Храм муз словесных

По заданию Российской Академии ее член, профессор Харьковского университета И. С. Рижский написал исследование под названием: «Наука стихотворства», которое вышло отдельным изданием в 1811 г. Обращает на себя внимание изданная в 1806 г. работа С. Я. Румовского «Летопись Корнелия Тацита». Несколько переводных работ сделали Н. Озерецковский и Е. Болховитинов. Коллектив из нескольких членов Российской Академии трудился над переводом «Курса словесности Лагарпа». Последний, V том перевода увидел свет в 1814 г.

5 апреля 1813 г. на имя министра народного просвещения А. К. Разумовского, которому подчинялась Российская Академия, поступило сообщение: «Сего апреля 2 дня г. президент Российской Академии действительный тайный советник и кавалер Андрей Андреевич Нартов волею божию скончался, о чем Академия долгом своим поставляет донести Вашему сиятельству.

Озерецковский, Д. и П. Соколовы, Севастьянов,

Захаров, Гурьев, С. Шихматов»

[127, № 6, л. 1].

Уведомляя членов Российской Академии о получении письма, Разумовский ставит им в упрек отсутствие в печати информации о смерти президента Нартова. «В ученых местах как в России, так и в иностранных землях, — пишет Разумовский, — обыкновенно в случаях смерти кого-либо из своих членов, знаменитых ученостью своей и трудами, о кончине их извещают в ведомостях в виде неврологии с ознаменованием трудов их и того, чем они наиболее прославились в ученом свете. По сему нахожу приличным, чтобы Российская Академия показывала в ведомостях некрологи умерших своих членов, а ныне поместить таковую о покойном своем президенте, действительном тайном советнике Нартове» [127, № 6, л. 2]. Замечание резонно. Нартов много сделал для того, чтобы возродить деятельность Академии. Благодаря его стараниям и непосредственному участию были выпущены в свет первые тома нового академического словаря.

Работа над этим изданием началась[2] еще при Е. Р. Дашковой в 1794 г. и была вызвана следующей причиной. Принцип словопроизводного расположения лексем в первом академическом словаре имел свои недостатки. Прежде всего им было трудно пользоваться, ибо не всегда легко здесь можно отыскать нужное слово, хотя в каждом томе и имеются алфавитные указатели. Довольно часто производные слова помещались в качестве основных, первообразных, а непроизводные ошибочно помещались в другие гнезда. Поэтому, еще работая над последним, VI, томом словопроизводного словаря, Академия решила незамедлительно приступить к созданию нового лексикона. Уже здесь все слова должны были располагаться в строгом алфавитном порядке. Инициатива этой работы принадлежала И. И. Лепехину и Н. Я. Озерецковскому. Непременный секретарь составил план азбучного словаря. Согласно этому плану, необходимо было привести в порядок весь словник. Материал распределялся среди академиков по буквам. Например, Озерецковский проверял слова на буквы «А» и «Б», Мальгин взял букву «В», Севастьянов — «Г», Нартов принял на себя труд привести в порядок буквы «М», «Н», «Ф», «X», «Э», «Ю», «Я», «Ѳ», «Y».

Вводились в словарь и новые слова. Так, Лепехин представил академическому собранию термины, касающиеся естественных наук и отсутствующие в первом издании словаря.

Подготовительная работа по изданию нового словаря занимала много времени и проходила не так быстро, как это предполагалось. Чтобы ее ускорить, было предложено собранный материал не печатать, а исправлять прямо в рукописях, «а что будет прочтено, отдавать немедленно в типографию для тиснения» [127, № 9, л. 21 об.]. Но и это не дало положительных результатов. Издание азбучного словаря растянулось на долгих 17 лет: первый том вышел в 1806 г., а последний, шестой, — в 1822 г. При работе над новым изданием были внесены некоторые изменения в словник. Так, были сняты некоторые архаизмы, значительная замена была проведена и в заимствованной лексике. Многие академические заседания 1803–1806 гг. были посвящены обсуждению этой проблемы. Читались целые списки иноязычных слов и их русских эквивалентов (например, автор — сочинитель, аплодировать — рукоплескать, аналогия — сходство и др.). Заметим, что вопрос о заимствованиях дискутировался в разгар литературной полемики между сторонниками и противниками «нового слога» — шишковистами и карамзинистами. Новый выпуск словаря был значительно больше по объему: в нем зафиксировано 51 388 слов. Изменения в толкованиях, в стилистических и грамматических характеристиках были очень незначительными. Вторым изданием пользоваться было удобно, но теоретического значения словопроизводного словаря оно не имело. Как отмечал известный историк языка академик В. В. Виноградов, «Словарь Академии Российской» (1806–1822) не отразил существенных изменений, происшедших в русском литературном языке конца XVIII начала XIX в. [16, с. 38]. Изданием этих словарей заканчивается первый период лексикографии Российской Академии.

ЭТАП ВТОРОЙ

ПРЕЗИДЕНТ А. С. ШИШКОВ

По уставу президент назначался верховной властью. Но в то время, когда скончался А. А. Нартов, император Александр I находился в заграничном походе в Саксонии. А. К. Разумовский как министр просвещения решил временно назначить президентом известного поэта Г. Р. Державина — старейшего члена Академии. Но Державин, сославшись на преклонный возраст и болезнь, отказался от предложения. Разумовский вынужден был отправить срочную депешу в Ставку, где в это же время находился при царе его государственный секретарь и вице-адмирал член Российской Академии А. С. Шишков. Он-то и доложил царю о смерти Нартова и одновременно предложил свою кандидатуру на пост президента. Об этом Шишков вспоминает: «Я сказал государю императору, не угодно ли будет ему поручить Академию мне, примолвя к тому, что я не для каких-либо выгод своих прошу о сем, но единственно по усердию и любви к русскому языку и словесности» [96, т. 2, с. 91–92]. Александр I удовлетворил просьбу. Правительствующему Сенату последовал указ: «Государственному секретарю вице-адмиралу Шишкову повелеваем быть президентом Российской Академии на таком положении, на каком был умерший действительный тайный советник Нартов. Александр. Петерсвальд. 29 мая 1813 года» [143, № 12, л. 2]. Отметим, кстати, что указ писал сам Шишков, так как в его обязанности входило и написание манифестов, обращений, указов и т. д. Уже в звании президента Шишков возложил временно свои обязанности до возвращения в Петербург на члена Академии С. Сестренцевича-Богуша.

Возвратившись в столицу, Шишков активно включился в работу Академии.

С именем Шишкова связаны последние двадцать восемь лет работы Российской Академии. «Он завоевал себе выдающееся положение и преобладающее влияние в сфере сочленов…», — писал М. И. Сухомлинов [80, вып. 7, с. 188]. Действительно, Шишков, человек безусловно яркого темперамента и дарования, причастный к большой государственной деятельности, много повидавший на своем длинном жизненном веку, несмотря на реакционные политические убеждения, которые бесспорно ослабляли силу и влияние его дарования, внес немалую лепту в развитие русского языка и литературы.

Известный историк отечественного языкознания С. К. Булич писал: «…никогда раньше и никогда после наши общелитературные журналы не обнаруживали такого живого интереса к языку и языкознанию и не помещали так часто статей филологического и грамматического содержания, как в течение первой четверти XIX века» [12, с. 68]. Шишков поддерживал этот интерес и как литератор, и как президент Академии, и как министр просвещения всячески.

Российская Академия являлась единственным государственным научным учреждением, занимавшимся проблемами изучения русского языка. Вполне естественно, что деятельность ее проходила под пристальным вниманием как друзей, так и недругов. В этой ситуации роль президента была крайне важна. Это он определял основные направления деятельности научного учреждения. Все успехи и просчеты в работе Академии являлись успехами и просчетами в первую очередь президента. Проследив процесс формирования личности Шишкова, его общественно-политическую и научную деятельность, мы сможем выявить положительные и отрицательные стороны жизни Академии на последнем этапе ее существования.

Александр Семенович Шишков родился в мелкопоместной дворянской семье в 1754 г. На формирование психологии ребенка большое влияние оказали церковные книги. Родители сумели развить у Шишкова любовь к старославянскому языку и родной природе, к Родине. В десять лет Александр был отдан в морской кадетский корпус, во главе которого стоял широко образованный человек — адмирал Иван Логгинович Голенищев-Кутузов.

В 1772 г. гардемарин морского корпуса Шишков успешно завершает учебу и в звании мичмана определяется на один из кораблей Балтийского флота. Во время службы он посещает ряд стран Западной Европы, изучает быт и нравы населения, показывает себя как знающий морское дело офицер, одновременно осваивая итальянский и шведский языки. В 1778 г. Шишкову присваивается звание лейтенанта, и он переводится на преподавательскую работу в морской кадетский корпус. Вероятно, с началом педагогической деятельности появляются и первые литературные произведения Шишкова. Перевод с немецкого «Детской библиотеки Кампе» явился своего рода литературным дебютом Шишкова. По распоряжению директора Петербургской Академии наук Е. Р. Дашковой, эта книжка была напечатана в академической типографии.

Наряду с произведениями для детей, Шишков пишет и специальную литературу: им составлен «Треязычный морской словарь» (английский, французский и русский языки) и осуществлен перевод с французского книги «Морское искусство».

В 1790 г. Шишков назначается командиром фрегата «Святой Николай». Шишков участвует в русско-шведской войне 1790 г., где за мужество и находчивость был награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость». Впоследствии, при Павле I, Шишков назначается флаг-капитаном, задача которого «быть при государе и повеления его изъявлять флагами, когда он пойдет на море и будет распоряжать флотом» [96, т. 1, с. 25]. Во время службы при дворе Шишков проявил себя гибким царедворцем.

По сравнению с другими он пользовался вниманием императора довольно долгое время. Ему удалось даже в период изменения в армии и на флоте формы одежды по прусскому образцу доказать Павлу нецелесообразность замены формы матросов, так как в ней «неловко бегать по кораблю и лазить по мачтам» [96, т. 1, с. 25]. Для того чтобы расположить к себе императора, Шишков иногда использовал и открытую лесть. Так, во время морских маневров в Финском заливе Шишков называл Павла преемником Петра I на море, так как после его смерти ни один российский император ни разу не вступил на палубу корабля. Вспоминая о своем неблаговидном поступке, Шишков пишет: «Читатель, ты назовешь меня льстецом. Виноват! Но прости меня за то, что я не скрыл от тебя моего греха» [там же, с. 30]. Вся его жизнь и поступки свидетельствуют о том, что он был последовательным в своих действиях, имел собственные убеждения. Не изменял он им и тогда, когда это могло повлиять на его карьеру. Например, Шишков пришел в дом Суворова проститься с его прахом, куда в то время «все или, по крайней мере, многие…, опасаясь царской немилости, появляться не смели» [там же, с. 63].