Гордость Карфагена

* * *

Ганнибал осознал проблему еще до того, как его армия, насытившись грабежами, остановилась для короткого отдыха. Их не знавшее поражений воинство перемещалось по ита льянской земле и наслаждалось щедростью Кампании. Солдаты раздобрели от хорошей пищи, побед и легкодоступного секса. Многие из них обзавелись рабами и наложницами, которых они держали в обозе. Тысячи латинских юношей и дев несли их тюки с оружием и драгоценностями, с монетами, инструментами и священными предметами. За ними следовали стада коров. Каждый вечер сотни животных шли под нож. Лагерь пропах приятным запахом жареного мяса. Воины знали, что за их спинами находилась вражеская армия, но римские трусы боялись сражаться с ними. Ганнибал несколько раз выводил войска на поле, идеально подходившее для битвы. Он предлагал Фабию помериться силами, но диктатор сидел, сунув руки под толстые ляжки, и от страха ничего не делал. Африканцы даже представить себе не могли, что их добыча окажется такой обильной. Кампания была благословением для них, а легионы Фабия были, скорее, не противником, а вежливым эскортом. Тем не менее Ганнибал почувствовал беду, которая приближалась к ним с такой же неизбежностью, как новый сезон.

Он созвал генералов на совет и рассказал им о своих опасениях. Офицеры сверили по картам их нынешнюю позицию и прочитали пометки Ганнибала, пояснявшие преимущества расположения римских войск. Как только карфагенская армия вышла на равнину через узкий проход Калликулы, Фабий тут же захватил это стратегически важное место и снарядил на его защиту свыше четырех тысяч воинов. Такая плотность солдат в узком и длинном ущелье делала его практически непроходимым. Затем диктатор послал свою конницу к Террацинскому ущелью, где горы плавно спускались к морю. Виа Аппия тоже могла быть легко удержана небольшим контингентом войск. Фабий усилил гарнизон в Казилинуме и расставил заслоны на холмах, окаймлявших равнину. Его легионеры, перекрывавшие тропы, легко могли объединяться в большие отряды и при дневном свете видели все, что происходило на территории, захваченной карфагенской армией.

— Одним словом, мы в ловушке, — сказал Ганнибал. — Эта равнина хороша для летних набегов, но она не прокормит нас зимой. Было бы глупо располагаться в таких враждебных городах, как Капуя и Нола. Фабий хочет запереть нашу армию в долине. Вот почему он перекрыл все горные тропы и не сражается с нами. Он хочет оставить нас на зиму в истощенном краю. Что вы думаете по этому поводу?

По давно заведенному обычаю, каждый из генералов высказывал по очереди свое мнение и предлагал план действий — если не по убеждению, то хотя бы для того, чтобы Ганнибал услышал все разумные альтернативы и выбрал лучший вариант. Бомилькар настаивал на лобовой атаке и захвате прохода Калликулы. Махарбал предлагал бросок к Виа Аппия. Здесь имелось двойное преимущество: они могли занять выгодную позицию и уложиться в осенний сезон. Бостар с сомнением сказал, что на крайний случай их армия может перейти вброд Волтурн. Мономах раздраженно советовал переждать зиму на равнине. По его словам, у них было больше скота, чем они могли съесть.

Ганнибал молчал. Если он не соглашался с каким-то предложением, то не подавал виду. Впрочем, ему и не нужно было говорить, потому что Магон находил недостатки в каждом варианте. Римляне захватили все выгодные позиции. Пошлина смертей, которую армия заплатит, пробиваясь через проход, сделает их отряды фатально слабыми. Подобную глупость совершили персы под греческими Фермопилами, но в отличие от них карфагеняне не могли позволить себе потерю нескольких тысяч солдат. Их армия могла бы двинуться на юг, но череда ущелий растянула бы колонну людей на многие мили, что создало бы опасную возможность фланговых атак противника. Плюс ко всему, солдатам пришлось бы бросить свою добычу, а это подорвало бы их дух и отняло у них все, что они получили в течение войны. Кроме того, такое поспешное бегство продемонстрировало бы страх карфагенян и взбодрило римские сердца. Что касается реки Волтурн, то она представляла собой почти неодолимое препятствие в любое время года. Переход через нее стал бы гибельным для армии, поскольку римляне не преминули бы напасть на их тылы.

Магон вытащил кинжал из ножен и использовал его как указку.

— Что, если мы останемся в ловушке? Фабий имеет «Наций, Самний и Беневент. Он сможет пополнять припасы до бесконечности. Римляне будут лосниться от жира, а мы — чахнуть от голода. Эта равнина погубит нашу армию.

Ганнибал с кривой усмешкой посмотрел на Магона и шутливо сказал:

— Мой брат лелеет в своем сердце яростный пыл солдата. Но там же живет поэт и мечтатель. Я счастлив, что он объединяет в себе два этих начала.

Магон вскинул голову вверх и посмотрел на Ганнибала, не понимая его сарказма. Однако ирония на лице командира выглядела дружеской. Он просто подшучивал над младшим братом. Магон часто видел этот взгляд в своем детстве. Он улыбнулся и покачал головой, укоряя себя за вспышку гнева.

— Давай, рассказывай, что ты придумал, — произнес он с улыбкой.

И внемля его просьбе, Ганнибал объяснил хитрый план действий.

Через несколько дней карфагенская армия вновь вернулась к горной гряде, преграждавшей путь в Апулию. Пройдя по равнине до самых предгорий, они оказались перед крутыми склонами, возносившимися вверх сплошной стеной. Солдаты могли видеть заслоны римлян на высотах. Легионеры Фабия наблюдали за ними и ожидали атаки. Зарево от их костров освещало ночную мглу и демонстрировало численность отрядов, защищавших те или иные тропы. Самый широкий проход охранялся самым большим количеством, но диктатор не оставил без внимания ни один из возможных маршрутов. Группы легионеров подстерегали на тропинках африканских шпионов и гонцов, которые могли проскользнуть через первую заградительную цепь постов. Хотя многие воины тревожились из-за возникшей ситуации, Ганнибал увидел в ней только условия, которые ожидал здесь найти.

Вечером солдаты быстро поужинали и упаковали оружие и припасы в большие тюки. Закрепив их на спинах лошадей, ослов и даже коров, воины разошлись по ближайшей округе и собрали весь хворост, который смогли найти — упавшие ветви и кору сгнивших деревьев до пальца толщиной. Сложив все это в кучи у края лагеря, они пригнали несколько сотен специально отобранных быков. По приказу Ганнибала, пастухи заранее пометили самых крупных животных в стадах, реквизированных у крестьян в течение лета. Отбирались только сильные быки с широкими рогами, способные вытерпеть муки, которые были задуманы для них.

Помня о богах и духе своих людей, Ганнибал попросил Мандарбала освятить грядущее. Жрец воспринял поручение с большим энтузиазмом. Вырядившись в лучшую мантию, он начал выкрикивать священные слова, понятные только знатокам сакрального. Иногда он давал небольшие пояснения солдатам, наблюдающим за ним, но в основном перемещался среди животных и наносил ножом порезы на их плечах и шеях. Мандарбал хватал невидимое, пригибал вниз, вжимал в свое сердце или натирал им рукоятку кинжала. Он шлепал по рукам тех воинов, которые прикасались к быкам, и напоминал, что никто не должен осквернять их во время ритуала. Когда он закончил обряд, солдаты подумали, что выход из окружения был как-то связан с великой религиозной жертвой, которая должна была избавить их от врагов.

Как только Мандарбал удалился, Ганнибал лично продемонстрировал им следующую фазу приготовлений. Он отта щил одного быка к куче хвороста, затем своими руками уложил охапку веток между рогов животного, тщательно уравновесил ее и закрепил с помощью веревки. Вскоре на рогах быка появился головной убор из переплетенных палок и ветвей, испачканных смолой, которую обычно использовали для факелов. Отступив на шаг, Ганнибал осмотрел напуганное животное, чья голова тяжело пригибалась под грузом хвороста.

Магон, стоявший рядом с ним, сказал:

— Это будет мистическое зрелище.

Ганнибал не стал оспаривать его слова. Он приказал солдатам нагрузить подобным образом каждого быка. Веток для этого хватало.

Когда армия покинула лагерь, тонкий полумесяц почти не освещал равнину. Солдаты молча крались к предгорьям и затем вверх по дороге, ведущей к проходу. Лишь в первых рядах шло несколько факельщиков, а сразу за ними пастухи гнали стадо быков. Отряды пехоты двигалась следом. Неуклюжие в ночной темноте и нагруженные тюками с добычей, солдаты сбивали ноги о камни и наступали друг другу на пятки. Обозники, замыкавшие колонну, дрожали от страха, но не смели отставать от армии.

Дорога вела вверх по пологому склону к двум проходам в горах. Главный из них располагался выше. Нижний представлял собой узкую расщелину, которая являлась более предпочтительным выбором, поскольку Фабий расположил там небольшой отряд. Увидев костры римлян у обоих проходов, Ганнибал прошептал условную команду. Солдаты, которые несли горящие факелы, повернулись к людям, шагавшим за ними с незажженными факелами. Сначала появился один новый огонек, затем десяток других, а через миг уже сотни. Карфагеняне больше не таились. Из темноты проступили их фигуры, озаренные дрожащим желтым светом. Внезапно многие животные оказались в огне. Все случилось так быстро, что они даже не успели испугаться. Факелы, мелькавшие среди них, касались смолы и сухих ветвей, закрепленных на рогах быков. Через миг пастухи привели стадо в движение.

Быки, не понимая, что с ними происходит, рванулись вперед и, пригибая головы, помчались по дороге мимо темных кустов и деревьев. Им казалось, что они могут убежать от пламени, если будут бежать быстрее. Армия двинулась следом за стадом. Несмотря на то что животные мычали и наполняли ночь безумным ревом, люди перемещались очень тихо. Они покашливали в руки, щурились от дыма и старались дышать через рот.

Римские легионеры, заметив внизу приближавшийся поток огней, были сильно озадачены. Солдаты никогда не видели ничего подобного и не могли оценить количества огней и направления, в котором они двигались. Их пугали феерические звуки, разносившиеся в ночном воздухе. Часовые разбудили трибуна, который возглавлял охрану прохода. Тот послал сообщение Фабию. Но он знал, что ответ не поспеет вовремя и не отведет удар, какое бы зло ни приближалось к ним. Он должен был действовать. Не имея лучшего объяснения, трибун решил, что карфагеняне прорываются к нижнему проходу. А кого он еще мог винить? Африканцы могли использовать такой отчаянный маневр, чтобы атаковать более слабый пост и смести его прочь грубым натиском. Трибун приказал своим легионерам спуститься вниз и усилить размещенный там небольшой отряд. Это нелегко было сделать в темноте, но им следовало помешать атаке карфагенян, иначе они попали бы впросак.

Естественно, Ганнибал продумал такой ход. Увидев, что римские факелы перемещаются от верхнего прохода к нижнему, он приказал своим солдатам следовать за ним. Какое-то время они двигались за стадом горящих животных, а затем направились к верхнему перевалу, который оказался теперь почти незащищенным.