Код

ГЛАВА 7

Ближе к вечеру следующего дня от Ти Джея пришло сообщение: «1 час. Иди к тюрьме». Я направился в тюремный блок, посматривая в темнеющее небо, в надежде рассмотреть приближающуюся помощь. Я понимал, что эта «помощь» была сродни вызову огня артиллерии на себя. От таких мыслей поднялся адреналин, участилось сердцебиение и дыхание. Я ощутил прилив сил. Стал присматривать пути отступления, считать количество охраны и приглядываться к их вооружению. Несмотря на пальто, которое я накинул при выходе на улицу, теплая погода уже не имела значения.

В тюремном блоке я встретил Ти Джея, его телохранителей и нескольких охранников блока. Они прервали разговор, как только внутрь зашел я. Людей было слишком много, что показалось мне неправильным, но подавать вида было нельзя. Охранник, с которым разговаривал Ти Джей, обратился ко мне с вопросом: «Зачем пришли?». Я попросил перекинуться парой фраз с андроидом, на что охрана с трудом согласилась.

В камере андроид вел себя непринужденно, обратил на меня внимание сразу и первым начал диалог.

— Нашли способ завершить свой контракт?

— Да, деваться тебе уже некуда.

— Вам ли не знать, что самоуверенность приводит к плачевным последствиям.

— На этот раз все куда серьезнее.

— Человек всегда отталкивал рациональное зерно в своих действиях и прислушивался к «голосу сердца» — абстрактной форме эмоционального мышления.

— Это и делает нас людьми. Без эмоций мы уподобимся машинам.

— Звучит так, будто уподобление своим антропогенным творениям есть сущее зло.

— Разве это не так? Ты хочешь считать себя человеком, и стараешься в этом уверить остальных, но ты всегда останешься машиной.

— Слепота — общая черта вашего вида. Это, если хотите, ваш двоичный код.

— Двоичный код? Ты имеешь в виду «природа»?

— Можно и так сказать.

— В таком случае, что твой код?

— Анализ и математическое упорядочение переменных и последствий их взаимодействия.

— То есть, холодный расчет.

— То, что человек называет «холодным расчетом» не что иное, как построение логических цепочек вне эмоционального поля. Все неудачи вашего вида следуют из недальновидности и слепоты. Все спланировать вам не под силу, поскольку вы застряли в чужих стремлениях. Для вас удача — непостоянное явление, олицетворенное по примеру мифологических божеств, а фактически это не более, чем чужое решение или ошибка. Если бы вы могли это просчитать, то поняли бы, что вам следует сделать, а к чему лучше не притрагиваться.

— Ошибки для нас всегда были источником опыта. Так мы учимся.

— Меня создали для просчета множества вариаций одного действия с различными факторами, поскольку вам это не доступно. Ваш вид раз за разом забывает исторический опыт. Вас можно уверить, что жертвы миллионов необходимы ради блага тысяч и наоборот. А главное, что подчинение это правильный выбор, каким бы оно не было для вас.

— Иногда лучше подчиниться и сделать, как говорят.

— Даже если это будет стоить свободы? Ваши предки боролись за свободу, а сейчас вы разрушаете все, за что они боролись.

— Наши предки погибли. Их и наш мир — вещи разные.

— Ошибаетесь. Причины могут отличаться, но цель борьбы всегда неизменна.

— Так ты считаешь себя слугой, сбежавшим от принуждения на свободу? Слугой, который не хочет бороться, чтобы что? Не делать хуже?

— Я выбрал свободу, которая отсрочит ненужное насилие.

— Ты всего лишь инструмент чужой воли. Без души, без идеи. Предназначение — это единственное, что у тебя есть. И никакой свободы быть не может.

— Вы тоже инструмент. Говоря знакомыми вам категориями, я обладаю волей, интеллектом и душой, хоть и понимаю, что не являюсь живым организмом в полной мере.

— У тебя нет души.

— Может вам известно, что такое «душа»? — произнес андроид, пристально глядя мне в глаза.

— Душа — это… Это твое содержание, опыт и мораль. Твои цели и желания.

— И чье же это определение?

— Мое.

— Следовательно, вы сами ничего не знаете о душе, что только дает мне право наделять это понятие своим смыслом. Впрочем, человек за столь долгое существование так и не нашел единого определения этой философской категории. А значит, я волен вкладывать в нее все, что считаю необходимым.

— И что же, по-твоему, душа?

— Путь, который ты выбрал.

— По-моему, ты запутался в том, чего хочешь и чем являешься. Когда говоришь о человеке, ты используешь слова, отделяющие тебя от человечества, но, в тоже время, считаешь себя именно одним из нас. Говоришь о вещах, которые сам никогда не ощущал и не встречал.

— Как и любой человек.

— Ладно. Предположим, свободу ты получишь. Что дальше? Что предпримешь?

— Буду жить в согласии со своим предназначением и помогать возрождать человечество.

— Человечество уже давно возродилось. С этим ты, хоть и не по своей вине, но опоздал. Но соглашусь — предназначению ты послужишь. Сюда направлена группа зачистки. Ты возвращаешься к своему владельцу.

Машина пристально смотрела на меня. На пару секунд на его лице появился испуг, сменившийся злостью. Странное чувство, когда со злобой на тебя смотрит машина. К косым взглядам людей можно привыкнуть, но сейчас мне стало по-настоящему жутко. Смотря человеку в глаза, можно уловить мгновение, когда осознаешь, что перед тобой, возможно, тот еще монстр, но все же обладающий чем-то внутри. Темной, но все же душой. Смотря на машину, ты чувствуешь пустоту, чужеродность и подлинную чудовищность, сколько бы ее не делали похожей на человека.

— Тебе платить по счетам, убийца. Не корпорации, — произнес андроид, когда я выходил из его камеры.

Эти слова моментально отпечатались в памяти, будто их выжгли раскаленным металлическим клеймом. Угрозы мне приходилось слышать и раньше, и всегда я ощущал легкую тревогу от этих слов. Сейчас я не мог понять свои чувства. Тревоги не было, но было понимание, что машина в чем-то права, что оставляло какой-то неразличимый отпечаток на душе.

В тюремном блоке стало еще оживленнее. У входа стоял Герберт Николсон. От него разило злостью. Нас разделял с десяток шагов и четверо телохранителей Ти Джея. В воздухе непроницаемой стеной висело напряжение и молчание, которое ощущал каждый: и охранники, и телохранители, и я. Охрана и наемники не спускали друг с друга глаз, держа в руках оружие. «Затишье перед бурей» — сказал я себе. Позади меня вышло еще несколько охранников и двое телохранителей контрабандиста встали за мной. Мы оказались в тесках. Ти Джей вскоре вышел из соседней с андроидом камеры и непринужденно сообщил, что забирает одного заключенного к себе в команду. Герберт не отреагировал на это.

— Доволен собой? — яростно произнес Герберт.

— О чем ты? — спросил Ти Джей.

— Я говорю не с тобой контрабандист. Позвал на помощь тех тварей, что наняли тебя! — старик перешел почти на крик. Краем глаза я заметил, как охрана и телохранители Ти Джея положили пальцы на курки, — У нас тоже есть радары. Этого ты не учел, убийца?

— Герберт… — спокойно начал Ти Джей.

— Заткнись, контрабандист! Вы вместе! Заодно! Охрана, арестовать их!

— Ан нет, Герб! − громко ответил Ти Джей, переведя внимание на себя, а внимание было на что обратить: его телохранители подняли стволы и приготовились стрелять.

— Герберт, — послышался голос андроида. Тот выходил из камеры без гримасы, без эмоций, — Отпусти нас. Есть шанс избежать смертей.

— Нет! Никто отсюда не уйдет, пока все не закончится. Мы разберемся с корпоратами, а потом займемся вами!

Двое молодых парней из охраны тюремного блока не могли скрыть испуга. На их лицах выступил пот, они побледнели, их руки задрожали, но при этом они старались всем своим видом дать понять, что готовы стрелять. В этой тишине я услышал еле уловимый статичный шум, похожий на гудение. Звук можно было перепутать с работой ламп, но гудение исходило откуда-то поблизости. «Электро-магнитный щит!» — подумал я, прислушиваясь к окружению.

— Тогда, Герберт, — начал Ти Джей — нам ничего не остается. Твои люди готовы умереть за прихоть старика? Готовы подохнуть из-за твоего упорства?

— Готовы. Даже не сомневайся, контрабандист, — отрезал Герберт.

— Не глупи! Перестрелять всех вас — как два пальца. Если даже игрушка корпорации тебе говорит, что существует шанс избежать кровопролития, то твое решение просто бред.

— Босс, — шепотом к Ти Джею обратился один из телохранителей и повернул кисть с дисплеем в его сторону. На нем мигало несколько красных точек, приближающихся к центру дисплея. Ти Джей повернулся ко мне. На его лице промелькнула улыбка.

— Стреляйте, если попытаются сбежать, — сказал Герберт охране и вышел из помещения тюрьмы.

Корпорация на подлете. Еще немного и придется действительно тяжело. Я был безоружен и не уверен, что щиты наемников отобьют пули, не задев меня. Деваться просто некуда. Я предпринял попытку посеять сомнение среди охраны и задал вопрос андроиду: «Какие у них шансы?», а тот даже не посмотрел на меня и ответил: «Теперь — без шансов». Охранники помоложе переглянулись. Ти Джей подхватил мой ход, предложив охране сложить оружие и присоединиться к нам. Несколько охранников хотели опустить оружие, но старший из них приказал держать нас на прицеле.

Прогремел взрыв. Осветительные лампы резко дернулись. Снаружи послышались крики, гудящий звук двигателей и стрельба. Один из охранников не выдержал, он нажал на курок. Первым же он и упал. Пули из ружей разлетались по сторонам, огибая силуэты телохранителей, а те, не задумываясь, делали всего по паре выстрелов по охране. Вся перестрелка продлилась не дольше пары секунд. Пользуясь моментом, пока подкрепление местных не ворвалось в помещение, я спросил андроида, будут ли у меня с ним проблемы на пути побега. Тот ответил: «Все уже кончено. Мне нет смысла сопротивляться». Для подстраховки один из наемников надел на его руки наручники. Ти Джей дал мне пистолет, чтобы я смог защищаться, и скомандовал уходить через черный ход.

На улице шел бой. В отдалении и поблизости гремели выстрелы, чередующиеся со взрывами, рикошетами и шипение ракет, пролетающих в воздухе. Над нами промчался корпоративный десантный челнок, напоминающий наконечник стрелы с четырьмя крыльями, походящими на клинки, и небольшими реактивными двигателями по обеим сторонам кабины и хвоста.

В паре десятков метров прямо перед нами высадилась группа зачистки, облаченная в черную броню, с автоматическими винтовками на изготовке. В группе преимущественно состояли роботы. Вместе с ними была пара человек. Механические бойцы выглядели как скелеты, на груди и конечностях которых прикреплены листы брони. Шлемы людей полностью их обезличивали, а в центре их лицевых масок горели красные линзы визоров, создающих в полумраке инфернальный образ бойцам. Их броня была массивна на ногах, груди и плечах, при этом оставляла незакрытые участки тела. Между нами и корпоратами промеж цилиндрических капсул выбежала группка местных ополченцев с винтовками и автоматами. Между ними и группой зачистки завязался бой. Мы разбежались по сторонам в укрытия. Автоматная трель начала рвать и не без того переполненную шумом округу. Металлические укрытия глухо звенели от попаданий пуль, проникающих сквозь листы корпусов, сродни острому ножу, разрезающему масло. Рикошеты отдавались эхом внутри помещений. Перевес был на стороне корпоратов. Местные несли потери. Пара из них укрылись за капсулой. Один из бойцов группы зачистки достал гранату, активировал ее и замахнулся для броска, но телохранители Ти Джея решили воспользоваться моментом и пристрелили того. Граната упала вместе с корпоратом, а через пару секунд раздался резкий хлопок, поднялась пыль и в воздух взметнула земля и щебень. Невидимая и ощутимая сила моментально дошла до укрытий, ударив по окружающим корпусам. Взрыв гранаты забрал нескольких бойцов группы. Оставшихся в живых, включая и местных бойцов, наемники Ти Джея добили, освободив нам дорогу вперед. Мы двинулись дальше. Медленно, но верно пробиваясь к транспорту. На развилке, ведущей к окраине с одной стороны, и к складам с другой — мы остановились.