Любовница Витгенштейна

Дэвид Марксон
100
10
(1 голос)
0 0

Аннотация: Экспериментальный роман американского писателя Дэвида Марксона (1927-2010), признанный классикой постмодернизма. Роман — путешествие в одиночество, куда уводит читателя главная, и она же единственная, героиня безлюдного мира, загроможденного культурным наследием человечества.

Книга добавлена:
8-01-2024, 11:26
0
241
42
Любовница Витгенштейна

Читать книгу "Любовница Витгенштейна"



Я сделала в подарок на ее день рождения.

Хотя я редко писала портреты.

Были, впрочем, времена, когда я жалела, что так и не написала портрет Симона.

А бывало, я думала, что не хочу видеть подобное напоминание.

И, возможно, это было на годовщину их свадьбы, когда я нарисовала портреты отца и матери.

На самом деле это было тридцатилетие со дня свадьбы.

Я написала оба портрета со слайдов, чтобы подарок оказался сюрпризом.

Что пришлось сделать, так это повесить в студии брезент, чтобы затенить угол, в котором я могла бы использовать проектор.

В общем и целом я, пожалуй, тратила больше времени, бродя в потемках, чем рисуя картину.

Честно говоря, больше всего времени я тратила, просто сидя, причем всякий раз, когда рисовала.

Время от времени можно сидеть бесконечно, прежде чем встанешь, чтобы добавить единственный мазок на холст.

Известно, что Леонардо проделывал полпути до Милана, дабы добавить такой мазок к «Тайной вечери», хотя кто угодно решил бы, что она уже закончена.

Однако же это не спасло «Тайную вечерю», которая была испорчена еще при жизни Леонардо из-за глупого эксперимента, поставленного им с масляной темперой на штукатурке.

В известном смысле можно даже сказать, что «Тайная вечеря» начала разрушаться уже тогда, когда ее создавали.

Мысль об этом почему-то всегда печалила меня.

Кроме того, меня часто удивляло, что столь многие люди, похоже, не знали, что «Тайная вечеря» изображает ужин в честь Песаха.

В любом случае я не остановилась в Милане на пути из Венеции в Савону.

Если уж на то пошло, я вряд ли намеревалась останавливаться в Савоне.

Набережная не выдержала. Понятия не имею, как долго она разрушалась, прежде чем я добралась туда.

Леонардо писал в своих тетрадях задом наперед, справа налево, чтобы их можно было прочесть только в зеркальном отражении.

В некотором смысле образ тетрадей Леонардо был бы более реальным, чем сами тетради.

Леонардо также был левшой. И вегетарианцем. И незаконнорожденным.

Те слайды моей матери и отца, по-видимому, до сих пор существуют.

По-видимому, старые слайды Симона тоже все еще существуют.

Пожалуй, есть некая ирония в том, что я знаю так много о Леонардо, но не знаю, сохранились ли слайды с моими матерью и отцом или моим маленьким мальчиком.

А если сохранились, то где.

Незапамятные времена.

У меня, конечно, есть фотографии Саймона. Некоторое время одна из них стояла в рамке на столике рядом с моей кроватью.

Но совершенно неожиданно я чувствую, что больше не хочу все это печатать, пока что.

Я не печатала, наверное, часа три.

Вообще-то все, что я собиралась сделать, это сходить к роднику за водой. Но наполнив кувшин, я решила прогуляться до города.

Этот кувшин — на самом деле стеклянная банка. По дороге домой я забыла, что оставила ее, и поэтому мне снова придется выйти.

Это не тяжело. К тому же там дует игривый ветерок.

В городе я смотрела на яхтенные причалы.

Будучи там, я также поняла, что, без сомнения, существует объяснение тому, почему столь многие люди забывают, что «Тайная вечеря» изображает Песах.

Это объясняется тем, что они, в действительности, забывают о том, что все люди на этой картине евреи.

В галерее Боргезе я довольно долго стояла перед сандриком со сценой поругания Кассандры. Ее волосы выглядят замечательно растрепанными, для резьбы по камню неизвестного автора.

Кассандра и Елена, обе они предупреждали троянцев о греках в деревянном коне. Никто не прислушался ни к одной из них, естественно.

Вполне возможно, я не упоминала яхтенный причал прежде. Здесь их несколько, неподалеку.

Очень немногие из лодок кажутся надежными для путешествия по морю.

Впрочем, и соответствующих стремлений у меня теперь почти не появляется.

Как-то раз, однако, я плавала в Византию. Под которой я имею в виду Стамбул.

Хотя вообще-то добиралась я туда, после Берингова пролива, на разных автомобилях через всю Сибирь. Далее я следовала вниз по Волге на юг, пока не повернула к Трое.

Таким образом, Константинополь оказался почти на моем пути.

С другой стороны, время от времени я жалею, что не добралась до Москвы и Ленинграда. Тем более что я никогда не бывала в Эрмитаже.

И, честно говоря, я никогда не ходила под парусом, если разобраться.

У каждой лодки, которую я использовала, был двигатель.

Это, разумеется, не считая моих шлюпок.

В которых я, в любом случае, чаще всего просто дрейфовала.

Хотя я всерьез думала о том, чтобы сесть на весла и загрести за буруны в ту ночь, когда горел мой дом, потому что мне пришло в голову проверить, как далеко видно пламя.

Несомненно, я бы не смогла грести так долго, даже если бы решилась, так как мне, конечно, пришлось бы грести до самого горизонта.

Если на то пошло, можно было бы даже оказаться там, где уже совсем не видно пламени, но все равно видеть свечение на фоне облаков.

То есть в этом случае я видела бы огонь вверх тормашками, так сказать.

И даже не огонь, а лишь образ огня.

Возможно, однако, что никаких облаков и не было.

Да и вообще, шлюпки у меня тогда уже не было.

Теперь каждый раз, когда я иду на пляж, я проверяю, на месте ли новая шлюпка.

Вообще-то последний раз я проверяла всего несколько минут назад, когда вернулась из города.

Возможно, я не упоминала, что вернулась из города по пляжу, а не так, как отправилась туда, то есть по дороге.

Что объясняет, почему я не принесла свой кувшин, который я оставила рядом с источником.

Я часто думаю об этой банке как о кувшине. Несомненно, это только потому, что «кувшин» звучит приятнее, его больше хочется взять к источнику.

Хотя, возможно, еще одна причина, по которой я его забыла, состоит в том, что я чувствую себя немного уставшей.

На самом деле я не устала. Скорее мне как-то не по себе.

Да, пожалуй, правильнее будет сказать, что я испытываю своего рода депрессию. Все это довольно абстрактно в данный момент.

В любом случае нет сомнений, что я уже чувствовала себя так, когда перестала печатать. Несомненно, что решение прекратить печатать было сильно связано с тем, как я себя чувствовала.

Я уже забыла, что именно печатала, когда начала чувствовать себя так.

Конечно, я могла бы вернуться к тем строкам. Определенно, они были напечатаны не так уж давно.

Если поразмыслить, я не буду возвращаться. Если нечто из того, что я печатала, спровоцировало это мое ощущение, то, несомненно, оно может спровоцировать его снова.

Я не часто так себя чувствую, на самом деле.

Обычно я чувствую себя достаточно хорошо, учитывая обстоятельства.

Тем не менее бывает и по-другому.

Это пройдет. Пока же с этим мало что можно сделать.

Тревога — фундаметнальное настроение существования, как кто-то сказал, или, безусловно, должен был бы сказать.

Хотя, если честно, я бы поверила, что давно избавилась от большинства таких чувств, когда избавилась от большей части другого своего багажа.

Когда зима приходит, это надолго.

Даже если, с другой стороны, вам кажется, что вы никогда не избавитесь от багажа в своей голове.

Такого, например, как дни рождения известных людей, скажем, Пабло Пикассо или Дилана Томаса, которые я наверняка могла бы назвать, если бы захотела.

Или имя сестры Хуаны Инес де ла Крус, даже если я до сих пор не имею ни малейшего представления о том, кем она была.

Я также не знаю, кем могла быть Марина Цветаева, хотя в этом случае ее имя, по крайней мере, не пришло мне в голову меньше часа назад, когда я была у яхтенного причала.

Очевидно, что я думала о другой марине.

На самом деле имя, которое привлекло мое внимание на том плакате недалеко от виа Витторио-Венето, было Элен Франкенталер. Я не помню, чтобы когда-либо участвовала в шоу с Джорджией О’Кифф.

Хотя на самом деле возможно, что это Кьеркегор говорил о тревоге как основополагающем настроении.

Если это был не Кьеркегор, то Мартин Хайдеггер.

В любом случае, я подозреваю, есть некая ирония в том, что я смогла догадаться, что это было сказано Кьеркегором или Мартином Хайдеггером, хотя я определенно не прочла ни единого слова, написанного Кьеркегором или Мартином Хайдеггером.

Изрядная доля багажа даже не кажется собственным, как я, возможно, уже отмечала раньше.

Анна Ахматова — вот еще один автор, которого я никогда не читала, хотя, несомненно, она каким-то образом связана с Мариной Цветаевой.

Опять же не исключено, что в этом доме есть книги всех этих людей.

Я заметила путеводители по нескольким национальным паркам. А также птицам южной части Эгейского моря и Кикладских островов.

Кстати, есть объяснение тому, почему атлас, как правило, лежит плашмя, а не стоит в наклон.

Объяснение это заключается в том, что атлас попросту слишком высок для полок.

И так или иначе я только сейчас решительно определила, где именно я прочла биографию Брамса.

Где я прочла биографию Брамса, так это в Лондоне, в книжном магазине недалеко от Хемстедской пустоши, утром, когда меня чуть не сбила машина.

Кажется, я уже упоминала, что меня чуть не сбила машина, катившаяся с холма.

Может быть, она и не сбила бы меня. И все же представьте, вот я читаю биографию Брамса, а миг спустя — вжих! — эта страшная штуковина проносится мимо меня.

Только вообразите, как это поразило меня и что я чувствовала.

Всего лишь днем ранее я сидела в автомобиле с правым рулем и смотрела, как улица под названием Мэйден-лейн, недалеко от Ковент-Гарден, утопает в снегу, что наверняка большая редкость.

Естественно, что автомобиль, который скатился с холма, тоже был с правым рулем, ведь я все еще находилась в Лондоне.

Я подчеркиваю это просто потому, что та же сторона автомобиля оказалась стороной, ближайшей ко мне, и, естественно, моей первой реакцией было посмотреть, кто же, во имя всего святого, за рулем.

Естественно, за рулем никого не было.

Тем не менее мое состояние ошеломленности длилось довольно долго.

Несомненно, оно все еще сохранялось, пока я осознавала, что этот автомобиль вот-вот врежется в машину, которую еще недавно вела я и которая была припаркована чуть ниже по склону.

Вместо этого он врезался в нечто совсем другое.

По сути дела, он не врезался ни во что из того, что я видела, но продолжил катиться прямо вниз по склону и выехал за пределы моего поля зрения.

Когда я говорю, что он врезался во что-то другое, я лишь предполагаю, что, несомненно, на его пути должны были возникнуть и другие препятствия, рано или поздно.

Определенно он должен был врезаться в дорожный знак или, возможно, даже в английский дом, если не в другой автомобиль.

С другой стороны, если разобраться, я не слышала звука столкновения.

Впрочем, вполне возможно, что я не очень внимательно слушала, ведь я так долго была ошеломлена.

Откровенно говоря, все, что я делала, так это продолжала стоять перед книжным магазином, который располагался по соседству с мексиканским рестораном.

В витрине ресторана были репродукции картин Давида Альфаро Сикейроса.

Кстати, автомобиль, о котором идет речь, был лондонским такси.


Скачать книгу "Любовница Витгенштейна" - Дэвид Марксон бесплатно


100
10
Оцени книгу:
0 0
Комментарии
Минимальная длина комментария - 7 знаков.
Книжка.орг » Классическая проза » Любовница Витгенштейна
Внимание