Код

ГЛАВА 3

Отдыхая, я обдумывал свой следующий шаг. Пока ничего существенного узнать не удалось, однако появление андроида в убежище наводило на мысль, что никакого взлома не было и в помине. В таком случае, андроид действовал самостоятельно. Правда, нельзя исключать, что его конструктор намеренно дал команду покинуть комплекс или его действия привели к сбою в программном обеспечении беглеца. В последнем случае, причиной может стать многое: от вируса до спящей программы. Впрочем, это уже не моя забота. Эти идеи натолкнули меня на весьма рискованное решение — расспросить конструктора о его творении.

Я связался с Блоссомом. На мое удивление он, хоть и не сразу, но дал разрешение на встречу с конструктором. Я незамедлительно направился в штаб-квартиру «Гексагона». Ни один охотник не захочет копать так глубоко, не будучи уверен в плодотворности затеи. Разговор способен окупиться сполна даже, если мне ничего толком не ответят. Достаточно взглядов, движения тела и мимики, чтобы понять, говорит ли человек правду. «Интересно, сколько времени им потребуется, чтобы выставить плату за мою голову» — подумал я, шагая по коридорам штаб-квартиры в направлении монорельса корпоративного метро. Предстоящий разговор с важным подчиненным будет полон конфиденциальной информации, которую ни один наниматель не готов раскрыть даже самому опытному и проверенному охотнику, а отсюда появятся недомолвки и избежание неудобных вопросов. Утечка информации влечет потерю преимущества и силы. Некоторые охотники в погоне за выгодой становятся двойными агентами: официально работают на одного нанимателя и тайно сливают сведения другому. От некоторых таких коллег избавляются другие охотники. От остальных — менее изворотливых — избавляются корпорации. «К какой же группе я отношусь?» — задался я вопросом, прикидывая пути отступления, если корпорация действительно назначит за меня награду.

На станции метро меня поставили перед фактом: к конструктору я отправлюсь только на штатном челноке, без снаряжения и в сопровождении одного из помощников Блоссома — Джедидаи Кларка. Через час я уже шел по белым приземистым коридорам лабораторного комплекса под присмотром местной охраны и помощника. Джедидая Кларк оказался весьма молод для своей должности. Ему было чуть больше восемнадцати лет. Белое худощавое лицо было наполнено самолюбием и беспристрастностью к окружающим. Я подметил, что он носил достаточно дешевый деловой костюм, не смотря на свое положение: черный пиджак с парой потертостей на рукавах, черные брюки немного помятые на мягком месте, белая рубашка с тонким черным галстуком. Значит, он редко появлялся на публике, и занимался исключительно бумажной работой.

— Вы тоже пойдете? — спросил я Джедидаю, когда мы подошли к гермодверям кабинета конструктора.

— Да. Я с вами не для экскурсии, мистер Ромвель. Я прослежу, чтобы вы не делали записей и не спрашивали лишнего, — холодно ответил он.

— Но я же запомню эти сведения. Этого не боитесь?

— К сожалению, стирать воспоминания нам пока не под силу. Но вы и сами понимаете, что не следует разглашать секретную информацию.

По манере говорить у меня сложилось впечатление, что паренек не первый день на работе: он говорил четко, быстро и уверенно, а некая холодность либо признак стремления придать себе вес в чужих глазах, либо рационализм. В последние годы рационализм стал чем-то сродни религии. Многие выбрали это направление. «Избавление от эмоций, которые поставили точку на прошлом» — кажется, так звучит их слоган. В прошлом я даже разделял их взгляды. Некоторые взгляды. Рационалисты не признают семью, дружбу, любые формы отношений, стремятся вбить в головы идею, что каждый полезен, но только пока выполняет свою функцию. Когда человек перестает быть полезным — он балласт, и таким место только на свалке. Все это меня и оттолкнуло от них. Благо и зло у рационалистов идут рука-об-руку, перемешиваясь в идеологию круговорота человеческого ресурса.

В кабинете конструктора царили тишина и умиротворение. Интерьер изобиловал холодным сочетанием голубого и стерильного белого цветов. Пространство заставлено кульманами — чертежными столами. Стеллажи переполнены чертежами на гибких полимерных экранах. В глубине кабинета находился, прикрепленный к стене, тонкий стол с голографическим интерфейсом и сенсорным дисплеем на половину его длины. По углам стола расставлены модели причудливых машин — вероятно, прототипы в миниатюре. В шкафах возле стола были статуэтки, несколько реплик артефактов древних цивилизаций. Несколько моделей, попавшихся на глаза, мне удалось узнать: самолеты далекой кровопролитной войны. Кажется, ее называли «Вторая мировая война». Часть из этих моделей имели черные кресты на корпусах, другая — красные звезды, на крыльях парочки моделей виднелись красные круги.

Разглядывая напоминания прошлого, я услышал шаги за дверью позади стола, ведущей, вероятно, к маленькому хранилищу или спальне, а через мгновение, с характерным шипением, распахнулась гермодверь, через которую к нам прошел и сам конструктор — мужчина пятидесяти-шестидесяти лет, поджарый и высокий, со смуглой кожей. Белая куртка с косой застежкой создавала сильный контраст с его лицом. Возраст выдавался многочисленными седыми волосами на висках, морщинами и усталостью в глазах.

— Любуетесь коллекцией? — сразу спросил он.

— Да. Занимательно. Вы сами собираете модели?

— Да. Мое хобби, когда есть время. Это придает вдохновение. Мне сообщили, что вы хотели обсудить Х-48.

— Да. У меня появились вопросы, на которые никто не ответит лучше вас.

— В этом вы преувеличиваете, но давайте попробуем.

— Обладает ли андроид автономностью или действует исключительно по программе? — услышав этот вопрос, конструктор замялся и бросил нерешительный взгляд на Джедидаю, но тот хладнокровно ответил за конструктора в корпоративной манере.

— Мистер Маркез, не обладает должными полномочиями на разглашение технической информации в силу заключенного им контракта.

— Вы ведь хотите, чтобы я нашел вашего андроида? — полушепотом спросил я Джедидаю, подойдя к нему ближе и смотря ему глаза, которые он отвел в сторону конструктора, ожидавшего позволения дать ответ.

— Ответьте, как считает нужным, мистер Маркез, — помощник Блоссома так и не посмотрел на меня, но, хоть его голос и оставался неизменно холодным, я ощущал, что сейчас ему было некомфортно.

— Андроид обладает некоторой степенью самостоятельности, но в четко определенных задачах.

— В каких именно задачах?

— Не могу этого сказать. Это не мой профиль, — в ответе конструктора я почувствовал некоторую фальшь.

— Насколько вероятно, что его могли взломать?

— Взломать можно любое устройство. К тому же, он прототип, и, маловероятно, что его протоколы безопасности успели обновить.

— Вы не знаете, обновляли его протоколы или нет? — произнес я с долей удивления в голосе.

— Я лишь создал образ и определил содержание. Над андроидом работали многие. Мне, знаете ли, известны далеко не все науки в этом мире.

— А кто может знать?

— Вам стоит…

— Мистер Маркез, — отчеканил Джедидая, — мы сами с этим справимся.

— А что насчет его программы? Она могла привести к побегу?

— Повторюсь, я не могу этого знать. Вам лучше обратиться с таким вопросом к программистам, — в голосе конструктора появилось раздражение, будто ему уже пришлось неоднократно отвечать на этот вопрос за сегодня.

— Если андроид не был завершенным, то зачем вы его подключили к сети?

— Это стандартная процедура тестирования ввода-вывода данных. К тому же сеть была изолирована.

— То есть вы подключили андроида к внутренней сети корпорации?

— Да. Правда, оказалось, что программисты не оптимизировали… как бы это назвать… работу информационных потоков.

— Дайте догадаюсь, андроид начал пожирать информацию? Отсюда и возрастание трафика во внутренней сети?

— Да, — конструктор ответил на выдохе с долей вины в голосе. Видимо, эту новость кто-то не решился сообщить, а, может, не успел. В любом случае, в одном простом слове чувствовалась причастность к случившемуся.

— Я видел заметки и рапорты о прототипе, но сомневаюсь в его безобидности. Изучая документы, я поймал себя на мысли, что этот прототип весьма удобен для боевых операций. К тому же, он ведет себя с высокой степенью идентичности с человеком. А создавать андроидов с близкой или идентичной моделью поведения с людьми — запрещено.

— К чему вы клоните? — спросил Джедидая.

— К тому, что андроид смог бы войти в доверие к любому и провести диверсию. И главное — он машина, а значит, ему чужды моральные изыскания и противоречия.

— Я уверяю вас, андроид не предназначен для боевых действий, — произнес конструктор, — Симуляция человеческого поведения предназначена только для удобства общения с ним. Не более, — в голосе конструктора послышалось волнение.

— Тогда, почему он засекречен? Ваш президент корпорации сказал, что андроид предназначен для промышленников, но даже для них не требуется засекречивать данные о конструкции, ведь в нее можно вносить необходимые изменения и подстраивать…

— Достаточно, мистер Ромвель! — влез Джедидая, — Вам даны искомые ответы. И если вас заверили, что прототип создавался в мирных целях, значит, так и есть.

— Я не закончил, — твердо ответил я.

— Но мы поняли, к чему вы ведете. Мистер Маркез, возвращайтесь к своим обязанностям. Более не отвечайте этому человеку, — приказным тоном произнес помощник Блоссома, — Пойдемте, мистер Ромвель. Не нужно отвлекать людей от работы.

— Для чего нужен андроид? — я приблизился к конструктору, от чего тот оторопел и молча смотрел на меня.

— Мистер Ромвель! Я буду вынужден вызвать охрану, если вы не пойдете со мной! — громко и без эмоций произнес помощник Блоссома.

— Мне нужны программисты, — сказал я Джедидае, когда мы вышли в коридор.

— Мистер Блоссом дал разрешение только на разговор с ведущим конструктором. Свой разговор вы получили, а сейчас мы возвращаемся в штаб-квартиру.

Мы вернулись к челноку. Кларк пребывал в не самом располагающем для беседы настроении, сверля меня взглядом с пробившимся сквозь внешнюю бесчувственность недовольством.

— Вы должны понимать, что существует информация, которую нельзя разглашать пришлым личностям, — начал он.

— Вы же хотите, чтобы я его нашел? Поэтому мне нужно знать о вашей игрушке больше.

— Вам дали достаточно сведений. От них и отталкивайтесь.

— Эта поезда стала возможной только благодаря твоему боссу. Если бы он не хотел давать мне сведений больше, чем я того заслуживаю, то мы бы здесь не сидели. Видимо, твой босс хочет найти этого андроида сильнее, чем ты.

— Это обвинение?

— Пока нет.

Я не мог обвинять парня в том, чего он, вероятно, не совершал. Однако его поведение пробуждало во мне сомнение, которое рушилось об озабоченность Кларка делами корпорации. И, прежде всего, негласностью корпоративных дел. Конструктор мог действительно не знать ответов на многие мои вопросы. Разделение обязанностей и задач среди научных сотрудников — распространенный способ разработки новых технологий. Однако его ответы дали мне небольшую подсказку, с чем я имел дело.