Ярмарка тщеславия [англ. и рус. параллельные тексты]

William, though he saw by Amelia's looks that a great crisis had come, nevertheless continued to implore Sedley, in the most energetic terms, to beware of Rebecca; and he eagerly, almost frantically, adjured Jos not to receive her.

Уильям хотя и видел по выражению лица Эмилии, что наступила критическая минута, однако продолжал в самых энергических выражениях умолять Седли остерегаться Ребекки и не принимать ее.

He besought Mr. Sedley to inquire at least regarding her; told him how he had heard that she was in the company of gamblers and people of ill repute; pointed out what evil she had done in former days, how she and Crawley had misled poor George into ruin, how she was now parted from her husband, by her own confession, and, perhaps, for good reason.

Он молил Джоза хотя бы навести о ней справки, рассказал, как ему довелось услышать, что она знается с игроками и всякими подозрительными людьми; напомнил, сколько зла она причинила в былые дни: как она вместе с Кроули обирала бедного Джорджа. Теперь она, по ее же собственному признанию, живет врозь с мужем, -и, быть может, на это есть причины...

What a dangerous companion she would be for his sister, who knew nothing of the affairs of the world!

Как опасно будет ее общество для Эмилии, которая ничего не понимает в житейских делах!

William implored Jos, with all the eloquence which he could bring to bear, and a great deal more energy than this quiet gentleman was ordinarily in the habit of showing, to keep Rebecca out of his household.

Уильям заклинал Джоза не допускать Ребекку в свою семью со всем красноречием, на какое только был способен, и с гораздо большей энергией, чем обычно выказывал этот невозмутимый джентльмен.

Had he been less violent, or more dexterous, he might have succeeded in his supplications to Jos; but the civilian was not a little jealous of the airs of superiority which the Major constantly exhibited towards him, as he fancied (indeed, he had imparted his opinions to Mr. Kirsch, the courier, whose bills Major Dobbin checked on this journey, and who sided with his master), and he began a blustering speech about his competency to defend his own honour, his desire not to have his affairs meddled with, his intention, in fine, to rebel against the Major, when the colloquy--rather a long and stormy one--was put an end to in the simplest way possible, namely, by the arrival of Mrs. Becky, with a porter from the Elephant Hotel in charge of her very meagre baggage.

Будь Доббин менее порывист и более ловок, ему, возможно, удалось бы уговорить Джоза, но коллектор немало досадовал на майора, который, как ему казалось, постоянно подчеркивал свое превосходство над ним (он даже поделился своим мнением с мистером Киршем, курьером, а так как майор Доббин всю дорогу проверял счета мистера Кирша, тот вполне согласился со своим хозяином). И Джоз разразился хвастливой речью о том, что он сам сумеет защитить свою честь, и просит не вмешиваться в его дела, и не намерен слушать майора... Но тут их разговор - довольно продолжительный и бурный - был прерван самым естественным образом, а именно: прибыла миссис Бекки в сопровождении носильщика из гостиницы "Слон", нагруженного тощим багажом гостьи.

She greeted her host with affectionate respect and made a shrinking, but amicable salutation to Major Dobbin, who, as her instinct assured her at once, was her enemy, and had been speaking against her; and the bustle and clatter consequent upon her arrival brought Amelia out of her room.

Она приветствовала хозяина с ласковой почтительностью; майору Доббину, который, как сразу же подсказало ей чутье, был врагом и только что пытался восстановить против нее Джоза, она поклонилась дружески, но сдержанно. На шум, вызванный ее прибытием, вышла из своей комнаты Эмми.

Emmy went up and embraced her guest with the greatest warmth, and took no notice of the Major, except to fling him an angry look--the most unjust and scornful glance that had perhaps ever appeared in that poor little woman's face since she was born.

Она подошла к гостье и с жаром расцеловала ее, не обращая внимания на майора, если не считать того, что на него был брошен гневный взгляд, - вероятно, самый презрительный и самый несправедливый взгляд, в каком была повинна эта кроткая женщина со дня своего рождения.

But she had private reasons of her own, and was bent upon being angry with him.

Но у нее имелись на это свои причины, она намерена была продолжать сердиться на Доббина.

And Dobbin, indignant at the injustice, not at the defeat, went off, making her a bow quite as haughty as the killing curtsey with which the little woman chose to bid him farewell.

И Доббин ушел, негодуя на такую несправедливость (а не на свое поражение) и отвесив Эмилии столь же высокомерный поклон, сколь высокомерен был убийственно вежливый реверанс, которым маленькой женщине угодно было с ним попрощаться.

He being gone, Emmy was particularly lively and affectionate to Rebecca, and bustled about the apartments and installed her guest in her room with an eagerness and activity seldom exhibited by our placid little friend.

Когда он удалился, Эмми стала особенно оживленной и нежной с Ребеккою и принялась хлопотать и устраивать свою гостью в отведенной для нее комнате с таким пылом и энергией, какие при своем спокойном характере редко обнаруживала.

But when an act of injustice is to be done, especially by weak people, it is best that it should be done quickly, and Emmy thought she was displaying a great deal of firmness and proper feeling and veneration for the late Captain Osborne in her present behaviour.

Но когда людям, в особенности людям слабым, нужно совершить какой-нибудь несправедливый поступок, то лучше уж, чтобы он совершился быстро. К тому же Эмми воображала, что своим поведением она выказывает большую твердость и надлежащую любовь и уважение к памяти покойного капитана Осборна.

Georgy came in from the fetes for dinner-time and found four covers laid as usual; but one of the places was occupied by a lady, instead of by Major Dobbin.

К обеду явился с гуляния Джорджи и увидел, что стол накрыт, как обычно, на четыре прибора, но одно место занято не майором Доббином, а какой-то дамой.

"Hullo! where's Dob?" the young gentleman asked with his usual simplicity of language.

- О! А где Доб? - спросил юный джентльмен, выражаясь, по своему обыкновению, чрезвычайно просто.

"Major Dobbin is dining out, I suppose," his mother said, and, drawing the boy to her, kissed him a great deal, and put his hair off his forehead, and introduced him to Mrs. Crawley.

- Майор Доббин, должно быть, обедает в городе, -ответила ему мать и, притянув мальчика к себе, осыпала поцелуями, откинула ему волосы со лба и представила его миссис Кроули.

"This is my boy, Rebecca," Mrs. Osborne said--as much as to say--can the world produce anything like that?

- Это мой сын, Ребекка! - произнесла миссис Осборн с таким выражением, словно хотела сказать: "Может ли что на свете сравниться с ним?"

Becky looked at him with rapture and pressed his hand fondly.

Бекки упоенно взглянула на Джорджи и нежно пожала ему руку.

"Dear boy!" she said--"he is just like my--" Emotion choked her further utterance, but Amelia understood, as well as if she had spoken, that Becky was thinking of her own blessed child.

- Милый мальчик! - сказала она. - Как он похож на моего... Волнение помешало ей договорить, но Эмилия и без слов поняла, что Бекки подумала о своем собственном обожаемом ребенке.

However, the company of her friend consoled Mrs. Crawley, and she ate a very good dinner.

Впрочем, общество приятельницы утешило миссис Кроули, и она пообедала с большим аппетитом.

During the repast, she had occasion to speak several times, when Georgy eyed her and listened to her.

Всякий раз, как она что-нибудь говорила, Джорджи внимательно смотрел на нее и прислушивался.

At the desert Emmy was gone out to superintend further domestic arrangements; Jos was in his great chair dozing over Galignani; Georgy and the new arrival sat close to each other--he had continued to look at her knowingly more than once, and at last he laid down the nutcrackers.

За десертом Эмми вышла из-за стола отдать какое-то распоряжение по хозяйству; Джоз дремал в глубоком кресле над номером "Галиньяни"; Джорджи и гостья сидели друг возле друга; мальчик продолжал хитро поглядывать на нее и наконец отложил в сторону щипцы для орехов.

"I say," said Georgy.

- Послушайте, - сказал Джорджи.

"What do you say?" Becky said, laughing.

- Что такое? - ответила Бекки, смеясь.

"You're the lady I saw in the mask at the Rouge et Noir."

- Ведь вы та дама, которую я видел в маске за rouge et noir!

"Hush! you little sly creature," Becky said, taking up his hand and kissing it.

- Тс! Ах ты, маленький проказник! - ответила Бекки, беря его руку и целуя ее.

"Your uncle was there too, and Mamma mustn't know."

- Твой дядя там тоже был, и твоя мамочка не должна этого знать.

"Oh, no--not by no means," answered the little fellow.

- О нет... ни в коем случае, - ответил мальчуган.

"You see we are quite good friends already," Becky said to Emmy, who now re-entered; and it must be owned that Mrs. Osborne had introduced a most judicious and amiable companion into her house.

- Видишь, мы уже совсем подружились! - сказала Бекки, обращаясь к Эмми, когда та вернулась в столовую. Что и говорить, миссис Осборн ввела к себе в дом очень подходящую и милую компаньонку!

William, in a state of great indignation, though still unaware of all the treason that was in store for him, walked about the town wildly until he fell upon the Secretary of Legation, Tapeworm, who invited him to dinner.

Пылая негодованием, хотя еще и не ведая, сколь гнусная против него замышляется измена, Уильям бесцельно бродил по городу, пока не наткнулся на посланника Солитера, который и пригласил его обедать.

As they were discussing that meal, he took occasion to ask the Secretary whether he knew anything about a certain Mrs. Rawdon Crawley, who had, he believed, made some noise in London; and then Tapeworm, who of course knew all the London gossip, and was besides a relative of Lady Gaunt, poured out into the astonished Major's ears such a history about Becky and her husband as astonished the querist, and supplied all the points of this narrative, for it was at that very table years ago that the present writer had the pleasure of hearing the tale.

Во время обеда он как бы невзначай спросил посланника, не слыхал ли тот про некую миссис Родон Кроули, которая, как ему помнится, наделала немало шуму в Лондоне. И тут Солитер, разумеется, знакомый со всеми лондонскими сплетнями и к тому же состоявший в родстве с леди Гонт, преподнес изумленному майору такую историю о Бекки и ее супруге, которая совершенно его ошеломила, а заодно сделала возможным наше повествование (ибо за этим-то столом много лет тому назад автор настоящей книги и имел удовольствие слышать сей увлекательный рассказ).

Tufto, Steyne, the Crawleys, and their history--everything connected with Becky and her previous life passed under the record of the bitter diplomatist.

Тафто, Стайн, семейство Кроули - все, связанное с Бекки и ее прежней жизнью, - все получило должную оценку в устах язвительного дипломата.

He knew everything and a great deal besides, about all the world--in a word, he made the most astounding revelations to the simple-hearted Major.

Он знал все решительно - и даже больше - обо всем на свете! Словом, он сделал простодушному майору самые изумительные разоблачения.

When Dobbin said that Mrs. Osborne and Mr. Sedley had taken her into their house, Tapeworm burst into a peal of laughter which shocked the Major, and asked if they had not better send into the prison and take in one or two of the gentlemen in shaved heads and yellow jackets who swept the streets of Pumpernickel, chained in pairs, to board and lodge, and act as tutor to that little scapegrace Georgy.

Когда же Доббин сказал, что миссис Осборн и мистер Седли приняли миссис Кроули в свой дом, дипломат расхохотался так, что майора покоробило, и заявил, что с тем же успехом можно было бы послать в тюрьму пригласить оттуда одного из тех бритоголовых джентльменов в желтых куртках, которые, скованные попарно, подметают улицы Пумперникеля, предоставить им кров и стол и поручить им воспитание маленького сорванца Джорджи!

This information astonished and horrified the Major not a little.

Эти сведения немало изумили и перепугали майора.

It had been agreed in the morning (before meeting with Rebecca) that Amelia should go to the Court ball that night.

Еще утром (до свидания с Ребеккой) было решено, что Эмилия отправится вечером на придворный бал.

There would be the place where he should tell her.

Вот там-то он и поговорит с нею.

The Major went home, and dressed himself in his uniform, and repaired to Court, in hopes to see Mrs. Osborne.

Майор пошел домой, надел парадный мундир и появился при дворе, надеясь увидеть миссис Осборн.

She never came.

Она не приехала.

When he returned to his lodgings all the lights in the Sedley tenement were put out.

Когда майор вернулся к себе, все огни в помещении, занятом Седли, были потушены.

He could not see her till the morning.

Доббин не мог повидаться с нею до утра.

I don't know what sort of a night's rest he had with this frightful secret in bed with him.

Уж не знаю, хорошо ли он отдохнул наедине со своей страшной тайной.

At the earliest convenient hour in the morning he sent his servant across the way with a note, saying that he wished very particularly to speak with her.

Утром, в самый ранний час, какой позволяло приличие, майор послал своего слугу через улицу с записочкой, в которой писал, что ему необходимо побеседовать с Эмилией.