Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты

Gone with the Wind Margaret Mitchell
Маргарет Митчелл УНЕСЕННЫЕ ВЕТРОМ Том 1

PART ONE

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

CHAPTER I
Глава 1

Scarlett O'Hara was not beautiful, but men seldom realized it when caught by her charm as the Tarleton twins were.

Скарлетт О'Хара не была красавицей, но мужчины вряд ли отдавали себе в этом отчет, если они, подобно близнецам Тарлтонам, становились жертвами ее чар.

In her face were too sharply blended the delicate features of her mother, a Coast aristocrat of French descent, and the heavy ones of her florid Irish father.

Очень уж причудливо сочетались в ее лице утонченные черты матери - местной аристократки французского происхождения - и крупные, выразительные черты отца - пышущего здоровьем ирландца.

But it was an arresting face, pointed of chin, square of jaw.

Широкоскулое, с точеным подбородком лицо Скарлетт невольно приковывало к себе взгляд.

Her eyes were pale green without a touch of hazel, starred with bristly black lashes and slightly tilted at the ends.

Особенно глаза - чуть раскосые, светло-зеленые, прозрачные, в оправе темных ресниц.

Above them, her thick black brows slanted upward, cutting a startling oblique line in her magnolia-white skin-that skin so prized by Southern women and so carefully guarded with bonnets, veils and mittens against hot Georgia suns.

На белом, как лепесток магнолии, лбу - ах, эта белая кожа, которой так гордятся женщины американского Юга, бережно охраняя ее шляпками, вуалетками и митенками от жаркого солнца Джорджии! - две безукоризненно четкие линии бровей стремительно взлетали косо вверх -от переносицы к вискам.

Seated with Stuart and Brent Tarleton in the cool shade of the porch of Tara, her father's plantation, that bright April afternoon of 1861, she made a pretty picture.

Словом, она являла взору очаровательное зрелище, сидя в обществе Стюарта и Брента Тарлтонов в прохладной тени за колоннами просторного крыльца Тары - обширного поместья своего отца. Шел 1861 год, ясный апрельский день клонился к вечеру.

Her new green flowered-muslin dress spread its twelve yards of billowing material over her hoops and exactly matched the flat-heeled green morocco slippers her father had recently brought her from Atlanta.

Новое зеленое в цветочек платье Скарлетт, на которое пошло двенадцать ярдов муслина, воздушными волнами лежало на обручах кринолина, находясь в полной гармонии с зелеными сафьяновыми туфельками бел каблуков, только что привезенными ей отцом из Атланты.

The dress set off to perfection the seventeen-inch waist, the smallest in three counties, and the tightly fitting basque showed breasts well matured for her sixteen years.

Лиф платья как нельзя более выгодно обтягивал безупречную талию, бесспорно самую тонкую в трех графствах штата, и отлично сформировавшийся для шестнадцати лет бюст.

But for all the modesty of her spreading skirts, the demureness of hair netted smoothly into a chignon and the quietness of small white hands folded in her lap, her true self was poorly concealed. The green eyes in the carefully sweet face were turbulent, willful, lusty with life, distinctly at variance with her decorous demeanor.

Но ни чинно расправленные юбки, ни скромность прически - стянутых тугим узлом и запрятанных в сетку волос, - ни степенно сложенные на коленях маленькие белые ручки не могли ввести в обман: зеленые глаза - беспокойные, яркие (о сколько в них было своенравия и огня!) - вступали в спор с учтивой светской сдержанностью манер, выдавая подлинную сущность этой натуры.

Her manners had been imposed upon her by her mother's gentle admonitions and the sterner discipline of her mammy; her eyes were her own.

Манеры были результатом нежных наставлений матери и более суровых нахлобучек Мамушки. Глаза дала ей природа.

On either side of her, the twins lounged easily in their chairs, squinting at the sunlight through tall mint-garnished glasses as they laughed and talked, their long legs, booted to the knee and thick with saddle muscles, crossed negligently.

По обе стороны от нее, небрежно развалившись в креслах, вытянув скрещенные в лодыжках, длинные, в сапогах до колен, мускулистые ноги первоклассных наездников, близнецы смеялись и болтали, солнце било им в лицо сквозь высокие, украшенные лепным орнаментом стекла, заставляя жмуриться.

Nineteen years old, six feet two inches tall, long of bone and hard of muscle, with sunburned faces and deep auburn hair, their eyes merry and arrogant, their bodies clothed in identical blue coats and mustard-colored breeches, they were as much alike as two bolls of cotton.

Высокие, крепкотелые и узкобедрые, загорелые, рыжеволосые, девятнадцатилетние, в одинаковых синих куртках и горчичного цвета бриджах, они были неотличимы друг от друга, как две коробочки хлопка.

Outside, the late afternoon sun slanted down in the yard, throwing into gleaming brightness the dogwood trees that were solid masses of white blossoms against the background of new green.

На зеленом фоне молодой листвы белоснежные кроны цветущих кизиловых деревьев мерцали в косых лучах закатного солнца.

The twins' horses were hitched in the driveway, big animals, red as their masters' hair; and around the horses' legs quarreled the pack of lean, nervous possum hounds that accompanied Stuart and Brent wherever they went. A little aloof, as became an aristocrat, lay a black-spotted carriage dog, muzzle on paws, patiently waiting for the boys to go home to supper.

Лошади близнецов, крупные животные, золотисто-гнедые, под стать шевелюрам своих хозяев, стояли у коновязи на подъездной аллее, а у ног лошадей переругивалась свора поджарых нервных гончих, неизменно сопровождавших Стюарта и Брента во всех их поездках В некотором отдалении, как оно и подобает аристократу, возлежал, опустив морду на лапы, пятнистый далматский дог и терпеливо ждал, когда молодые люди отправятся домой ужинать.

Between the hounds and the horses and the twins there was a kinship deeper than that of their constant companionship.

Близнецы, лошади и гончие были не просто неразлучными товарищами - их роднили более крепкие узы.

They were all healthy, thoughtless young animals, sleek, graceful, high-spirited, the boys as mettlesome as the horses they rode, mettlesome and dangerous but, withal, sweet-tempered to those who knew how to handle them.

Молодые, здоровые, ловкие и грациозные, они были под стать друг другу одинаково жизнерадостны и беззаботны, и юноши не менее горячи, чем их лошади, - горячи, а подчас и опасны, - но при всем том кротки и послушны в руках тех, кто знал, как ими нужно управлять.

Although born to the ease of plantation life, waited on hand and foot since infancy, the faces of the three on the porch were neither slack nor soft.

И хотя все трое, сидевшие на крыльце, были рождены для привольной жизни плантаторов и с пеленок воспитывались в довольстве и холе, окруженные сонмом слуг, лица их не казались ни безвольными, ни изнеженными.

They had the vigor and alertness of country people who have spent all their lives in the open and troubled their heads very little with dull things in books.

В этих мальчиках чувствовалась сила и решительность сельских жителей, привыкших проводить жизнь под открытым небом, не особенно обременяя свои мозги скучными книжными премудростями.

Life in the north Georgia county of Clayton was still new and, according to the standards of Augusta, Savannah and Charleston, a little crude.

Графство Клейтон в Северной Джорджии было еще молодо, и жизнь там, на взгляд жителей Чарльстона, Саванны и Огасты, пока что не утратила некоторого налета грубости.

The more sedate and older sections of the South looked down their noses at the up-country Georgians, but here in north Georgia, a lack of the niceties of classical education carried no shame, provided a man was smart in the things that mattered.

Более старые и степенные обитатели Юга смотрели сверху вниз на новопоселенцев, но здесь, на севере Джорджии, небольшой пробел по части тонкостей классического образования не ставился никому в вину, если это искупалось хорошей сноровкой в том, что имело подлинную цену.

And raising good cotton, riding well, shooting straight, dancing lightly, squiring the ladies with elegance and carrying one's liquor like a gentleman were the things that mattered.

А цену имело уменье вырастить хлопок, хорошо сидеть в седле, метко стрелять, не ударить в грязь лицом в танцах, галантно ухаживать за дамами и оставаться джентльменом даже во хмелю.

In these accomplishments the twins excelled, and they were equally outstanding in their notorious inability to learn anything contained between the covers of books.

Все эти качества были в большой мере присущи близнецам, которые к тому же широко прославились своей редкой неспособностью усваивать любые знания, почерпнутые из книг.

Their family had more money, more horses, more slaves than any one else in the County, but the boys had less grammar than most of their poor Cracker neighbors.

Их родителям принадлежало больше денег, больше лошадей, больше рабов, чем любому другому семейству графства, но по части грамматики близнецы уступали большинству своих небогатых соседей - "голодранцев", как называли белых бедняков на Юге.

It was for this precise reason that Stuart and Brent were idling on the porch of Tara this April afternoon.

Как раз но этой причине Стюарт и Брент и бездельничали в эти апрельские послеполуденные часы на крыльце Тары.

They had just been expelled from the University of Georgia, the fourth university that had thrown them out in two years; and their older brothers, Tom and Boyd, had come home with them, because they refused to remain at an institution where the twins were not welcome.

Их только что исключили из университета Джорджии - четвертого за последние два года университета, указавшего им на дверь, и их старшие братья. Том и Бойд, возвратились домой вместе с ними, не пожелав оставаться в стенах учебного заведения, где младшие пришлись не ко двору.

Stuart and Brent considered their latest expulsion a fine joke, and Scarlett, who had not willingly opened a book since leaving the Fayetteville Female Academy the year before, thought it just as amusing as they did.

Стюарт и Брент рассматривали свое последнее исключение из университета как весьма забавную шутку, и Скарлетт, ни разу за весь год - после окончания средней школы, Фейетвиллского пансиона для молодых девиц, - не взявшая по своей воле в руки книги, тоже находила это довольно забавным.

"I know you two don't care about being expelled, or Tom either," she said. "But what about Boyd?

- Вам-то, я знаю, ни жарко ни холодно, что вас исключили, да и Тому тоже, - сказала она, - А вот как же Бойд?

He's kind of set on getting an education, and you two have pulled him out of the University of Virginia and Alabama and South Carolina and now Georgia.

Ему как будто ужасно хочется стать образованным, а вы вытащили его и из Виргинского, и из Алабамского, и из Южно-Каролинского университетов, а теперь еще и из университета Джорджии.

He'll never get finished at this rate."

Если и дальше так пойдет, ему никогда не удастся ничего закончить.

"Oh, he can read law in Judge Parmalee's office over in Fayetteville," answered Brent carelessly.

- Ну, он прекрасно может изучить право в конторе судьи Пармали в Фейетвилле, - беспечно отвечал Брент.

"Besides, it don't matter much.

- К тому же наше исключение ничего, в сущности, не меняет.

We'd have had to come home before the term was out anyway."

Нам все равно пришлось бы возвратиться домой еще до конца семестра.

"Why?"

- Почему?

"The war, goose!

- Так ведь война, глупышка!

The war's going to start any day, and you don't suppose any of us would stay in college with a war going on, do you?"

Война должна начаться со дня на день, и не станем же мы корпеть над книгами, когда другие воюют, как ты полагаешь?

"You know there isn't going to be any war," said Scarlett, bored.

- Вы оба прекрасно знаете, что никакой войны не будет, - досадливо отмахнулась Скарлетт.

"It's all just talk.

- Все это одни разговоры.

Why, Ashley Wilkes and his father told Pa just last week that our commissioners in Washington would come to-to-an-amicable agreement with Mr. Lincoln about the Confederacy.

Эшли Уилкс и его отец только на прошлой неделе говорили папе, что наши представители в Вашингтоне придут к этому самому... к обоюдоприемлемому соглашению с мистером Линкольном по поводу Конфедерации.

And anyway, the Yankees are too scared of us to fight.

Да и вообще янки слишком боятся нас, чтобы решиться с нами воевать.

There won't be any war, and I'm tired of hearing about it."

Не будет никакой войны, и мне надоело про нее слушать.

"Not going to be any war!" cried the twins indignantly, as though they had been defrauded.

- Как это не будет войны! - возмущенно воскликнули близнецы, словно открыв бессовестный обман.

"Why, honey, of course there's going to be a war," said Stuart.

- Да нет же, прелесть моя, война будет непременно, - сказал Стюарт.

"The Yankees may be scared of us, but after the way General Beauregard shelled them out of Fort Sumter day before yesterday, they'll have to fight or stand branded as cowards before the whole world.

- Конечно, янки боятся нас, но после того, как генерал Борегард выбил их позавчера из форта Самтер, им ничего не остается, как сражаться, ведь иначе их ославят трусами на весь свет.