Аэций. Клятва Аттилы

Жили старухи в норе среди леса. От мяса, которое запекали на своем поганом костре, сладковато пахло.

«Неужели, и правда, едят человечину?» — подумал Карпилион.

— Не всю, разумеется. А только маленьких деток, — сказала одна из них, словно знала все его мысли.

Карпилион ужаснулся, а старухи подняли его на смех. Неужели поверил, что они действительно людоедки? Тогда бы родичи убиенных деток давно поджарили их самих на огне. Карпилион рассмеялся в ответ. И все же стряпню попробовать отказался. Старух это озадачило. Воин и не хочет мяса.

— Какой-то он не такой, — заговорили разом. — Не светлый, как остальные…

— Может, родился от злого духа, и нет у него никакого дара?

— Поскребите его получше, авось, что и выскребится!

Старухи всем скопом кинулись на Карпилиона, стали скрести его сквозь одежду своими когтями. А было старух то ли семь, то ли восемь, и каждая протянула руку.

— Ну, хватит, хватит, — отпихнул их Карпилион. — Мой отец был воином. Ну, и я не стану никем другим. Лучше скажите, отчего я умру.

Видьи заохали, словно услышали что-то дурное.

— Держись подальше от своей златогривой. А то и умрешь, — шепнула самая молодая, та, что назвала хорошеньким.

Карпилиону стало не по себе от её прозорливости. У лошади, не раз выручавшей его в бою, и впрямь была золотистая грива.

*

— Как это ничего не нашли? Сказали про лошадь и все? — удивился Руа рассказу о видьях. — Дар есть у каждого — это то, что тебя выделяет, делает лучшим в каком-то деле, помогает добиться цели и заслужить уважение у людей. Но у каждого дара есть обратная сторона, о которой лучше узнать, перед тем как его использовать. Твоему отцу предсказали, что способность к лечению приведет его к слабости. А я за умение убеждать в своей правоте расплачивался смертями близких. Дочь умерла при родах. Так что твой брат недолго пробы́л моим зятем.

— Ну, меня ты ни в чем не смог убедить, — возразил на это Карпилион. — А значит, платить не придется. Твоей жене и сыну ничего не грозит.

— Их ожидает разлука, — сказал Руа. — Ильдике будет не просто расстаться с сыном. Надеюсь, мне не придется ни в чем её убеждать.

К Ильдике он поехал один и вскоре вернулся с мальчиком, которого несли на руках. На вид ему было не больше трех. Ильдика с ним не приехала. Руа оставил её в поселении на другом берегу реки.

Карпилион и не ждал, что она приедет. Из-за размолвки в прошлом видеться с ней не хотелось. Засело в памяти и пророчество видьи.

На лошади он больше не ездил. Велел Онегесию отправить её в табун.

— Как же ты без коня? — забеспокоился тот.

— По рекам пойдем на ладьях. А там возьму себе нового, — ответил Карпилион.

Все его мысли занимал предстоящий поход. Объединив богатые Скифские земли и Великую Степь, он надеялся получить не только громадное войско, но единый надежный тыл. Для этого надо было как можно скорее пройти по городам и весям и заменить посадников Водима своими людьми.

Сделать это оказалось намного легче, чем представлялось вначале. С кем-то он договаривался. С кем-то воевали по его приказу степняки. А кто-то, заслышав о грозном аттиле, прибежал к нему сам на поклон. И вскоре граница объединенных земель подошла к Кийгороду. Руа говорил, что навести там порядок вызвались двое воев, у которых был свой интерес. В Кийгороде их называли находниками. Пришли, мол, со своими дружинами, спросили, чей городок, и с тех пор сидят.

Карпилион подумал, что с ними не будет особой мороки. Отправил в Кийгород посольство, а сам задержался на несколько дней в многолюдном Сви́нече, откуда при его появлении сбежали посадники Водима. А может, и не сбежали, а просто переоделись. Такое тоже бывало. Карпилион и сам постоянно представлялся другом аттилы, а не самим аттилой. После убийства брата подобная осторожность была не лишней. В Сви́нече да и в других поселениях аттилу знали по описанию, которое давал ему сам Карпилион. А уж он не скупился на краски, изображая его героем, и каждый раз подправлял придуманный образ. Там где ценился рост — аттила становился гигантом. Там где ценилась стрельба из лука, становился метким стрелком. Иногда Карпилион забывал свое описание, и тогда с ним спорили, что аттила, мол, не такой, как он говорит. Выглядело это забавно. Карпилиону приходилось оспаривать собственные слова.

Однако теперь ему было не до веселья. Из Кийгорода прилетели нежданные вести. Находники развернули его послов восвояси, объявив, что к аттиле на поклон не пойдут, пока он сам не покло́нится в ноги и не пришлет им почетных даров.

Карпилион был так разъярен, что вначале хотел превратить Кийгородскую крепость в пыль. Но, во-первых, пришлось бы её отстраивать заново, а, во-вторых, — находилась она на горе в хорошо укрепленном месте, и подступиться к ней было непросто. Карпилион понимал, что без хитрости крепость не взять. Всю ночь он промаялся без сна, обдумывая как поступить. А спозаранок позвал к себе Онегесия.

— Найдите со Скоттой торговца, чьи лодки знают в здешних краях. Скажите ему, что аттила велел их купить, и дайте золота, сколько попросит.

— Ух ты, — удивился Онегесий. — За что это местному дурню такое счастье?

— За то, что поможет нам выманить кийгородских находников, — ответил Карпилион. — К военным судам они вряд ли выйдут. А к торговым лодкам выйти не побоятся. Особенно если увидят знакомые паруса. Скажи, чтоб их не меняли. Как только всё будет готово, одевайся заморским гостем. Поплывешь со мной.