросив его на растерзание врагов. Все понимали, что по-другому поступить было нельзя, но никому от этого оправдания легче не становилось. Симон Монфор, который не слыл таким верующим как остальные участники плавания, каждый день молился и просил прощения у Бога за то, что предал болгарского парня. Но этот чёртов Бог, не давал ни знаков, ни прощения, ни облегчения — все мольбы были бесполезны. Он как никто другой знал, что на войне не бывает без потерь и ужасных событий, и он бы смог это принять как мужчина, но это невозможно было принять и забыть, когда каждый день ты видишь двух женщин, которым оставленный человек был самым дорогим на свете. Симон заставил их отчалить от берега, и он считал себя виноватым в содеянном, хотя Карло итак всё понимал и не винил товарища. Угрюмая атмосфера была на душе у всех плывущих первые три дня. Монахини как могли, поддерживали Радку, понимая, что ей нужно прийти в себя и жить дальше несмотря ни на что. Как только они не пытались её поддерживать. Они и плакали, и рассказывали свои истории бед и несчастий; они пытались рассказывать что-то более весёлое и позитивное, но ничего не помогало. Радке не нужны были ни истории, ни поддержка, ни оправдания, ни сожаления. Ей нужен был один лишь человек, которого она больше никогда не увидит, также как и отца. Девушка впала в безмолвное молчание. Она плохо ела и по большей мере только пила воду, хотя мать Надежда силой заставляла её есть. Её тяжелое душевное состояние поддерживалось бесконечно летающими в голове вопросами. За что Бог так с ней поступает? Неужели она мало несчастья испытала в своей жизни? Неужели она так много просила от него? Всего-то жить, любить, растить детей, и работать… Сначала она хранила бесконечную надежду что вернётся отец, но он так и не вернулся за долгие годы, только она его похоронила мысленно, как появился Любомир, и прожив с ним всего лишь год счастливой жизни потерялся и он — навсегда. Мать Любомира тоже горевала, но она понимала, что сейчас уже ничего не сделать. Она потеряла мужа, потом сына, у неё оставался ещё не рождённый внук и невестка, которым необходимо было помогать. Это не значит, что она так просто приняла смерть сына, но что делать? Надежда была взрослой женщиной повидавшей и пережившей многое, поэтому она поплакала пару дней да и подумала, что нужно помочь более молодой девушке, которую это горе поразило как молния. Поэтому Надежда всячески помогала ей выйти с этого состояния, которое могло пагубно повлиять на неё и ребёнка. Что до Карло, то он тоже молчал. Он не плакал и не ругался. Рыцарь понимал, что великие люди, великие воины есть везде, в любой державе. И Любомир который жил в таком государстве, что так плохо их приняло, был примером того, что хорошие люди есть везде. Просто их мало и они малозаметны. Карло обещал ему, что позаботится о его женщине и Карло дал не только обещание Любомиру, он дал обещание самому себе, что не бросит её ни в коем случае. Казалось бы слишком много на себя взял Сицилиец, помогать монахиням, помогать двум незнакомым болгарским женщинам, при этом одна была беременна, вдовесок ко всему дома Карло ждала жена и сын или дочь. Но, Карло не обращал на все эти обязательства внимания. Это были мелочи жизни по сравнению с тем, что он выжил в том аду, где побывал недавно. Все люди на галере общались между собой, приходя в чувства со временем, даже мать Надежда взяла себя в руки, кроме Радки. Она так и не смогла ни с кем заговорить до прибытия в порт Палермо.

Когда все высадились в солнечном и изумительно красивом городе Сицилии у каждого присутствующего на корабле были разные чувства. Карло испытал пленящую ностальнию по возвращению домой, его нос вдохнул воздух города, вспоминая все его запахи, и жизненная сила наполнила его вены и грудь. Сейчас Карло был счастлив и готов свернуть горы, чтобы жизнь наладилась, причём не только у него, но и у всех, кому он дал обещание помочь. Симон де Монфор не ощутил того же что его товарищ. Он был угрюм и не мог смотреть в сторону бедной Радки, которая ходила с потерянным видом. Выход на сушу облегчил душу Симона тем, что он наконецто сможет напиться наедине с собой. Монашки от вида приятного города расцвели и заулыбались. Здесь всё было совсем не так как в Константинополе. Город казался меньше, но он был намного красивее по-своему. Палермо был маленьким раем на берегу моря, и у трёх девушек начались формироваться мысли о будущем, которое можно здесь обрести. Мать Надежда больше думала о невестке, чем о городе. Она переживала за неё сейчас больше всего, не обращая внимания на окружающую их красоту. Сама же Радка взглянув на город, почувствовала тоску, что она здесь сама. Здесь было так красиво, но не было его… Слеза сошла с её глаза и это заметила Надежда, которая была рядом.

— доченька не плачьте, всё наладится. Нам нужно жить дальше. С тем, что произошло уже ничего не поделать. Суровая жизнь забирает у нас самое дорогое, и мы не в силах ничего изменить… Но, нам нужно думать о будущем, о вашем ребёнке и моём внуке. Вы должны прийти в себя и взять себя в руки, потому что вы нужна своему дитю! — мать Любомира гладила девушку по волосам, объясняя и пытаясь разговорить. И то ли она, то ли город повлиял, и Радка заговорила.

— мне так его не хватает тётя Надя! За что Бог так с нами поступает? — снова заплакав, спросила Радка.

— не знаю доченька. Я хотела бы знать ответ на этот сложный вопрос, но я всего лишь простая женщина, как и вы. Но, я знаю точно одно, вместе мы пройдём через боль этой утраты. Карло обещал нам помочь, давайте поговорим с ним о том, что нас ждёт.

— хорошо тётя… — вытирая слёзы, ответила Радка, понемногу понимая, что они уже на земле и горе горем, а жить как-то нужно. И если не ради себя, то ради ребёнка.

Они подошли до Карло, который казалось бы хотел поцеловать землю, по которой ходит. Рыцарь широко шагал и глубоко дышал, вдыхая портовый воздух и рассматривая прохожих, что удивлялись поведению здоровяка. Он явно странно выглядел.

— Карло… — позвала его Надежда

— что? Как вы Надежда? Как вам город? — разворачиваясь впопыхах, спросил сицилиец.

— город красивый бесспорно, но мы с Радкой хотели спросить у вас, что нас ждёт дальше?

Карло посмотрел на Радку, которая сначала отводила глаза, потом посмотрела на рыцаря и спросила.

— как нам дальше жить сеньор Карло?

— не переживайте дамы! Я всё сделаю за вас. Главное, чтобы вы пришли в себя после этой душевной раны. Вы не смотрите на меня и не думайте, будто мне всё равно! Любомир был великим человеком, и я в долгу перед ним по гроб жизни, и чувствую вину не меньше Симона Монфора, но я обрёл дом и семью, которые смягчают это горе. Я вас поселю в своём доме, котороый находится около центра города. Там никто не живёт, потому что мы с Луизой живём на краю города вместе с нашей плантацией. У вас будет время адаптироваться, погулять по городу, рассмотреть достопримечательности, сходить в церковь и базар. Вообщем всё, что необходимо нормальному человеку. За деньги не переживайте, я буду вам помогать всем необходимым, пока вы не сможете сами зарабатывать. Когда вы будете готовы приняться за какую-то работу, я посодействую, чтобы вы и это смогли сделать.

— но, у вас же своя семья Карло — возразила Надежда.

— я знаю Надежда. Но, если бы не вы, то я мог бы никогда и не очутится здесь. Сейчас я многое понял, когда оказался дома. Ценить нужно то, что рядом и я ценю то, что я смог вернутся домой больше всего на свете. И я обязан сделать так, чтобы вы нормально начали жить, это меньшее что я могу сделать для Любомира.

— мы вам очень благодарны Карло. Я даже подумать не могла, что вы такой честный и благородный человек. — сказал Радка. — Поначалу вы даже напугали меня.

— ха! Я пугал и намного больше меня мужчин, куда уж девушке не испугаться! — засмеялся Карло, и Радка впервые улыбнулась за десять дней.

— вот это правильно сеньора! Не стоит бесконечно грустить! Вы не должны забывать вашего любимого, как я ни одного дня не забывал свою Луизу, находясь в длительной разлуке. Я знаю, как болит душа, когда рядом нет любимого человека, но мне не понять вас до конца, не буду лукавить, ведь моя жена жива… Но давайте не будем о грустном, мы десять дней грустили, а это плохо для здоровья, нужно отвлекаться хоть иногда. А для грусти всегда найдётся минута.

— покажите нам город Карло. — попросила Надежда.

— ох сеньора! Это я могу! С огромной радостью! Поехали! Вот только я пару слов перекинусь с Симоном.

— хорошо Карло.

Женщины пошли в тень, чтобы укрыться от палящего солнца и к ним подошли монахини, которые живо трещали о красотах города. Подходя к Радке и Надежде Василина с вылупленными глазами начала говорить:

— вы можете себе представить! Мария хочет уйти с монастыря!

— почему? — спросила Надежда.

— вы ведь могли заметить, как она смотрела всегда на Карло, но так и не получив его ответной симпатии она решила, что не хочет быть монахиней, она хочет влюбиться в какого-нибудь Сицилийца и начать жить с ним на берегу моря! Вы можете представить какая бесстыдница!

— почему же Василина? — ответила Радка. — Девушка хочет женского счастья, разве это плохо? Она уже послужила в монастыре и решила строить свою судьбу самостоятельно, думаю в этом нет ничего плохого.

— а как же мы? — спросила Василина.

— вы тоже вправе управлять своей судьбой. Родители вас отдали в монастырь, но времена меняются. У вас есть право выбора. Ведь Карло обещал вас поселить в монастырь, если вы против, можете вторить действиям Марии. — ответила Радка.

— я даже не знаю… Я не готова к такому, а как же вера и служба Богу? — спросила Василина.

— моя вера к Богу очень угасла после Константинопольского нашествия, я тоже не хочу быть в монастыре… — сказала неожиданно Марта, оглядываясь по сторонам.

— господи Марта! Вы тоже меня бросаете? Я что одна останусь? — со страхом спросила Василина.

— Василина, вы могли бы вместе с нами жить в доме Карло. — так же неожиданно предложила Радка.

— с вами? Серьёзно? Но, Карло не разрешал!

— думаю он будет не против, сейчас он настолько счастлив, что ему даже ангелы на небесах завидуют. — ответила Радка с скупо улыбаясь.

— а вы представьте, как он будет рад, когда ребёнка увидит! — весело захлопала в ладоши Васелина.

— согласна… Так что Василина будете с нами жить? Вы ведь не против, тётя Надя? — спросила Радка

— почему же я должна быть против? Пускай живёт с нами, она же наша землячка! Заодно сможет помочь нам с ребёнком, ведь вы же тоже будете мамой когда-то! Вот у вас и будет практика! — улыбнулась Надежда.

— я мамой? Ох, я и не думала об этом ещё ни разу…

— вам уже двадцать лет Василина, пора бы подумать. Вы красива и молода, а здесь вон какие красавцы ходят, семейная жизнь это хорошо, особенно, когда живёшь в спокойном и уютном месте. — объяснила Надежда.