Над «пугачевскими» страницами Пушкина

Который из Федулевых?

После посещения Уральска в бумагах Пушкина появилась запись: «Федулев, недавно умерший, вез однажды Пугачева пьяного — и ночью въехал было в Ор[енбург]» (IX, 497), отображающая рассказ, услышанный от уральских казаков. Поэт вспомнил эту запись при работе над третьей главой «Истории Пугачева». Повествуя о боевых стычках, происходивших под стенами осажденного Оренбурга между повстанцами и командами гарнизона, Пушкин поведал о том, что «нередко сам Пугачев являлся тут же, хвастая молодечеством. Однажды прискакал он, пьяный, потеряв шапку и шатаясь на седле, — и едва не попался в плен. Казаки спасли его и утащили, подхватив его лошадь под устцы» (IX, 27){385}. В примечании к этому тексту Пушкин использовал свою запись о Федулеве, значительно расширив описание эпизода введением ряда выразительных деталей: «В другой раз Пугачев, пьяный, лежа в кибитке, во время бури сбился с дороги и въехал в оренбургские ворота. Часовые его окликали. Казак Федулев, правивший лошадьми, молча поворотил и успел ускакать. Федулев, недавно умерший, был один из казаков, предавших самозванца в руки правительства» (IX, 102).

При обработке первоначальной записи Пушкин дополнительно ввел пояснение, что Федулев — «один из казаков, предавших самозванца в руки правительства». Источником этого утверждения послужил не рассказ, услышанный Пушкиным в Уральске, а официальные документы. Поэт знал об яицком казаке Иване Петровиче Федулеве из трех правительственных публикаций, помеченных в т. 19 и т. 20 «Полного собрания законов», перепечатанных в составе приложений к «Истории Пугачева». Федулев упоминается в «Описании происхождения дел и сокрушения» Пугачева, обнародованном при манифесте Екатерины II от 19 декабря 1774 г. (IX, 179), в приговоре Сената по делу Пугачева, объявленном 40 января 1775 г. (IX, 191), в «Объявлении прощаемым преступникам», опубликованном Сенатом 11 января 1775 г. (IX, 193). Иван Федулев в июле — августе 1774 г. служил полковником в войске восставших, а позднее, встав на путь предательства, организовал заговор против Пугачева, 8 сентября он с группой заговорщиков-арестовал Пугачева и неделю спустя выдал властям. Невзирая на «пугачевское» прошлое Федулева и главных его сообщников по заговору, правительство помиловало их, но все-таки сочло необходимым выслать на поселение в Прибалтику{386}.

В дни восстания возникали самые неожиданные коллизии и повороты событий, но как-то не хотелось верить в то, чтобы Иван Федулев, запятнавший себя предательством, мог совершить незадолго перед тем такой поступок, как спасение Пугачева. И благодаря архивным документам удалось установить, что казаки, рассказывая Пушкину о приключении с Пугачевым у стен Оренбурга, наверняка имели в виду не Ивана Федулева, а его однофамильца и родственника. Из неопубликованного протокола показаний Ивана Федулева на допросе в Яицкой секретной комиссии видно, что он примкнул к восстанию в январе 1774 г. в Яицком городке, где и находился до середины апреля, а в пугачевских отрядах под Оренбургом вовсе не бывал{387}. Следовательно, он и не мог участвовать в упомянутом происшествии с Пугачевым, случившемся «в бурю», зимой 1773/74 г. у Оренбурга. Это косвенно подтверждается еще одним наблюдением. По документам, хранящиеся в Центральном государственном историческом архиве Эстонской ССР, известно, что Иван Федулев умер в Пернове 11 декабря 1803 г.{388} Исходя из этого, следует признать, что казаки, говоря Пушкину о «недавно умершем» Федулеве, имели в виду, конечно, не Ивана Федулева, скончавшегося за 30 лет до приезда поэта в Уральск.

Но что за человек был тот, другой Федулев, спасший Пугачева от поимки под Оренбургом? В ходе архивных разысканий выяснилось, что им был яицкий казак Василий Максимович Федулев (родился в конце 1740-х годов){389}.

В конце января 1774 г. при сватовстве Пугачева к Устинье Петровне Кузнецовой Василий Федулев заочно фигурировал в роли подставного жениха. Аксинья Петровна Толкачева, жена атамана М. П. Толкачева, бывшая свахой у Пугачева, рассказывала на следствии, что Пугачев при сватовстве «приказал заложить в сани лошадь, и велел ей, Аксинье, ехать с Почиталипым и с ее мужем к Кузнецову и дочь ево еще посмотреть, подтвердя притом, когда-де спросят: «За ково ее смотрите?», то скажите, что за гвардейца Василия Федулева (которой из яицких же казаков)»{390}. Василия Федулева называли «гвардейцем», потому что он служил в «гвардии», созданной в октябре 1773 г. для охраны Пугачева. «Гвардия» эта, по свидетельству ее командира сотника Т. Г. Мясникова, состояла «из выбранных нарочно для сего лутчих яицких казаков двадцати пяти человек. И буде куда бы отлучался, то всегда за ним ездили, и для сего и назывались они гвардиею»{391}. Потому-то Василий Федулев как «гвардеец» личной охраны и мог сопровождать Пугачева в той памятной поездке в буран, которая едва не закончилась пленом, чего удалось избежать благодаря редкому самообладанию в критическую минуту казака-«гвардейца».

Упоминание о Василии Федулеве встретилось в протоколе московского допроса Пугачева. 31 августа 1774 г. отряд повстанцев, следуя левым берегом Волги, приблизился к Николаевской слободе (расположенной напротив правобережного г. Камышина) и тут натолкнулся на неприятельскую заставу. Произошла схватка, в ходе которой, как вспоминал Пугачев, из числа неприятелей «двух человек скололи: одного он, Емелька, а другова — племянник казака Федулева (Ивана.—Р. О.), Василий Федулев»{392}.

Архивные разыскания других документальных источников для уточнения биографии Василия Федулева увенчались успехом. Среди следственных материалов Яицкой секретной комиссии, хранящихся в ЦГАДА, был обнаружен протокол допроса Василия Федулева, освещающий его участие в Пугачевском восстании{393}. В середине октября 1773 г. он был включен в карательную казачью команду сотника П. Л. Копеечкина, отправленную из Яицкого города в Ранние хутора по Яику, где появились пугачевские эмиссары, собиравшие казаков под знамена восстания. По приезде на хутора никого из пугачевцев не застали, но в самой команде поднялся мятеж. Казаки, в том числе и Василий Федулев, предводительствуемые есаулом Яковом Серебрецовым, арестовали Копеечкина и его сторонников, а затем отправились в Бердскую слободу к Пугачеву. Там Копеечкина казнили, а казаков его команды зачислили в войско восставших. Тогда-то Василий Федулев и был зачислен в «гвардию» Пугачева. В ноябре — декабре 1773 г. он участвовал в боях под Оренбургом, не раз «выходил на сражение против оренбургских вылазок». В один из дней этого периода осады Оренбурга и произошел памятный эпизод со спасением Пугачева, но Василий Федулев ничего не сказал об этом на допросе. Это умолчание было продиктовано защитной тактикой подследственного: не в его интересах было усугублять свою вину и меру наказания.

В начале января 1774 г. Василий Федулев отправился с отрядом атамана А. А. Овчинникова из Бердской слободы в Яицкий городок, а вскоре туда приехал и Пугачев. Казаки осадили находившуюся в центре городка крепость, Василий Федулев «стоял вокруг ретраншамента на карауле». В начале апреля того же года, по приближении к Яицкому городку карательного корпуса генерала П. Д. Мансурова, Василий Федулев бежал из городка в верховья р. Чеган, где пристал к отряду атамана Овчинникова, с которым, пройдя сотни верст через оренбургские степи и горы Южного Урала, вышел на соединение с Пугачевым к крепости Магнитной. В составе пугачевского войска Василий Федулев проделал поход от верховий Яика до низовий Волги, участвовал во всех боях и во взятии крепостей Карагайской, Петропавловской, Степ-рой и Троицкой, городов Красноуфимска, Осы, Казани, Саранска, Пензы, Саратова и Камышина. 25 августа $774 г. Пугачев потерпел решительное поражение в битве у Солениковой ватаги под Черным Яром, бежал с остатками своего войска в заволжские степи и к 8 сентября вышел к р. Большой Узень. Здесь Василий Федулев узнал об аресте Пугачева группой заговорщиков во главе с «чиновными старшинами» И. П. Федулевым, Ф. Ф. Чумаковым и И. А. Твороговым. Казаки поехали к Яицкому городку принести повинную властям и сдать им в руки своего бывшего предводителя. Василий Федулев, заболевши в пути, отстал от них и в течение месяца отлеживался у знакомых казаков в Песчанных хуторах. В Яицкий городок он явился 17 октября 1774 г., был допрошен в секретной комиссии и заключен в тюремный острог{394}.

Пять месяцев спустя, 14 марта 1775 г., состоялось определение Тайной экспедиции Сената по делу 219 уральских{395} казаков — бывших пугачевцев (в их числе был и Василий Федулев). В определении объявлялось, что хотя все они за их преступления «достойны смертной казни», но, учитывая добровольную явку с повинной, предписано их «от смертной казни, а равно и от всякого наказания избавить и из-под караула освободить». Определение было утверждено резолюцией Екатерины II «Быть по сему»{396}.

Василий Федулев прожил после восстания около 40 лет. Последнее документальное известие о нем относится к кануну Отечественной войны 1812 г. В книге ревизской переписи населения Уральска по VI ревизии (1811 г.) назван 67-летний отставной казак Василий Федулев{397}, а так как его нет в книге VII ревизии (1817 г.), то он, видимо, скончался между 1811–1817 гг. Потому-то казаки, рассказывая Пушкину об истории, приключившейся с Пугачевым и Федулевым у стен Оренбурга, и говорили об этом Федулеве как о «недавно умершем».

Кто именно из казаков поведал Пушкину о примечательном приключении? Отвечая на этот вопрос, нельзя выйти за границу предположений, ибо никаких прямых свидетельств пока не найдено. Возможно, что рассказчиком был Михаил Денисович Пьянов, любимец Пугачева, узнавший об этом происшествии либо от самого предводителя восстания, либо от «гвардейца» Василия Федулева. Вероятнее же всего, на наш взгляд, предположение, что история эта была сообщена поэту кем-то из потомков Василия Федулева, в доме которого давний эпизод со спасением Пугачева мог служить излюбленной темой семейных рассказов. Если так и было, то информаторами Пушкина могли быть сыновья покойного Василия Федулева отставные казаки Федор и Пимен, жившие в то время в Уральске: они учтены в книге ревизской переписи населения Уральска по VIII ревизии (июнь 1834 г.). Федору Васильевичу было тогда 48 лет, а Пимену Васильевичу — 34 года{398}.

Предание

об аресте Пугачева

Будучи в Уральске, Пушкин услышал от казаков предание об аресте Пугачева заговорщиками 8 сентября 1774 г. у степной реки Большой Узень. Предание это поэт кратко изложил в своих дорожных заметках: «Когда казаки решились выдать Пугачева, то он подозвал Творогова, велел ему связать себе руки, но не назад, а вперед. — Разве я разбойник, говорил Пугачев» (IX, 497). Значительно полнее воспроизвел Пушкин рассказ казаков об аресте предводителя восстания в восьмой главе «Истории Пугачева». Когда заговорщики, окружив Пугачева, заявили ему, что они намерены явиться с повинной в Яицкий городок и выдать самого его, Пугачева, властям, тогда произошла такая сцена: «Что же? сказал Пугачев, вы хотите изменить своему государю? — Что делать! отвечали казаки, и вдруг на него кинулись. Пугачев успел от них отбиться. Они отступили на несколько шагов. Я давно видел вашу измену, сказал Пугачев, и подозвав своего любимца, илецкого казака Творогова, протянул ему свои руки и сказал: вяжи Творогов хотел ему. скрутить локти назад. Пугачев не дался. Разве я разбойник! говорил он гневно. Казаки посадили его верхом, и повезли к Яицкому городку. Во всю дорогу Пугачев им угрожал местью великого князя. Однажды нашел он способ высвободить руки, выхватил саблю и пистолет, ранил выстрелом одного из казаков, и закричал, чтоб вязали изменников. Но никто уже его не слушал» (IX, 77), Воспроизведенное Пушкиным предание[78] отходило от истины в отдельных лишь деталях, но в основе своей верно передавало картину ареста Пугачева и события, происходившие при его конвоировании в Яицкий городок. Это устанавливается при обращении к следственным показаниям главарей противопугачевского заговора И. А. Творогова, Ф. Ф. Чумакова, И. П. Федулева и И. С. Бурнова.