Одна в мужской компании

Глава двадцать седьмая

20 февраля 1938 года

Лос-Анджелес, Калифорния

На какое-то время я потеряла себя. Жгучее калифорнийское солнце, голубая тихоокеанская вода, новые здания, мужчин сколько угодно — бери не хочу, — море улыбок — во всем этом сгорела, как в огне, и прежняя Хеди, и все ее полинявшие маски. Я забыла — а может быть, просто задвинула в самую глубину сознания — и свою жизнь в роли фрау Мандль, и опасность, угрожающую Вене и жителям Дёблинга, в том числе моей маме, от руки немецкого безумца. Калифорния поставила передо мной новый девственно чистый холст, на котором можно было писать историю своей жизни заново, и притворяться перед самой собой было так легко.

Но вот однажды я проснулась в тоске по австрийским зданиям разных оттенков сепии, по истории, таящейся под каждым булыжником, по запаху печеных яблок для штруделя, по шершавой угловатости моего родного языка. Меня охватило чувство вины. За то, что сбежала. Одна. Без мамы, без кого-то еще.

Только тут я поняла, что, даже приняв свою новую историю, я никогда не смогу оставить позади прежнюю. Моя прошлая жизнь так и будет просачиваться в этот новый мир, как вода сквозь трещины в не укрепленной как следует плотине. И когда-нибудь мне придется столкнуться со своей прежней историей лицом к лицу.

— Давай, Хеди, собирайся, не то опоздаем. Ты же знаешь, как мистер Майер ценит пунктуальность. Я не хочу рисковать потерять роль из-за того, что задержалась, — с упреком сказала соседка по комнате. В Голливуде мистер Майер сразу же нашел мне и квартиру, и соседку: венгерскую актрису Илону Мэсси. Она тоже попала в его коллекцию актеров-эмигрантов. Мы с ней отлично поладили и часто смеялись, пока оттачивали по заданию мистера Майера свой английский, чтобы сойти за американок.

— А может, лучше сходим еще разок на «Иезавель»? — умоляюще проговорила я. Мы с Илоной часто бывали в местном кинотеатре, где снова и снова пересматривали одни и те же фильмы, стараясь усвоить правильную дикцию и интонацию. «Иезавель» с Генри Фондой и Бетт Дэвис была одной из наших самых любимых картин.

Илона засмеялась, но осталась непреклонной.

— Хеди, мы уже зашли слишком далеко — было бы глупо упустить свой шанс только из-за того, что тебе вздумалось посидеть дома.

Вечеринка, которая устраивалась в голливудском доме одного режиссера, друга мистера Майера, была обязательным мероприятием. За те полгода, что мы провели в Калифорнии, это был не первый наш принудительный выход в свет, хотя я бы предпочла, чтобы он был последним. Эти приемы устраивались в основном для того, чтобы все режиссеры, продюсеры, сценаристы и директора студий, сколько их есть в Голливуде, могли приглядеться к вереницам молодых женщин, ищущих роли, и отобрать из них лучших. Мы были как лошадки на карусели — каждая старалась подпрыгнуть повыше других или привлечь внимание самыми яркими блестками, — а я это терпеть не могла. Но что же оставалось делать?

Мы с Илоной застегнули друг другу молнии на фабричных платьях, купленных в «Бродвее», местном магазине, специально для такого рода случаев. Затем взяли такси и поехали в особняк, где нас ждал мистер Майер и другие голливудские режиссеры. Дом в стиле эпохи Тюдоров, вероятно, производил сильное впечатление на большинство посетителей, однако мне он показался жалкой бледной копией настоящего баварского замка или виллы: я ведь в них не только бывала, но и владела ими когда-то. На какой-то едва уловимый миг я даже почувствовала тоску по той роскошной жизни, которую я вела с Фрицем, когда была еще фрау Мандль.

Фриц… Где-то он сейчас? Устраивает в замке Шварценау бал для нацистских чиновников, теперь уже прочно окопавшихся в австрийском правительстве? Держит под руку белокурую немецкую фройляйн, обговаривая условия поставок оружия с каким-нибудь гитлеровским эмиссаром? С помощью адвоката, найденного в Лондоне, я уже начала бракоразводный процесс и знала, что Фриц получил письменное уведомление об этом. Я ждала, что же он ответит на адрес адвоката — свой я велела не раскрывать ни под каким предлогом, — но никакого ответа не пришло. Даже злобного бреда брошенного мужа, чудовища, скрывавшегося при посторонних за банальными любезностями. И мама в своих коротких ответах на мои письма ни разу не упомянула Фрица.

Мы с Илоной бродили по залу, против воли притягивая к себе похотливые взгляды. Взяв коктейль у проходившего мимо официанта, наметили себе маршрут. Мы старались подходить к этим вечеринкам стратегически и не упустить случай побеседовать с самыми выдающимися режиссерами, подбирающими исполнителей для своих фильмов. Еще важно было непременно показаться на глаза мистеру Майеру, чтобы тот зачел появление на вечере в нашу пользу. Но мы старались держаться вместе, чтобы не попасть в неприятную ситуацию, оказавшись наедине с кем-то из присутствующих здесь мужчин. Мы были наслышаны о том, какая охота на старлеток идет в пустых спальнях и темных коридорах. Девушкам без контрактов, связей и средств следовало быть осторожней. Когда мы протискивались мимо группы мужчин, в которых я узнала руководителей студии RKO Pictures, я услышала, как один из них язвительно сказал другому:

— На этих двоих глазеть можно, но не вздумайте их пальцем тронуть. Это собственность Майера.

Я шепотом пересказала этот разговор Илоне и спросила:

— Что это значит?

Несмотря на тон этого замечания, явно намекавший на что-то непристойное, я все же надеялась, что речь шла всего лишь о контракте, которым мы были связаны с MGM Studios.

— Это значит, что Майер — наш владелец. И на съемочной площадке, и за ее пределами, — объяснила Илона с отвращением в глазах. Меня замутило. Уходя от Фрица, я поклялась, что никогда больше не позволю ни одному мужчине стать моим владельцем.

Заметив, как изменилось выражение моего лица, Илона взяла меня под руку и потащила к шезлонгу возле бассейна, в котором плавали сотни покачивающихся свечей. Наверное, в другое время это зрелище показалось бы мне красивым, но сейчас я думала только о словах человека из RKO. Выходит, я просто сменила одного хозяина на другого?

— Слушай, Хеди, — начала Илона, как только мы уселись. — Не нужно расстраиваться из-за таких разговоров. Они того не стоят. Мы же не собираемся на самом деле заниматься тем, на что эти люди намекают, так и слушать их ни к чему — много чести.

Я только брови приподняла, не зная, стоит ли заговаривать о том, что меня беспокоит по-настоящему. Решив, что этот вопрос не обойти, я спросила:

— А мистер Майер тоже так думает?

Она не успела ответить: к нам подошел режиссер Рейнхольд Шунцель. Илона как раз надеялась поговорить с ним сегодня: до нее дошел слух, что он подбирает актеров для «Балалайки», романтического мюзикла, где она могла бы блеснуть своим талантом. Когда он спросил, не хочет ли она выпить чего-нибудь в баре и «обсудить один проект», она в волнении взглянула на меня, и я кивнула. Ради таких вот встреч мы и ходили с ней по этим вечеринкам, хотя обе понимали, что нужно соблюдать осторожность. Под выпивкой в баре могло подразумеваться много чего.

Я поболталась немного без дела и начала уже подумывать, не взять ли такси домой, и тут откуда ни возьмись появился мистер Майер. Он уселся рядом со мной на узком шезлонге.

— Мисс Кислер… ой, то есть мисс Ламарр, — сказал он, чтобы я не забывала, что он мой создатель.

— Здравствуйте, мистер Майер. Вам нравится сегодняшний вечер? — ответила я, изо всех сил стараясь говорить с безупречным американским акцентом. Английские слова я глотала с жадностью: мне не терпелось поскорее оборвать всякую связь с языком, на котором мой муж беседовал с нацистами за обеденным столом. В Голливуде ни немецкий язык, ни немецкий акцент сейчас не приветствовались. Да и вообще в Америке.

— Очень нравится, мисс Ламарр. А как вам Голливуд? — спросил он.

— Хотите правду? — Я догадывалась: этот мистер Майер привык к тому, что старлетки льстят ему напропалую, надеясь извлечь из этого какие-то новые возможности. Мне хотелось, чтобы он знал — я не из тех, кто пойдет на все ради роли, что бы там ни воображали себе эти вульгарные мужчины. Он-то мог бы это понять уже после нашей первой встречи в отеле Savoy.

— Разумеется.

— Ну, по правде сказать, я несколько разочарована.

— Что? — Он был, кажется, искренне удивлен. — Как все это, — он указал рукой на бассейн и особняк, — может разочаровать?

— Не забывайте, откуда я, мистер Майер. Настоящие замки и виллы — это была моя повседневная жизнь. Но ради возможности играть стоило пойти на жертвы. — Я сделала паузу для эффекта. — Если, конечно, у меня будет такая возможность.

Его глаза за круглыми очками сощурились, и я узнала этот тяжелый взгляд собственника. Когда-то я не раз и не два видела его на лице Фрица.

— Надеюсь, вы меня не разочаруете, Хеди. Особенно теперь, когда я ввел вас в свою семью MGM…

— Что вы хотите этим сказать, мистер Майер? Я занимаюсь английским и работаю над своей внешностью, как вы и велели. — Про себя я добавила, что ему это должно быть прекрасно известно. Мистер Майер нанял специальных сотрудников службы безопасности, чтобы держать нас с Илоной под постоянным наблюдением.

— Я хочу сказать — надеюсь, вы понимаете, что, если вы будете со мной полюбезнее, такая возможность может представиться значительно раньше. Собственно говоря, у меня уже есть роль, которую я мог бы вам предложить, — сказал он и протянул руку, пытаясь под прикрытием ночной темноты погладить мое колено.

Выходит, я была права.

Еще не остыв после оскорбительного замечания того человека из RKO и с возмущением вспомнив высказывание Майера о том, что я ему принадлежу, я сказала:

— Ни один мужчина не может мной владеть, мистер Майер. И никогда не будет. Даже вы.

Его лицо вспыхнуло от негодования. Он хотел было ответить в мой адрес что-то язвительное, но тут мы оба услышали, как кто-то окликнул его по имени. У дальнего края бассейна возникла миссис Майер и направилась прямиком ко мне и к своему мужу.

— Хеди. — Она ласково обняла меня и уселась в шезлонг напротив. — Я и не знала, что вы здесь.

Она взглянула на мужа с явным подозрением.

— Что это ты Хеди по углам прячешь? Сам ведь вечно орешь на своих актеров и актрис, что они должны быть в гуще толпы на всех этих кошмарных вечеринках?

Несмотря на невеселое настроение, я невольно рассмеялась. Так значит, миссис Майер тоже считает эти вечеринки кошмарными? Она была женщиной яркой и волевой, и я могла представить, как эти сборища ей невыносимы. Само по себе это меня не удивляло, удивило скорее то, что она призналась в этом вслух. Оказывается, не я одна страдаю в эти долгие мучительные вечера. Это немного утешало.

Я решила использовать появление миссис Майер в своих интересах как возможность надавить на мистера Майера.

— У вашего мужа была веская причина выбрать этот тихий уголок, миссис Майер.

— Вот как? — Она уперла руку в бедро с видом человека, готового ринуться в бой.

— Да, он как раз рассказывал мне об одной роли в фильме, которую он хочет мне дать. Очевидно, это не для всяких ушей.