Из истории культуры древней Руси
- Автор: Борис Рыбаков
- Жанр: История: прочее
- Дата выхода: 1984
Читать книгу "Из истории культуры древней Руси"
Он не претендует на место ближайшего княжеского советника и переделывает фразу Даниила о думцех в общем смысле: «…в печаль введут тя думцы твои»; одновременно он прославляет умных бояр, составляющих боярскую думу князя: «Яко же бо паволока испестрена многими шолки, красно лице являет, тако и ты, княже нашь, умными бояры предо многими людми честей еси и по многим странам славен явися» (XXX). Это тезис «Моления» принципиально отличен от постоянного стремления Даниила отодвинуть на задний план, оттеснить из поля зрения князя богатых глупцов. Напрасно исследователи хотят зачастую представить автора «Моления» как ярого противника боярства вообще. Ничего антибоярского мы у него не найдем; просто ему самому не нравилось быть холопом (даже привилегированным) на боярском дворе, и он предпочитал службу у князя. Но бояре, как неотъемлемая часть феодального государства, как советники князя не только не отрицаются им, но и сравниваются с яркой вышивкой, украшающей ткань: князь по многим странам славен умными вельможами.
Автор «Моления» в отличие от Даниила не просто интересуется княжеской щедростью, но и стремится утвердить и обосновать принцип княжеской власти: князь — кормчий своей земли; он — основа государства; его слово, как рык льва, царя зверей; князь грозен «множеством вой»; к его двору со всех сторон стекаются люди в поисках чести и милости.
Автор «Моления» знаком с иноземными обычаями и пишет о том, что даже гимнасты и гладиаторы имеют честь и милость у королей и салтанов. Был ли он сам в далеких землях или знал о них понаслышке, мы определить не можем, но он со знанием дела говорит о скачках на ипподроме, о планирующих полетах на шелковых крыльях, о прыжках с конем в море «со брега высока… за честь и милость короля» (LXXV)[213].
Еще одной отличительной чертой этого писателя является его отрицательное отношение к монашеству и церкви. Мы уже познакомились выше с его порицанием «похабного обычая» «ласкосердых псов» — монахов.
Язык «Моления» существенно отличается от языка «Слова» Даниила в сторону большего упрощения, демократизации и устранения книжных архаизмов, которыми любил щеголять Даниил. Дополнения второго автора сделаны умело; они не диссонируют с первичным текстом, а лишь расширяют его стилизованными под него новыми афоризмами, почерпнутыми главным образом не из книг, а из живой народной речи.
Автору «Моления» нельзя отказать в талантливости. И хотя он, скромничая, сказал о себе, что он всего лишь в премудрых ризу облачился, его собственный текст иногда поднимается до больших поэтических высот, заставляя вспомнить очень близкое по времени «Слово о погибели земли Русской».