Гордость Карфагена

* * *

Легкомыслие, с которым некоторые глупцы сорили деньгами, всегда поражало Силена. Покои Диодора демонстри ровали тот типичный вид расточительства, который присущ всем чиновникам, растрачивающим общественные деньги на такие бессмысленные безделушки, как перья страусов в вазах с восточной росписью, миниатюрные предметы с позолотой и подушки, инкрустированные кусочками стекла, блестевшими, будто драгоценные камни. Осмотрев это напыщенное подобие роскоши, Силен нашел в нем множество ремесленного брака и показной бутафории. Ему стало ясно, что магистрат не был столь богатым, как ему хотелось выглядеть.

Приплыв в Эмпории и сойдя на берег — впервые за целую неделю — Силен все еще приучал себя к неподвижности твердого грунта. Его голова по-прежнему сохраняла ритм волн и покачивалась на плечах. Испарившаяся морская вода оставила белую корку на загорелом лице. За время путешествия он привык проводить ладонями по щекам и облизывать кончики пальцев, ощущая вкус соли. Когда Диодор вошел в комнату, он как раз и занимался этим.

Силен встречался с магистратом только один раз. Их знакомство состоялось много лет назад в Сиракузах, когда Диодор лишь начинал ухаживать за его сестрой. Теперь он нарастил жирок в нижней части тела и стал походить на дебелую женщину. Силен тут же узнал его по широкому рту и слишком близко расположенным глазам. Пожалуй, единственно красивым элементом внешности Диодора была одежда, напоминавшая тогу, — тоже не совсем настоящая, но явно демонстрировавшая его горячую симпатию к римлянам.

— Силен, мой брат! — вскричал он. — Я не поверил своим ушам, когда мне доложили о твоем визите! Слава богам, ты в прекрасном здравии! Если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ко мне пришел какой-то воин.

Двое мужчин обнялись и вновь отступили на шаг.

— А если бы я не знал тебя, то посчитал бы, что вижу важного римлянина, — сказал Силен.

— Ну, что ты говоришь... Хотя кто знает, как сложатся наши судьбы в будущем! Присаживайся и выпей со мной вина.

Силен охотно последовал просьбе, и некоторое время они провели в приятной беседе. Силен спросил о здоровье сестры. Диодор похвалил ее и назвал очень умной женой. Впрочем, в сексе, как он рассказал, ему больше нравились юные девы. К сожалению, их услуги стали слишком дорогими. Он едва находил ресурсы для этой обременительной, но постоянной статьи своих расходов. Силен не смог сдержать улыбки.

Диодор принялся описывать свою нелегкую карьеру в политике. Благодаря личному везению и неудачам других людей — болезням, племенным конфликтам или старческому слабоумию, очистившему путь для него, — он за несколько лет продвинулся от простого чиновника до одного из магистратов. К сожалению, это вызвало зависть коллег и, соответственно, их интриги. Он до сих пор не был уверен, благоволят ли к нему боги или презирают его. В принципе, он мог бы приносить жертвоприношения всем им по отдельности, но где взять столько времени?

Наконец, когда Диодор закончил рассказывать о трудностях жизни, Силен изложил ему истинную цель своего визита. Он решил, что в разговоре с политиком честность будет более убедительной.

— Я привез тебе просьбу от Ганнибала, — произнес он шепотом, — командующего карфагенской армии Иберии и Италии.

Диодор едва не подавился вином. Он выплюнул часть жидкости в кубок, вскочил с кушетки и через громкий кашель прокричал:

— О чем ты говоришь? Какой Ганнибал?

Силен улыбнулся в ответ.

— Он послал меня поговорить с тобой о пленнике, которого вы заточили в темницу. Ты знаешь, о ком я веду речь — о его брате Ганноне. Жители Эмпории совершают ошибку, позволяя римлянам держать его здесь. Ганнибал никогда не считал вас врагами и надеется, что вы не дадите ему повода для этого.

— Подожди, — задыхаясь от волнения, сказал Диодор. — Ты пришел ко мне как посланник Карфагена? Ты, житель Сиракуз? Когда ты успел связаться с африканцами? И по какой причине ты явился в мой дом, чтобы требовать...

— Прошу тебя, успокойся, — смиренно сказал Силен. — Это серьезное дело. Мы ведь родственники и можем честно говорить на такие темы.

Диодор пробежал взглядом по комнате, проверяя, не задержался ли кто-нибудь из слуг, чтобы послушать разговор хозяина.

— Я действительно не в ссоре с Ганнибалом, — ответил магистрат. — Он не нужен мне ни как враг, ни как друг. Дело с его братом мне тоже не по душе, но обстоятельства порою выше всех наших желаний. Это просто неизбежность!

— Нет ничего неизбежного, кроме смерти, Диодор. Ганнон в хорошем состоянии?

Губы магистрата изогнулись в нервозной усмешке.

— Можно и так сказать, — ответил он. — Я имею в виду... Понимаешь, я видел его лишь несколько раз.

— Подумай, что ожидает тебя, когда Ганнибал закончит войну.

— И когда он ее закончит? Тебе, наверное, нашептали это боги?

Силен проигнорировал его замечание и с самодовольной улыбкой склонился вперед, положив ладонь на волосатое запястье магистрата.

— Диодор, я присоединился к свите Ганнибала не потому, что верил в его победу или как-то заботился о ходе карфагенской кампании. Я нанялся к нему писцом. Для меня это было приключением и основой эпической поэмы, которой я собираюсь посвятить остаток жизни. Ты можешь счи тать меня объективным свидетелем. Но я не могу отрицать того, что видел. Я никогда не встречал столь гениального военачальника. Он лучший из лучших. Он добивается всего, что хочет, и побеждает любого противника, который противостоит ему. Поверь, это правда! Я молю богов, чтобы ты не стал его врагом.

Магистрат отдернул руку. Он чопорно откинулся на подушки и осмотрел Силена, как будто впервые заметил его.

— Похоже, он завоевал твое сердце. Скажи, ты спал с Ганнибалом? Говорят, что у его брата Гасдрубала фаллос, как у жеребца. А у старшего такой же?

Силен не снизошел до ответа. Он потянулся к походной сумке, достал оттуда кожаный мешочек и бросил его на стол. Золотые монеты.

— Что? — возмутился Диодор. — Ты считаешь меня бедняком? Наверное, ты еще не осмотрелся...

— Я знаю, ты не беден. Но и не настолько богат, как тебе бы хотелось. Этот кошель — просто приглашение к дружбе. Богатства, которые он обещает тебе за выполнение услуги, превзойдут любые твои самые дикие мечты. Вот почему я открыто говорю с тобой. Прими предложение, и Ганнибал осыплет тебя золотом. Но если ты откажешься, то лишишься большего, чем можешь себе вообразить.

Диодор впервые забыл о своем высокомерии. Его пальцы алчно перебирали монеты.

— Но рука Рима...

— К следующему году рука Рима будет не больше длины от твоего плеча до пальцев.

— Ты действительно веришь в это? Неужели твой африканец...

— Если бы ты знал его поближе, то не сомневался бы, — ответил Силен. — Подумай о предложении с присущей тебе мудростью. Когда война закончится, Ганнибал будет властвовать над всем Средиземным морем. Он не забудет о тех, кто помогал ему. Диодор, ты хочешь получить Эмпории в свое владение? Ганнибал назначит тебя правителем, но ты сможешь называться царем и иметь полноправный доступ ко всем девственницам города, на которых поднимется твой пенис. Ты получишь не только власть и деньги, но и другие удовольствия. Вот что предлагает тебе Ганнибал.

— К сожалению, я не могу исполнить твою просьбу. Я только скромный магистрат — один среди многих. В любом случае, римские солдаты не подчиняются нам. Охранники выполняют приказы только своих командиров...

— Брат, ты не знаешь, насколько изворотлив мой ум, — перебил его Силен. — Скажи мне да, и мы придумаем, как выпустить пленника на волю.

Какое-то время Диодор угрюмо молчал, а затем вдруг сердито вскричал:

— Это просто немыслимо! Ты сидишь передо мной и говоришь такие вещи! Предлагаешь мне безумие, за которое меня потом распнут на кресте! Мой ответ отрицательный! Я не сделаю того, что ты просишь.