Код

— Должен признаться, я поражен этим местом, — не удержался я.

— Что ж, благодарю, — улыбчиво ответил Николсон, — Было тяжело все обустроить, но оно того стоило.

— Позвольте задать неудобный вопрос: почему я еще жив?

— У нас есть правило: не помогать, кому попало. В особенности тем, кто прилетел из городов-полисов без нашего ведома. Слишком опасно.

— А я, значит, исключение?

— Считайте, что да. Как и раньше людям требуется помощь. А мы стараемся ее оказать, но только заблудшим путникам. В отношении вас возник спор, когда мы нашли ваше полуживое тело. Некоторые так и не приняли моего решения. Хоть вы и прибыли на корпоративном аэромобиле, вы не были похожи на сотрудника корпорации. Пожалуй, это помогло принять решение. Да и к тому же, нас подгоняли соплеменники тех, кого вы убили. К слову, вы нарвались на разведчиков кочевников, с которыми мы с вами разминулись с разницей в четверть часа.

— Значит, мне повезло. Я должен поблагодарить за свое спасение.

— Я уверен, что так и сделаете. Раз вы в состоянии говорить и здраво мыслить, расскажите мне: почему вас отправили сюда?

— Если сможете помочь, то расскажу.

— Я не смогу помочь, если не буду знать, что вам нужно.

— Андроид недавно сбежал от местной корпорации. От «Гексагон», может, слышали о такой. Следы привели меня сюда на Пустоши.

— И зачем же андроиду бежать сюда?

— Не имею ни малейшего понятия. Это я и должен выяснить. Вы говорили, что возник спор, когда меня нашли: и все-таки почему?

— Это длинная история.

— Сейчас я никуда не тороплюсь.

— Тогда поступим так: я расскажу вам об этом, но и вы поведаете свою историю.

— А как насчет вашей истории?

— Можно попробовать, — после недолгого молчания ответил Герберт и продолжил, — Начнем с общего и перейдем к частному, как говорил мой профессор зоологии. Эта коммуна — мое детище и оно должно оставаться втайне от корпораций. Все кого вам представилась возможность увидеть сегодня — это жертвы. Жертвы корпоративных игрищ. Бывшие клерки, доктора, ученые, рабочие и охранники. У каждого из них был свой повод бежать от власти больших боссов, каждый из них внес свой вклад в рост своих нанимателей. Они ушли, поскольку увидели неприглядную правду: человек стал инструментом поневоле, ресурсом обогащения. Наш уклад позволяет жить, не будучи зависимым от котировок, прибыли, проектов и всего прочего. Но есть и один жирный минус — если нас найдут, то просто переселят. В могилы.

— Почему вы так считаете?

— Вам ли не знать? Земли и их недра. Ресурсы требуются всегда, в каком бы веке мы не жили, а история говорит нам, когда колонизаторы узнают о ценности земли, то местных «переселяют» часто летальным способом.

— И многие пытались вас найти?

— Не могу сказать, что многие, но людям из городов и, тем более, из корпораций здесь нет места. За редким исключением, конечно. Этот мир жил и развивался до появления человека. Существовал и когда человек взял в руки камень и палку, и не погиб даже после того, как человек решился покончить со своим родом массовым самоубийством. Хоть человечество и не погибло, но оно никак не изменилось. Дай им волю и здесь начнется отстрел животных, вырубка лесов, загрязнение почвы и рек, многочисленные стройки и новый виток безжалостной эксплуатации нашей планеты. Новый мир далеко не Рай, но ему стоит оставаться нетронутым ради общего блага. Это сохранение статус-кво, если хотите. Поэтому, когда мы нашли вас, встал вопрос, что с вами делать.

— Почему вы все же решили меня спасти?

— Хех… Это сложно объяснить. И толковой причины, наверное, нет. Мы понимали, что вы здесь не просто так. Не из желания поглазеть на местные красоты. Аэромобиль хоть и не имеет опознавательных знаков, но и без них было понятно, что вы прибыли по заказу корпорации. Но что-то меня остановило от решения оставить вас умирать. Иногда людям нужны перемены. Вас спасла в большей степени непохожесть на корпоративных работников. И глупость.

— Глупость?

— Да. Корпорации достаточно давно узнали, в каких местах лучше всего приземляться, по каким тропам лучше всего ходить. Никто в здравом уме не отправиться в одиночку — только группой.

— А что за желание перемен? — Герберт пристально посмотрел на меня. Посмотрел так, будто этот вопрос, по меньшей мере, оказался непристойным.

— Всем нужны перемены, — нехотя ответил он, — В последнее время стали прибывать люди из разных мест. Некогда покинутые земли вновь заселяются. Настанет день, когда прятаться мы не сможем. Нас станет больше, мы станем заметнее, а тогда нам потребуется нечто серьезнее, чем идея.

— Разве вам самим не потребуются ресурсы в таком случае?

— Конечно, потребуются, но в гораздо меньших масштабах.

— Смотря, сколько вас будет.

— Сейчас разговор не об этом. Да и такие вопросы в праздных беседах не решаются.

Повисла пауза. Мы оба ожидали, пока кто-то из нас начнет говорить. Признаться, я не мог и представить такой спокойной реакции Герберта как главы коммуны, равно как и не мог представить, что попаду в такую ситуацию. Его спокойствие наталкивало меня на неприятные мысли, будто я не спасен вовсе, а оказался в плену, из которого не выбраться. Так или иначе, следовало поддерживать диалог.

— А что такого особенного в этом «новом дивном мире?»

— Он самостоятелен, — холодно ответил Герберт, — Как никогда. Вы, может, не знаете, но до войны экосистема нашей планеты за счет развития промышленности и энергетики оказалась завязана на присутствии человека. Когда люди перестали быть частью экосистемы, многие из тех живых существ, что вы, возможно, видели на иллюстрациях в книгах или старых фильмах, оказались на грани вымирания. Но даже в такой ситуации они не погибли, а приспособились. Теперь наш ореол обитания огражден великими стенами, поскольку мы не смогли измениться. Когда-то давно человек загонял животных в вольеры, а теперь человеку нужен вольер.

— А если вы ошибаетесь?

— Я знаю, как живется здесь и за городскими стенами. Я сам пришел из города.

— Откуда именно?

— Город № 7.

— Никогда о нем не слышал.

— И не мудрено. Это один… был один из самых закрытых городов, — лицо Герберта наполнилось напряжением.

— Был? Что с ним случилось?

— Его не стало.

— И все?

— А вы хотите большего? Это вам никак и ни в чем не поможет.

— Я думал, что мы тут делимся историями?

— Эх… — на лице старика четко читалась грусть и даже боль, но он нашел силы переступить через них и продолжил, наполнив опустевший стаканы выпивкой, — Начать стоит с того, что Город № 7 был исключительно научным комплексом. Мы занимались многими исследованиями и изобретениями. Вся власть находилась в руках нескольких глав научных центров, но даже образованность не смогла защитить нас от внешнего врага.

— От Пустошей?

— От других городов. Когда ты — центр научной мысли, то хочешь того или нет, но пристальное внимание всегда обращено к тебе. Кто-то захочет купить технологию, кто-то вознамериться забрать ее, а кто-то — и их великое меньшинство — пожелает сотрудничать. Нас считали слабыми. У нас почти не было армии. Мы думали, что на фоне всеобщего прогресса, нам удастся оставаться нейтральными или хотя бы не быть втянутыми в масштабный конфликт. Глупо, не так ли? Все как в старой поговорке: «Благими намерениями вымощена дорога в Ад». В нашем распоряжении была самая мощная электростанция, и именно она послужила первым звонком нашей неминуемой гибели. Тогда к нам обратился Город № 13.

— Именно Город?

— Да, но мы понимали, кто за ним стоит. Важно только то, что именно они предложили нам производственные мощности, которых у нас не всегда хватало. Главы научных центров пришли к выводу о целесообразности такой сделки: мы отдаем им некоторые чертежи, а они передают нам два сборочных цеха на своей территории. Наши политики и агенты разведки предупреждали об опасности такой сделки. Однако… Я думаю, вы уже поняли, что нас обманули. Правда, лучше сказать использовали. До заключения сделки мы разработали самую совершенную модель андроида, который мог идентично симулировать поведенческие особенности конкретных индивидов, быстро учиться и анализировать.

— Стоп! Это похоже на того андроида, которого я ищу. Я заключил контракт на его поимку.

— Значит, им удалось… — Герберт ненадолго замолчал, растерявшись от этой новости, — Нет, это маловероятно. Нужен человек, который знает устройство андроида, иначе ничего не выйдет.

— А фамилия Маркез вам что-то говорит?

— Маркез… Да, у нас был такой инженер. Габриель Маркез, но он погиб.

— Незадолго до моего вылета я поговорил с неким Маркезом. У «Гексагон» он ведущий конструктор.

Герберт молчал и отвел взгляд. Уголок его рта резко дернулся, на мгновение показав белые зубы. Мне стало ясно, что злость сменила былое состояние, однако Герберт сдерживался.

— Чертов пройдоха… — полушепотом произнес Герберт.

— Я читал их рапорты и смотрел видеозаписи с андроидом. Он существует.

— Они у вас с собой?

— На коммуникаторе.

— Тогда пойдемте на склад. Я должен на это взглянуть.

— Хорошо, но прежде, скажите: для каких целей он разрабатывался?

— А почему бы это не обсудить там?

— Не думаю, что ваши люди воспримут эту новость благосклонно.

— Может быть. Андроид предназначался для мирных целей. Каждый такой должен был стать психологом, рабочим, исследователем, освоить и другие профессии. Андроиды должны были находиться рядом с людьми, чтобы учиться, помогать и не вызывать неудобства в общении. Любые конфликты можно было бы предотвратить за счет них. Что бы не говорили, но человеческий разум уступает искусственному.

— Каждый такой? Сколько вы планировали создать?

— Примерно, по пять андроидов на каждую профессию.

— А война? Они пригодны для войны?

— Все, что угодно можно подогнать под военные нужды. Мы предполагали, что настанет момент, когда им придется стать оружием. С должной модификацией они могли бы стать пригодны для войны. И я так понимаю, что андроида, которого вы ищете, создали именно для таких целей?

— Да, я так думаю. В корпоративных отчетах говорилось, что его конструкция позволяет установить оружие. Я предполагаю, что андроид вооружен и опасен.

— Но почему он должен быть здесь?

— Не знаю. Возможно, кто-то взломал его системы. Возможно, его побег спланирован. Я прилетел по координатам его последнего местонахождения.

Герберт настоял на том, чтобы мы сейчас же отправились на склад. Дав ему контекст своих поисков, я более не сопротивлялся. Если Герберт разделяет мои опасения, то, возможно, я смогу заручиться его поддержкой.

Склад поселения представлял собой просторный ангар с полукруглой крышей, поросшей растительностью. Заметить такой проблематично. Главные ворота были открыты, и, зайдя внутрь, я понял почему — механизмы дверей покрылись яркой коричневой ржавчиной и потеряли своего предназначения. В глубине склада находился аэромобиль «Гексы», на котором я прилетел. Возле него дежурила пара охранников. Мы подошли к ним. Герберт попросил оставить нас вдвоем и достал мой коммуникатор из салона аэромобиля. Коммуникатор оказался просто выключен. Я сообщил Герберту, где хранятся изображения и видеозаписи с андроидом.