Король Яков II Стюарт и становление движения якобитов (1685–1701)

§ 2. Борьба якобитов в Шотландской Конвенции Сословий (март-апрель 1689 г.)

Гораздо острее протекала борьба сторонников Якова II и Вильгельма Оранского в северном британском королевстве. Сложность политической ситуации заключалась в том, что до 1707 г. Шотландия оставалась независимым государством, которое объединяло с Англией лишь то, что с 1603 г. обе страны находились под скипетром одного монарха. Решение о признании легитимности нового короля парламенты двух стран принимали отдельно, и их мнения вовсе не обязательно должны были совпадать. Шотландский историк М. Моррис отмечает, что бегство Якова II во Францию и решения лондонской Конвокации не означали, что низложенный в Англии Стюарт перестал быть королем шотландцев[943]. Его точку зрения поддерживает отечественный исследователь В.Ю. Апрыщенко: «Нового монарха, Вильгельма… пригласили именно английские магнаты. Шотландия и ее аристократия не связывали себя никакими обязательствами» с принцем Оранским[944].

Мнение ученых подтверждают данные источников. В январе 1689 г. на «собрании шотландской знати в Лондоне» появилось предложение «призвать короля Якова вернуться» в Британию[945]. В конце того же месяца один из «знатнейших лордов Шотландии» открыто заявил при английском дворе: «Если обе палаты [английской Конвокации — К.С.] согласятся объявить трон вакантным, то их королевство [Шотландия — К.С.] изберет собственный путь… и не будет более провинцией Англии… и не будет пресмыкаться перед английским двором»[946]. 9 февраля 1689 г. комендант одной из крепостей северной Англии в своем дневнике отмечал: «С абсолютной уверенностью можно утверждать, что Шотландия предпочтет собственного короля»[947]. В марте 1689 г. Дж. Рересби писал: «Растут сильные страхи в связи с тем, что король Яков действительно высадился в Ирландии, и нет сомнений, что Шотландия присоединится к нему»[948]. В Лондоне опасались, что если Эдинбург не примет того государственного устроения, которое предложит английская Конвокация, «два народа вновь окажутся разделенными, и снова оживет старая вражда», что может привести к повторению кровавых событий середины XVII века[949]. Таким образом, «Славная революция» стала первым в истории англо-шотландских отношений после 1603 г. эпизодом, когда между политическими элитами двух стран возникли серьезные разногласия по вопросу о престолонаследии.

В научной литературе вигско-либерального и неолиберального направлений, оказавшей огромное влияние на трактовку этих событий в отечественной историографии, переход «Славной революции» из Англии в Шотландию показан как легкий и плавный процесс. В действительности ситуация носила гораздо более сложный характер. Шотландский историк И.Б. Кауэн утверждает, что в зимние месяцы 1688–1689 гг. политические события в Англии не вызвали никакого отклика в северном королевстве. Абсолютное большинство шотландцев придерживалось мнения, что «Славная революция» является внутренним делом Англии[950]. Бунты, начавшиеся на юге Шотландии с октября 1688 г., явились проявлением социальной нестабильности — мятежами черни, воспользовавшейся отсутствием в государстве сначала войск, а с бегством графа Перта — и правительства[951]. Шотландский историк М. Моррис считает, что в основе антикатолических и антиепископальных погромов, начавшихся в западных графствах и Эдинбурге с декабря 1688 г., лежал конфессиональный, а не политический фактор[952]. Абсолютное большинство шотландских специалистов по «Славной революции» в трактовке событий 1689 г. в северном королевстве придерживаются концепции «экспорта революции» из Англии[953].

Пытаясь повлиять на ход политической борьбы в северном королевстве, накануне выборов в Конвенцию совместным решением Вильгельма Оранского и депутации шотландских аристократов, отправившихся в январе 1689 г. в Лондон, был отменен в отношении протестантов «Тест-Акт» 1681 г., лишавший всех, кто не принадлежал к государственной (епископальной) церкви, права голоса[954]. В результате в собравшейся 14 марта 1689 г. в Эдинбурге Конвенции Сословий позиции Якова II были существенно ослаблены, поскольку на ней не были представлены его наиболее последовательные сторонники — католики, в то время как абсолютное большинство мест в однопалатном органе досталось кальвинистам, склонявшимся к поддержке своего единоверца — Вильгельма Оранского[955].

Впрочем, еще задолго до первого заседания Конвенции шотландская политическая элита разделилась на две партии: оранжистов во главе с герцогом Хэмилтоном и якобитов, которых после долгих колебаний возглавил маркиз Этолл[956]. Оба эти политика были весьма колоритными фигурами и до перипетий «Славной революции» принадлежали к политическим группировкам, противоположным тем, которые они представили в Конвенции Сословий.

Уильям Дуглас, герцог Хэмилтон (1635–1694), был воспитан в католической вере и являлся представителем древней аристократической семьи, авторитет которой был чрезвычайно высок в Шотландии, поскольку Хэмилтоны веками вели борьбу с английскими вторжениями в Шотландию. Герцоги Хэмилтоны были крупнейшими магнатами в южной и юго-западной Шотландии, и, по сведениям историка М. Морриса, из западных лордов лишь граф Аргайл «мог собрать больше воинов под своим знаменем»[957]. Длительное время герцог Хэмилтон был предан Якову II и входил при нем в состав шотландского Тайного совета[958]. Его сын (граф Эрран) и брат (граф Дамбартон) были убежденными якобитами. Еще осенью 1688 г. герцог Хэмилтон уверял приверженцев Якова II виконта Данди и графа Балкэрреса в своей преданности королю. Однако, пользуясь политической конъюнктурой, в 1689 г. герцог Хэмилтон перешел на сторону принца Оранского[959].

Джон Меррей, маркиз Этолл (ок. 1635–1703), напротив, был пресвитерианином и в 1688 г. выступил лидером партии вигов и пресвитериан в Тайном совете Шотландии. Именно он в декабре 1688 г. предложил членам шотландского правительства направить в Лондон обращение к Вильгельму Оранскому с выражением благодарности за освобождение «их от папизма и рабства»[960]. По сообщению графа Балкэрреса, маркиз Этолл был одним из тех, кто настоял на заключении в тюрьму ближайшего приверженца Якова II — графа Перта[961]. В то же время маркиз Этолл был слишком тесно связан с политикой, проводившейся короной в эпоху Реставрации. С воцарением Карла II он стал одним из главных магнатов, опираясь на которых, корона вела борьбу с непокорными ковенантерами юго-запада. Во время восстания графа Аргайл а в 1685 г. маркиз Этолл выступил на стороне Якова II. Именно люди Этолла взяли в плен зачинщика мятежа — девятого графа Аргайла[962]. За преданность короне маркиз Этолл был вознагражден высшими постами в шотландском правительстве: хранителя государственной печати и лорда Казначейства[963].

Кроме того, маркиз Этолл как один из могущественнейших вождей Хайленда вынужден был учитывать настроения проживавшего на территории его владений населения, которое выступило в поддержку Якова II. Поэтому после некоторых колебаний аристократ встал на сторону эмигрировавшего во Францию короля[964]. Помимо Этолла, который играл, в сущности, роль номинального лидера, ядро якобитской партии составили виконт Данди и граф Балкэррес[965].

Колин Линдзи, граф Балкэррес (1652–1722), был выходцем из знатного рода, что обеспечило ему достаточно быстрое карьерное восхождение. В 1682 г. он стал офицером шотландской армии, на службе в которой он близко сошелся со многими будущим соратниками по «якобитскому делу», в частности, с виконтом Данди[966]. 15 июля 1684 г. граф Балкэррес вошел в состав специально созданного в Шотландии для борьбы с ковенантерами комитета Тайного совета[967]. Однако подлинное восхождение графа Балкэрреса началось с воцарения Якова II. Из всех протестантов, входивших в Тайный совет Шотландии, граф пользовался, пожалуй, наибольшим доверием монарха. Одним из свидетельств этого стало получение Балкэрресом в 1686 г. поста лорда Казначейства[968]. Во время «Славной революции» граф Балкэррес остался на стороне Якова II, несмотря на то, что его супруга была связана родственными узами с семьей принца Оранского, и, по мнению шотландского историка М. Морриса, Балкэррес мог сделать при Вильгельме успешную карьеру[969].

В историографии среди членов якобитской партии в шотландской Конвенции 1689 г., как правило, упоминаются лишь эти три вышеперечисленных лица[970]. Анализ источников позволяет установить практически полный состав якобитской фракции. Важную роль в ней играло духовенство шотландской епископальной церкви, большинство которого, учитывая религиозные взгляды Вильгельма Оранского, а также будучи хорошо осведомлено о той роли, которую кальвинизм играл в формировании нидерландского государства, было настроено если не проякобитски, то, по крайней мере, против Вильгельма. Весной 1689 г. в Конвенции Сословий Якова II открыто поддержали три прелата епископальной церкви: архиепископы Глазго Кэрнкросс (который остался предан королю, несмотря на то, что тот за отказ поддержать церковную реформу отправил его за штат) и Сент-Эдрюса Росс и епископ Эдинбурга Патерсон[971]. Последний во время открытия Конвенции Сословий совершил публичную молитву о возвращении Якова II на престол его предков[972].

В числе сторонников Якова II в Конвенции 1689 г. в своих мемуарах граф Балкэррес и сэр Юэн Камерон оф Лохил упоминают известного шотландского юриста и эрудита сэра Джорджа Маккензи оф Роузхох, занимавшего пост Королевского Адвоката, и вига графа Эннандейла, который в это время попал в опалу у Вильгельма Оранского и поэтому переметнулся в лагерь якобитов[973].

Самым сложным вопросом является политическая позиция, которую занял в Конвенции сэр Джордж Локхарт оф Карнуот. Осенью 1688 г. во время «Славной революции», по словам историка Д. Сечи, он «не подал ни единого знака отречения от своего прежнего господина»[974]. В своих мемуарах граф Балкэррес упоминает, что в декабре 1688 г. сэр Дж. Локхарт был одним из членов Тайного совета, наиболее активно выступивших против предложения вигов написать принцу Оранскому благодарственное письмо в связи с избавлением их страны от тирании Якова II[975]. Доступные мне источники ничего не сообщают о деятельности сэра Дж. Локхарта в Конвенции. Скорее всего, осторожный юрист занял выжидательную позицию. То, чью сторону при крайне неблагоприятном для якобитов развитии событий в конечном счете принял бы «несомненный оппортунист» сэр Дж. Локхарт навсегда останется неизвестным, поскольку 31 марта 1689 г. он был убит одним из своих бывших подсудимых[976].

Среди прочих аристократов Балкэррес упоминает графов Мара (первого по старшинству графа Шотландии), Пэнмюра, Саутеска и Хьюма, виконтов Стормонта и Оксенфурда, лордов Бойна и Синклера, а также двух нетитулованных дворян: Генри Мола, приходившегося родным братом графу Пэнмюру, и Джеймса Огилви. Позднее к работе Конвенции присоединились прибывшие из Англии герцог Куинсберри и сын маркиза Этолла — граф Данмор[977]. Герцог Куинсберри остался на стороне Якова II, даже несмотря на то, что был им лишен высокого поста лорда-казначея Шотландии. По всей видимости, главным мотивом, из-за которого опальный герцог примкнул к партии якобитов заключался в том, что, начиная со смещения герцога Лодердейла[978] в 1680 г., Куинсберри был тесно связан с политикой короны и крайне непопулярен среди шотландских пресвитериан, которые в ходе «Славной революции» стали доминирующей политической силой в стране. В списке, поданном пресвитерианской партией Вильгельму Оранскому, из пяти наиболее ненавистных им министров Якова II, отставки которых они требовали, герцог Куинсберри был отмечен первым[979].