Гордость Карфагена

— Фабий Максим! — сказал он. — Я служил под началом твоего отца и, в отличие от тех, кто оговаривал диктатора, у меня не было сомнений в мудрости его решений. Неужели ты думаешь, что он одобрил бы твое бегство на острова? И вы, офицеры! Неужели вы забыли о чести? Если это так, то Рим действительно умер сегодня. Тогда наша армия — это смердящий труп, и ваши слова — первая вонь разложения.

Юный Фабий начал оправдываться, но Публий резко взмахнул мечом и ударил его рукояткой в подбородок. Молодой мужчина упал, словно куль, без сознания.

— Клянусь вам, что я никому не позволю покинуть страну, — продолжил Публий. — И сам никогда не предам нашу родину! Это моя клятва Риму! Если я нарушу ее, пусть Юпитер подвергнет меня постыдной смерти. Пусть он опозорит мое семейство и отдаст наше имущество в алчные пасти врагов. Вот моя клятва! Кто повторит ее за мной? И кто среди вас хочет умереть от моего меча?

Он стоял в центре зала, окруженный толпой мятежных офицеров. Его клинок был поднят против их оружия. Но к нему присоединился Лаэлий. Его рука с побелевшими костяшками пальцев тоже сжимала рукоятку меча. И римская знать не посмела напасть на них. Офицеры стыдливо опустили глаза, а затем — один за другим — повторили клятву трибуна. И менно в этот момент Публий понял, что конец еще не наступил: ни для войны и ни для нации. Завтра снова встанет солнце, и война продолжится. Публий Сципион не погиб под Каннами! Вместо глупой смерти он встретил там величайший вызов жизни. Он должен столкнуться с Ганнибалом еще раз. И он верил, что они встретятся.