Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты

Темноголовые кедры, сплетаясь ветвями, превратили длинную, посыпанную гравием аллею в Некое подобие сумрачного туннеля.

As soon as she was beneath the gnarled arms of the cedars, she knew she was safe from observation from the house and she slowed her swift pace.

Укрывшись от глаз под надежной защитой их узловатых рук, Скарлетт умерила шаг.

She was panting, for her stays were laced too tightly to permit much running, but she walked on as rapidly as she could. Soon she was at the end of the driveway and out on the main road, but she did not stop until she had rounded a curve that put a large clump of trees between her and the house.

Она с трудом переводила дыхание из-за туго затянутого корсета: бежать она не могла, но шла все же очень быстрое Вскоре она достигла конца подъездной аллеи и вышла на дорогу, но продолжала идти вперед, пока за поворотом высокие Деревья не скрыли из виду усадебного дома.

Flushed and breathing hard, she sat down on a stump to wait for her father.

Раскрасневшаяся, запыхавшаяся, она присела на поваленное дерево и стала ждать отца.

It was past time for him to come home, but she was glad that he was late.

Он запаздывал, но Она была этому даже рада.

The delay would give her time to quiet her breathing and calm her face so that his suspicions would not be aroused.

Есть время успокоиться, отдышаться и встретит его с безмятежным видом, не возбуждая подозрений.

Every moment she expected to hear the pounding of his horse's hooves and see him come charging up the hill at his usual breakneck speed.

Еще минута, и до них долетит стук подков и она увидит: вот он бешеным, как всегда, галопом гонит коня вверх по крутому откосу.

But the minutes slipped by and Gerald did not come.

Но минуты бежали одна за другой, а Джералд не появлялся.

She looked down the road for him, the pain in her heart swelling up again.

В ожидании его она смотрела вниз с холма, и сердцем у нее снова заныло.

"Oh, it can't be true!" she thought.

"Нет, неправда это! - убеждала себя дна.

"Why doesn't he come?"

- Но почему он не едет?"

Her eyes followed the winding road, blood-red now after the morning rain. In her thought she traced its course as it ran down the hill to the sluggish Flint River, through the tangled swampy bottoms and up the next hill to Twelve Oaks where Ashley lived.

Она смотрела на вьющуюся по склону холма дорогу, багрово-красную после утреннего дождя, и мысленно прослеживала ее всю, вплоть до илистой поймы ленивой реки Флинт, и дальше вверх по холму до Двенадцати Дубов - усадьбы Эшли.

That was all the road meant now-a road to Ashley and the beautiful white-columned house that crowned the hill like a Greek Temple.

Теперь в ее глазах эта дорога имела только одно значение - она вела к Эшли, к красивому дому с белыми колоннами, венчавшему холм наподобие греческого храма.

"Oh, Ashley! Ashley!" she thought, and her heart beat faster.

"Ах, Эшли, Эшли!" - беззвучно воскликнула она, и сердце ее заколотилось еще сильнее.

Some of the cold sense of bewilderment and disaster that had weighted her down since the Tarleton boys told her their gossip was pushed into the background of her mind, and in its place crept the fever that had possessed her for two years.

Холодное, тревожное предчувствие беды, не перестававшее терзать ее с той минуты, как близнецы принесли страшную весть, вдруг ушло куда-то в глубь сознания, будучи вытеснено уже знакомы лихорадочным жаром, томившим ее на протяжении последних дух лет.

It seemed strange now that when she was growing up Ashley had never seemed so very attractive to her.

Теперь ей казалось странным, что Эшли, вместе с которым она росла, никогда Прежде не привлекал к себе ее внимания.

In childhood days, she had seen him come and go and never given him a thought.

Он появлялся и исчезал, ни на минуту не занимая собой ее мыслей.

But since that day two years ago when Ashley, newly home from his three years' Grand Tour in Europe, had called to pay his respects, she had loved him.

И так было до того памятного дня, два года назад, когда он, возвратясь домой пойле своего трехгодичного путешествия по Европе, приехал к ним с визитом, и она полюбила его.

It was as simple as that.

Вот так вдруг полюбила, и все!

She had been on the front porch and he had ridden up the long avenue, dressed in gray broadcloth with a wide black cravat setting off his frilled shirt to perfection.

Она стояла на ступеньках крыльца, а он - в сером костюме из тонкого блестящего сукна, с широким черным галстуком, подчеркивавшим белизну его плоеной сорочки, - внезапно появился на подъездной аллее верхом на лошади.

Even now, she could recall each detail of his dress, how brightly his boots shone, the head of a Medusa in cameo on his cravat pin, the wide Panama hat that was instantly in his hand when he saw her.

Она помнила все до мельчайших деталей: блеск его сапог, камею с головой медузы в булавке, которой был заколот галстук, широкополую панаму, стремительным жестом снятую с головы, как только он увидел ее, Скарлетт.

He had alighted and tossed his bridle reins to a pickaninny and stood looking up at her, his drowsy gray eyes wide with a smile and the sun so bright on his blond hair that it seemed like a cap of shining silver.

Он спешился, бросил поводья негритенку и стал, глядя на нее; солнце играло в его белокурых волосах, превращая их в серебряный шлем, и его мечтательные серые глаза улыбались ей.

And he said,

Он сказал:

"So you've grown up, Scarlett."

"О, вы стали совсем взрослой, Скарлетт!"

And, coming lightly up the steps, he had kissed her hand.

И, легко взбежав по ступенькам, поцеловал ей руку.

And his voice!

Ах, этот голос!

She would never forget the leap of her heart as she heard it, as if for the first time, drawling, resonant, musical.

Никогда не забыть ей, как забилось ее сердце при звуках этого медлительного, глубокого, певучего, как музыка, голоса.

She had wanted him, in that first instant, wanted him as simply and unreasoningly as she wanted food to eat, horses to ride and a soft bed on which to lay herself.

Так забилось" словно она слышала его впервые. И в этот самый миг в ней вспыхнуло желание. Она захотела, чтобы он принадлежал ей, захотела не рассуждая, так же естественно и просто, как хотела иметь еду, чтобы утолять голод, лошадь, чтобы скакать верхом, мягкую постель, чтобы на ней покоиться.

For two years he had squired her about the County, to balls, fish fries, picnics and court days, never so often as the Tarleton twins or Cade Calvert, never so importunate as the younger Fontaine boys, but, still, never the week went by that Ashley did not come calling at Tara.

Два года он сопровождал ее на балы и на теннисные матчи, на рыбную ловлю и на пикники, разъезжал с ней по всей округе, хотя и не столь часто, как братья-близнецы Тарлтоны или Кейд Калверт, и не был столь назойлив, как братья Фонтейны, и все же ни одна неделя не проходила без того, чтобы Эшли Уилкс не появился в поместье Тара.

True, he never made love to her, nor did the clear gray eyes ever glow with that hot light Scarlett knew so well in other men.

Правда, он никогда не домогался ее любви и в его ясном сером взоре никогда не вспыхивало того пламени, которое она привыкла подмечать в обращенных на нее взглядах других мужчин.

And yet-and yet-she knew he loved her.

И все же.. все же.., она знала, что он любит ее.

She could not be mistaken about it.

Тут она ошибиться не могла.

Instinct stronger than reason and knowledge born of experience told her that he loved her.

Ей говорил это ее инстинкт - тот, что проницательнее рассудка и мудрее жизненного опыта.

Too often she had surprised him when his eyes were neither drowsy nor remote, when he looked at her with a yearning and a sadness which puzzled her.

Часто она исподтишка ловила на себе его взгляд, в котором не было присущей ему отрешенности, а какая-то неутоленность и загадочная для нее печаль.

She KNEW he loved her.

Она знала, что Эшли любит ее.

Why did he not tell her so?

Так почему же он молчал?

That she could not understand.

Этого она понять не могла.

But there were so many things about him that she did not understand.

Впрочем, она многого в нем не понимала.

He was courteous always, but aloof, remote.

Он всегда был безупречно внимателен к ней - но как-то сдержанно, как-то отчужденно.

No one could ever tell what he was thinking about, Scarlett least of all.

Никто, казалось, не мог проникнуть в его мысли, а уж Скарлетт и подавно.

In a neighborhood where everyone said exactly what he thought as soon as he thought it, Ashley's quality of reserve was exasperating.

Эта его сдержанность всех выводила из себя -ведь здесь все привыкли сразу выпаливать первое, что приходило на ум.

He was as proficient as any of the other young men in the usual County diversions, hunting, gambling, dancing and politics, and was the best rider of them all; but he differed from all the rest in that these pleasant activities were not the end and aim of life to him.

В любых традиционных развлечениях местной молодежи Эшли никому не уступал ни в чем: он был одинаково ловок и искусен и на охоте, и на балу, и за карточным столом, и в политическом споре и считался, притом бесспорно, первым наездником графства. Но одна особенность отличала Эшли от всех его сверстников: эти приятные занятия не были смыслом и содержанием его жизни.

And he stood alone in his interest in books and music and his fondness for writing poetry.

А в своем увлечении книгами, музыкой и писанием стихов он был совершенно одинок.

Oh, why was he so handsomely blond, so courteously aloof, so maddeningly boring with his talk about Europe and books and music and poetry and things that interested her not at all-and yet so desirable?

О боже, почему же этот красивый белокурый юноша, такой изысканно, но холодно учтивый, такой нестерпимо скучный со своими вечными разглагольствованиями о европейских странах, о книгах, о музыке, о поэзии и прочих совершенно неинтересных вещах, был столь притягателен для нее?

Night after night, when Scarlett went to bed after sitting on the front porch in the semi-darkness with him, she tossed restlessly for hours and comforted herself only with the thought that the very next time he saw her he certainly would propose.

Вечер за вечером Скарлетт, просидев с Эшли в сумерках на крыльце допоздна, долго не могла потом сомкнуть глаз и находила успокоение лишь при мысли о том, что в следующий вечер он несомненно сделает ей предложение.

But the next time came and went, and the result was nothing-nothing except that the fever possessing her rose higher and hotter.

Но вот наступал следующий вечер, а за ним еще следующий, и все оставалось по-прежнему. А сжигавшее ее пламя разгоралось все жарче.

She loved him and she wanted him and she did not understand him.

Она любила его и желала, но он был для нее загадкой.

She was as forthright and simple as the winds that blew over Tara and the yellow river that wound about it, and to the end of her days she would never be able to understand a complexity.

Все в жизни представлялось ей непреложным и простым - как ветры, дующие над плантацией, как желтая река, омывающая холм. Все сложное было ей чуждо и непонятно, и такой суждено ей было оставаться до конца дней своих.

And now, for the first time in her life, she was facing a complex nature.

А сейчас впервые судьба столкнула ее лицом к лицу с натурой несравненно более сложной, чем она.

For Ashley was born of a line of men who used their leisure for thinking, not doing, for spinning brightly colored dreams that had in them no touch of reality.

Ибо Эшли был из рода мечтателей - потомок людей, из поколения в поколение посвящавших свой досуг раздумьям, а не действиям, упивавшихся радужными грезами, не имевшими ничего общего с действительность".

He moved in an inner world that was more beautiful than Georgia and came back to reality with reluctance.

Он жил, довольствуясь своим внутренним миром, еще более прекрасным, на его взгляд, чем Джорджия, и лишь нехотя возвращался к реальной действительности.

He looked on people, and he neither liked nor disliked them.

Взирая на людей, он не испытывал к ним ни влечения, ни антипатии.

He looked on life and was neither heartened nor saddened.

Взирая на жизнь, он не омрачался и не ликовал.

He accepted the universe and his place in it for what they were and, shrugging, turned to his music and books and his better world.

Он принимал существующий миропорядок и свое место в нем как нечто данное, раз и навсегда установленное, пожимал плечами и возвращало" в другой, лучший мир - к своим книгам и музыке.

Why he should have captivated Scarlett when his mind was a stranger to hers she did not know.

Скарлетт не понимала, как мог он, чья душа была для нее потемки, околдовать ее.

The very mystery of him excited her curiosity like a door that had neither lock nor key.

Окружавший его ореол тайны возбуждал ее любопытство, как дверь, к которой нет ключа.

The things about him which she could not understand only made her love him more, and his odd, restrained courtship only served to increase her determination to have him for her own.

Все, что было в нем загадочно, заставляло ее лишь упорнее тянуться к нему, а его необычная сдержанная обходительность лишь укрепляла ее решимость полностью им завладеть.