Янтарный след

Послесловие автора

Эволюции творческих замыслов удивляют меня саму. Цикл «Свенельд» создавался в жанре исторического реализма, и даже если в нем применялась магия, то события в реальной плоскости имели реалистичные причины. В романе «Оружие вёльвы» от этого принципа пришлось отступить: глупо писать роман о колдунах с неработающим колдовством, да и в сагах масса фантастических сцен с тем же колдовством не мешает их достоверности. «Янтарный след» завел нас в настоящее мифологическое фентези, чего я сама не ожидала. Но если, через тридцать с лишним лет моих творческих упражнений, сами боги захотели быть явленными, им не скажешь: извините, у нас тут реализм. Конечно, лучше было бы фентези выделить в какое-то отдельное производство, но окончание истории Снефрид, само по себе еще довольно длинное, было написано раньше начала и находится в реалистическом романе «Ворон Хольмгарда», откуда его уже никак не вытащить.

Языческая религия в целом чрезвычайно многообразна и изменчива, и эта изменчивость – норма ее жизни. Ни один из вариантов не будет более или менее правильным по отношению к другим, они равноправны. Описывать систему языческих преставлений (и традиционной культуры) все равно что писать портрет моря: он может быть очень похож здесь и сейчас, но в другом месте море уже сейчас другое, а в этом через полчаса сделается другим.

К тому же надо понимать характер наших источников. Как источник изучения богов и магии у нас есть Эдды, скальдическая поэзия, изображения на камнях и другие. Но нужно понять: рассказы Снорри или Саксона Грамматика о богах излагают нам не подлинную биографию Одина, а представления о нем, существовавшие в 12–13 вв. Это снимок даже не живого «моря», а рассказ о море, виденном предками двести лет назад. Как всякая часть фольклора, они впитывают бродячие сюжеты, изменяются в угоду моде или новым моральным представлениям и так далее.

Наука располагает огромным массивом исследований одинической религии – и чисто научных (изучающих именно эти представления о ней, отраженные в источниках), и теми, что делаются современными последователями Одина, рунологами, шаманами и прочими. Об одном и том же предмете существует масса мнений. Один и тот же бог понимается как сезонный архетип, философское понятие, ипостась другого бога (или просто другое имя какого-то бога). Если мы возьмем пару богов, то они окажутся отцом и сыном (Ньёрд и Фрейр), и разными ипостасями одного бога (Ньёрд и Фрейр, Один и Бальдр), светлой и теневой стороной одного бога (Один и Локи), даже разными именами одного и того же бога (Фрейя/Фригг/Гевьюн/Урд). По Эдреду Торсону, целых восемь богов являются ипостасями Одина, то есть в истории о смерти Бальдра Один поучаствовал сразу в пяти ролях (Один, Бальдр, Локи, Хёд, Хермод). А если вспомнить, что в ней же Локи представал в образе двух персонажей женского пола, то это уже будет ипостась ипостаси… Не говоря уж о том, что о родственных и брачных связях богов существовали несовместимые между собой версии. (Например, что мужем Ньёрун был не Ньёрд, а Тюр, и Фрейр приходился ему внуком.) Зато версии, что Великая Вёльва, пророчица из мира мертвых – это мать Одина, великанша Бестла, а Мимир приходится ему или дедом, или дядей тоже по матери, мне показались очень удачными – ведь именно предки по материнской линии охотнее всего дают герою советы и приносят вести с того света.

Целостной, связанной, логически выстроенной системы этих представлений никогда и нигде не существовало, поэтому противоречия не должны нас пугать. Не думаю, что есть смысл в попытках отождествить разные образы через сюжетное сходство: в фольклоре одни и те же сюжеты могли привязываться к разным перонажам, и это не значит, что Гулльвейг, Ангрбода, Аурбода, Хюррокин (и Фрейя заодно) – один и тот же персонаж под разными именами, если о них рассказывали в чем-то схожие истории. В каждой отдельной историри персонаж нес свой смысл, но эти смыслы порой пересекались, поскольку брались из одной и той же системы представлений. И в древности одни идеи, образы и сюжеты забывались, другие развивались, сливались, расходились… Современный писатель, отбирающий нужное ему, фактически продолжает древнейшую традицию.

Знали ли древние люди всю эту философию? Да по-разному, наверное. Кто-то догадывался, что не все так просто, а кто-то видел в богах такую же патриархальную общину, с отцами и детьми, мужьями и женами, ссорами братьев и так далее, в какой жил сам. Не претендуя, разумеется, на полноту описания безграничных тем, я взяла богов как персонажей, работающих в сюжетах, но попыталась извлечь из этих сюжетов новые смыслы. Как и в случае с летописями, не было никакого интереса пересказывать своими словами то, что уже было написано тысячу лет назад и широко известно. Я постаралась сосредоточить каждую историю вокруг того смысла, какой мне в ней видится, и выстроить их вокруг главного драматического стержня: «борьбы характеров» между Одином и Фрейей, вечной погони разума за тайной жизни и любви.

Один – фигура космического масштаба, ни в какой роман нельзя уложить все содержание этого образа. С одной стороны, Один участвовал в создании мира, поэтому должен быть главным с самого начала. (Куда после сотворения мира делись два его брата – Вили и Ве, возможно, они же Хёнир и Лодур – и чем заняты, так и осталось неизвестным.) А с другой, у науки есть данные, что изначально главным небесным богом был не Один, а Тюр. Где-то уверенно главенствовал Фрейр или Тор. Напрашивается мысль об эволюции божества – его сил или хотя бы его образа в глазах людей. Один – бог космический, но не небесный, а значит, высший престол мог занять только в ходе некой борьбы. Понаблюдать за этой борьбой было интересно.

То же самое можно сказать о Фрейе, ближайшей претендентке на роль Великой Богини как таковой. Исследователи чуть ли не десяток других богинь причисляют к ее ипостасям (от Фригг до норны Урд), она фактически равна Одину, а по части сейда-шаманизма изначально его превосходила. Многие считают, что Фрейя и Фригг – одно и то же. Между ними слишком много общего (вплоть до соколиного оперенья, которое записано в гардероб и той, и другой), чтобы их посчитать совершенно разными образами, но и слишком много различного, чтобы счесть за одну. Чисто интуитивно я воспринимаю Фригг как «укрощенную Фрейю», ту Фрейю, которая все же вступила в союз с Одином и признала его превосходство, а если и соперничает с ним, то тайком. Фригг – это бывшая самостоятельная богиня, которая вышла замуж и засела дома, фигурально говоря.

Я не прикидываюсь вероучителем, я рассматриваю эти образы как художественные и в том плане, который был мне интересен, в котором я увидела художественный смысл. То, что во́роны и волки, помощники Одина, являются принцами альвов, отданными ему в заложники после войны, чисто мое изобретение, сделанное ради красоты художественного полотна. На самом деле, если кто не знает, воронов зовут Хугин (Мыслящий) и Мунин (Помнящий), они слуги, посланники Одина, приносящие ему вести со всего мира, также считаются олицетворением ума самого Одина, который он шаманским образом посылает в странствия. Волков Одина зовут Гери и Фреки (оба имени означают «жадный»), у них не описано никаких конкретных задач, кроме пожирания трупов на поле боя. Я думаю, что те и другие, как животные-падальщики, изначально воплощали самого Одина, принимающего убитых в сражении как жертву себе. У меня они служат совсем другой идее: идее спе-альва, духа-покровителя женщины (как у мужчины этим покровителем будет спе-диса), и тут разные грани образов хорошо сошлись в сюжете. Спе-диса (для мужчин) и спе-альв (для женщин) – это «германский аналог высшего Я», как пишет Фрейя Асвин, посредник между человеческим сознанием и божеством.

Те эпизоды, к которым мне нечего добавить, я или совсем опустила, или пересказала коротко (как смерть Бальдра). Зато весьма интересный сюжет выстроился из гипотетических взаимоотношений в семье Ньёрда. В источниках указано только, что Улль был пасынком Тора и сыном Сив – неизвестно от кого. Но при том что Улль и Фрейр – оба солнечные божества, Улль – более древний, времен бронзового века, и по топонимике видно, что его культ был близок с культом Ньёрун, родственные связи между этими божествами складываются в недоказуемый, но красивый и логичный узор. Идея о браке Скади с Уллем (после ее неудачного брака с Ньёрдом) основана на общности их упомянутых источниками вкусов и увлечений (лыжи, стрельба, зимняя охота). Тот факт, что Скади получается сначала женой отца, а потом сына, уж в этой семье никого смутить бы не мог.

Чем я горжусь, так это лично моей догадкой о том, что великанша Герд, в которую влюбился Фрейр – это образ подземного, полуночного солнца, солнца Ётунхейма. История эта описана в поэме «Поездка Скирнира», которая сама является сложным многослойным памятником, стоящим в ряду шаманских путешествий с целью отыскания в ином мире идеи брачного партнера. О самой Герд известно крайне мало, о ее сущности в памятниках ничего не сказано, и уже в наше время было придумано, что она – покровительница лекарственных дикорастущих трав, ароматерапии, молчаливая дева-интроверт. Где написано, что она занимается ароматерапией? И какое дело Фрейру до ароматерапии? Люди могут влюбляться случайно (то есть по еще не изученным закономерностям), но с богами такого не может быть, у них все предопределено их природой. Зато в «Поездке Скирнира» сказано: «от рук ее свет исходил, озаряя свод неба и воды». Логично предположить, что Фрейра привлекла солнечная сущность Герд, она – его противоположность той же солнечной природы, только он – небесное солнце, а она – подземное. Образ подземного солнца, которое ночью описывает круг под нижней поверхностью земли, широко известен разным народам. Я также придумала, что Фрейр оставил свой меч не просто как выкуп за невесту, но как замену Герд в подземном царстве, иначе ётуны остались бы вовсе без света. Если Фрейр – солнце, то его меч – солнечный луч, и его пришлось оставить светить под землей.

Что касается отношений Фрейи и ее возлюбленного, Ода, то о нем известно слишком мало. Только то, что Фрейя была его женой, а когда он отправился в странствия, искала его, роняя на землю золотые слезы, а в море – янтарные. Ода пытаются найти в Оттаре и в Свипдаге, героях отдельных произведений, но я думаю, что те истории и по существу отдельные, возникшие из других идей на другие темы. Из недостатка данных давно был сделан вывод, что Од – тот же Один, а значит, Фрейя была его женой, а значит, Фрейя и Фригг – одно и тоже… Чтобы не потеряться в бесконечных слияниях образов, я использовала эту неоднозначность для выражения идеи о вечном поиске женщиной своего истинного возлюбленного, за которым многие проводят всю жизнь, а его, может, и на свете-то нет…