Лютица

Глава 19

Глава 19

Где луч солнца рассеивает бесконечный мрак, и никто не будет забыт пред взором Бога

На дворе вся земля была укрыта инеем поздней зимы. Лидеры крестового похода Бонифаций и Балдуин сидели в царском шатре отдохнувшие и полные сил. Это утро имело шанс стать роковым для всей Византии. Господа главнокомандующие ждали ответа от императора Алексея узурпатора. Незадолго до этого дня во Влахернский дворец был послан священнослужитель от лица крестоносцев, который оповестил владык Византии о надвигающейся опасности. Крестоносцы давали шанс узурпатору сдать город бескровно, открыв врата для святого воинства папы римского. Сын пленённого императора Исаака вместе с Энрико Дандоло вошел в шатёр к владыкам, где началась решающая беседа перед принятием дальнейших решений.

— доброе утро господа! — радостно поприветствовал всех Балдуин. — Рад вас всех видеть в этот чертовски холодный день! — Балдуин улыбался так, будто у него сегодня был день рождения.

— чего вы так радуетесь уважаемый граф? — спросил бессмертный старик, медленно перебирая ногами, подходя к стулу.

— я рад будущим победам и свершениям. Нашей невероятной славе, которая ждёт нас за стенами этого города!

— вашей радости может быть конец, если у вас не получится взять город. Я бы не спешил распыляться.

— кто вам такое сказал, что не получится? — размахивая рукой, как дирижер спросил Балдуин.

— вы же сами знаете, что порядка десяти тысяч солдат разбрелись по округам Византии и Греции в поисках лёгкой наживы и грабежа простых людей. — совсем не радостно заметил Дандоло.

— и что?

— как что? Нас всего чуть более двадцати тысяч воинов, а у врага целых двести тысяч защитников. Вы в детстве математику изучали? — съязвил Дандоло.

— я изучал физику! Больше всего мне нравится в физике то, как один с виду не отличающийся метал, намного больше весит, чем большая куча другого! Поймите Дандоло, можно иметь бесчисленное войско, но если оно сломлено духом и бездарно по своей натуре, то оно не способно противостоять врагу. Особенно если этот враг — мы.

— сеньор Балдуин, вам повезло, нам повезло… Что Византия в 1187 году заключила договор с нами, урезав расходы на флот, если бы этого не произошло, половина наших солдат могла утонуть и быть уничтожена ещё на подходах с моря.

— зачем говорить о том, что могло бы быть? Мы живём здесь и сейчас. И если Бог даровал нам лёгкий путь в победе, то им нужно воспользоваться.

— вы так уверены в своих силах сеньор Балдуин? — нахмурился старый дож.

— несомненно. Я даже больше скажу. То, что этот сброд бездельников и ублюдков разошелся грабить окружные земли, даже к лучшему. Это свора трусов и подлецов, мало толку бы принесли в реальном бою. Многие сюда шли за наживой, это бесспорно! Но, кто то-понимал, что за прибыль нужно побороться, а кто-то решил, что прибыль сама упадёт ему с неба! Не переживайте Дандоло, я уверен среди венецианцев тоже таких было достаточно. Когда Константинополь падёт, всех ублюдков будет найдено и предано суду. Мы всех их сожжем как мусор на кострах в пример остальным, чтобы понимали, что нельзя предавать Бога.

— то есть вас?

— я не Бог. Но я, и сеньор Бонифаций представляем волю божью. Мы желаем, вернуть власть законному императору! Так ведь Алексей? — улыбнулся Балдуин, будто Алексей что-то решал вообще здесь.

— да, господин Балдуин. У меня есть ответ узурпатора. — невзначай добавил Алексей держа в руке свёрток пергамента.

— можете даже не читать. И так понятно, что он в нас не верит и отказался от сдачи города. — вклинился Бонифаций, который не так радовался перспективе штурма города.

— и тем не менее. Император Алексей указывает в ответе на то, что вы нарушаете законы божьи и не имеете ни единого права, будь то человеческого или всевышнего идти войной против византийских христиан.

— вот подлец! Он ещё к правам обращается? Сам же власть захватил и рассказывает о законности? Ну что же. — сменил выражение веселья на серъёзное Балдуин. — Говорите Алексей. Где мы поведём наше наступление.

Алексей начал показывать внутренний план города, расчерчивая план стен и башен. Константинополь был настолько огромен, что Балдуин и восхищался и трепетал в душе от того смогут ли они сломить этого зверя. Ведь ни одна орда и армия с востока будто персы, арабы, авары не смогли прорваться в город и захватить его. У Балдуина и Бонифация разыгрался такой азарт от грядущего сражения, который сложно было представить. Это было не только дело выгоды, а также дело безграничной славы, что бы сломить город намного меньшими силами и войти тем самым в историю. Первым делом полководцы приняли решение соорудить защитные укрепления от стрел и тем самым начать долгий процесс засыпания рвов у стен, откуда они планировали начать наступление. Прикрываемые огромным слоем металла, словно черепаший панцырь, солдаты днём и ночью, зарывали водный ров. Далее они соорудили укрепления под укрытые металлом лестницы. Конструкция была придумана таким образом, чтобы лестницу было сложнее сбросить от стены. Она под тяжёлым весом металлической оббивки погружалась в глубоко забитые в землю железные трубы, тем самым не позволяла себя сбросить в сторону. Когда это было сделано, рыцари и солдаты были вооружены специально коваными щитами, что защищали при надлежащей сноровке от масла и смолы, которую сливали защитники со стен. Также первая линия штурмующих имела специальные доспехи, которые делали максимально плотными и обтекаемыми против смертоносной жидкости. Всё это имело свою пользу и роль, но не защищало всех воинов от ужасной смерти.

Наступление началось ранним утром со стороны Влахернского дворца, место было подобрано таким образом, чтобы защитники имели минимальную количественную возможность, к сопротивлению со стен используя дальнобойное оружие. Армия крестоносцев установила десять лестниц и начался смертоносный приступ, в котором часть воинов вооруженная арбалетами и луками контролировала верх башен, прикрывая карабкающихся воинов от защитников, а защитники в свою очередь пытались поразить лезущих на стену солдат. Первым солдатам больше повезло, потому что начало атаки не сопровождалось поливанием смол и кипящего жира. Часть воинов падало пораженные стрелами, часть были заколоты молниеносными ударами на самом верху лестницы. Люди, проколотые и подстреленные падали замертво с лестниц и разбивались на смерть окончательно придавливаемые весом своих лат. Атака долго длилась, кучи трупов крестоносцев, что пытались пробиться, не сбавляли напор, пока на одной лестнице ловкие лучники не подстрелили защищавшихся и те пропустили одного из знакомых нам рыцарей из Сицилии. Пепито Раньйоло шустро вылез наверх башни и с бешеным криком прокричал:

— в атаку! За святого отца и мать! За Иисуса Христа!

Крестоносцы, что были сзади воодушевлённые пробитой брешью ускорили темп, не теряя шанс и уже второй рыцарь стал спиной к спине к Пепито и они начала двигаться в два направления по тропе стены рубя неистово защитников, которые были не так сильны на мечах как на защите от лестниц. Пепито убил порядка пяти византийцев и окрылённый победами, освободил ещё одну из лестниц от защитников. Ещё ряд рыцарей начал заполнять стену, и это был крах защитников. Толпа рыцарей, ведомые успехом, уничтожали бедных византийцев с огромной скоростью. То о чём говорил Балдуин, работало как никогда. Крестоносцы были сильнее в рукопашном бою, и это сильно отражалось в схватках на мечах. Как только крестоносцы оказались на стене защита посыпалась, и все лестницы стали умножать количество крестоносцев кратно. Многие продолжали сопротивляться, но другие просто от страха убегали на другие сектора стены, что были не заняты, и не соединены между собой. Стены города были поделены таким образом, чтобы захват одного сектора не давал полной власти над всеми стенами. В плане Бонифация и Балдуина был захват двадцати башен, что покрывали половину города со стороны северо-запада. Этого по их расчёту было достаточно, чтобы вести наступление на город, когда они окажутся внутри. Тем самым помогая своим войскам с воздуха, а Византийцы наоборот будут лишены такой помощи. После захвата пяти башен кровопролитный день закончился, и патрули рыцарей встали на защиту стены. Поздно ночью Балдуин и Бонифаций праздновали первую победу.

— я говорил, а вы не верили! — смеялся Балдуин в лицо Дандоло.

— это хорошее стечение обстоятельств граф. Но, это лишь первый этап штурма. Скольких воинов вы потеряли?

— полководцы говорят, что где-то, около трёхста человек.

— и это вам повезло быстро взять приступ! А если атака захлебнётся? Скольких вы тогда потеряете?

— Дандоло, ваш пессимизм губителен, хорошо, что вы не полководец, иначе солдаты отказались бы воевать за вас в первый же день! — снова засмеялся Балдуин, которого ничего кроме победы не интересовало.

— я просто хочу сказать, что пока вы здесь сидите, воины гибнут. И если, второй штурм будет не удачен, мораль может сильно упасть.

— я так не думаю. — махнул рукой Балдуин и выпил вина закусывая куском мяса.

— зато я так считаю. И согласен с Энрико. — ответил Бонифаций.

— да вы что? И что же вы предлагает уважаемый граф?

— я поведу людей на второй штурм. — сказал Бонифаций.

— это исключено Бонифаций. — сказал, как отрезал Балдуин, резко меняя настрой. — Вы граф и глава похода. Если вас подстрелит или же убьёт, какой-то засранец-простолюдин из византийского войска? Что мы тогда будем делать?

— кто как ни я, воодушевит солдат на штурм и взятие второго приступа?

Балдуину не нравилась эта идея, а Дандоло понимал, что это хоть и рискованная идея, но может сыграть большую роль во взятии города. Это опустит мораль Византии и поднимет мораль крестоносцев.

— я согласен с вами Бонифаций. Это смелый поступок, который оценят крестоносцы. — ответил старик.

— вы вынуждаете меня, тоже вклинится в битву, пожилой товарищ! — недовольно сказал Балдуин.

— поберегите силы для штурма внутреннего города. Там будет самая важная часть атаки.

— неужели? Все прекрасно знают, что самое опасное это взятие стен! Вы что собрались всю славу себе забрать? — неистово ответил Балдуин.

— я просто делаю то, что должен. Я не могу сидеть сложа руки, пока мои воины из Монферрата будут гибнуть на втором штурме.

— а вы что действительно так благородны? Не подумал бы маркграф! — улыбнулся Балдуин.

— вот завтра и увидите. — ответил Бонифаций и вышел из шатра, чтобы выспаться перед опаснейшей затеей в его жизни.

Кровавое солнце, что несло утренний заморозок, предупреждало, каким будет наступающий день. Войско вновь было готово наступать и группы атаки были сформированы, среди которых был Бонифаций Монферратский, что не отличался от солдат внешним видом и был прикрыт тряпками, на тот случай, если будет облит смолой, чтобы их быстро сбросить. Защитники были больше подготовлены и защищались более отважно нежели в первый раз. История повторялась, и крестоносцы пораженные стрелами и мечами на верхушке лестниц падали вниз как камни. Смотря, на это безумие Бонифаций думал, как же скоротечна и никчёмна жизнь на войне. Вот ты был жив, а вот ты умер, и никто больше тебя не знает. Он видел, что потери крестоносцев растут и если что-то не поменять, то атака может захлебнуться. Он затянулся тряпьём обдумывая свои действия, если вдруг его обольют смолой, как это случилось с только что вывалившимся воином. Он орал как сумасшедший, сжигаемый изнутри кипящей жидкостью, пока не встретился с землёй и не умер моментально. От этой сцены страх овладел Бонифацием и руки задрожали. Жить хотелось, и храбрость сейчас была не настолько сильна как раньше. Управлять войском и участвовать в аду, разные вещи. Но, Бонифаций как истинный фанатик перекрестился и быстро прочёл молитву, после чего проверил меч, на то, как он вынимается из ножен. Воин готов был идти в атаку, возможно последний раз. Возле лестницы его за руку схватил какой-то солдат.