Когара

— Де-етка! Ну, наконец-то, пришла! — он раскинул руки и, не дав Агате времени припомнить, что ей пришлось на метро тащиться, обхватил девушку под рёбрами. Крепко, чего уж там; у Харрис от такого даже дыхание спёрло.

— Привет.

Едва прохрипела и почти сразу задохнулась собственным вздохом; рука Джеймса резво скользнула вниз по её позвоночнику и дальше, по ягодицам, сжимая и гладя изгибы.

Меж ребер что-то запыхало жаром; от чуть севшего голоса парня губы растянулись в недвусмысленной улыбке:

— Как насчёт прокатиться с ветерком? — спросил Джеймс. На мгновение в голове Агаты промелькнула мысль, что она, будучи прижатой к его груди, просто не имела выбора, но студентка быстро отмела эту думу в сторону. Харрис притерлась к груди парня и промурлыкала:

— Вроде, для этого здесь и собрались.

— Тогда прошу на борт, — хохотнул Джеймс и открыл для нее дверь автомобиля, предлагая девушке место пилота. Под рёбрами стало тесно от взявшегося из ниоткуда желания рассмеяться; Агата присела в ироничном книксене и, садясь, хихикнула.

На ее бедро, чуть поторапливая, с хлопком опустилась ладонь Джеймса.

***

Ветер свистел в ушах, залетая в салон через раскрытые задние окна. Волосы Агаты спутывались; вывески переулков проскакивали перед глазами короткими яркими вспышками. Стрелка спидометра не опускалась ниже ста километров в час, и сердце, казалось, билось с аналогичным пульсом.

Рука Джеймса лежала на коленке Харрис, лишь иногда падая на рычаг смены передач. Водил он относительно уверенно, но болтающийся слева от парня ремень безопасности особого доверия не внушал.

Мимо с безумной скоростью, от которой у Агаты уши на миг заложило, пронеслась машина неоново-зеленого цвета. Прошли какие-то секунды, прежде чем Харрис осознала, что обогнали не их, а они.

— Мы, что, в пятерке?! — прокричала студентка в попытке быть громче беснующегося в кабине ветра. Джеймс расслабленно кивнул, словно не в стритрейсерской гонке участвовал, а на учёбу в университет ехал, и крепче сжал её коленную чашечку.

Она обернулась и чуть не вздрогнула, заметив в глазах парня ослепляющий азарт.

— Сейчас срежем через один переулочек, и в тройку войдем, — пообещал ни то самому себе, ни то Агате Джеймс и рывком переключил передачу; девушку инерцией прижало к автокреслу.

— Или даже первыми приедем!

— Осторожнее! — прокричала Харрис и свободной рукой вцепилась в ручку авто.

Меньше минуты назад она вопила, только чтобы прозвучать громче ветра и музыки, но в тот миг кричала уже совсем от других чувств. Липкий страх прямо под рев мотора сжал легкие, мешая вздохнуть полной грудью.

Джеймс весело расхохотался:

— Не боись, малышка!

Нарицательное резануло слух, и Харрис повернула голову так, что шея едва не хрустнула. Хотелось огрызнуться и посоветовать следить за языком. И хотя день назад девушка чуть не таяла от типичного «детка» или «сладенькая», то в миг, когда двигатель спорткара, рыча, перекрывал собственные мысли, такой… флирт казался Агате просто отвратительным.

Скрестив пальцы за спиной, девушка вжалась в кресло. Джеймс вывернул руль, сворачивая с основной трассы в какие-то переулки.

Она, вроде, вскрикнула. Центробежная сила резко мотнула Харрис в сторону, словно она была не живым человеком, а тряпичной куклой, не способной пострадать. Девушка чуть не приложилась затылком к панели авто, а, раскрыв глаза, вздрогнула: стены какой-то многоэтажки, мимо которой они проезжали — хотя нет, не проезжали, а проносились с безумной скоростью, — казались Харрис слишком близкими.

Наверно, если бы Агата рискнула вытащить руку из окна, то в следующий же миг осталась бы без кисти.

Джеймс вцепился в руль, а правая нога вдавила педаль газа в пол. Мотор гудел с шумом оружия массового поражения, до изобретения которого человечество ещё не додумалось. Девушка взглянула на блондина из-под ресниц и вдруг поняла, что весь её азарт и запал, как по повороту рубильника, перешел в страх, и то, что считанные минуты назад казалось веселым, теперь вызывало дрожь и неконтролируемое желание закричать.

Потому что когда несёшься наперегонки со смертью, то думаешь уже далеко не о победе в незаконных уличных гонках.

Но зато азарт её горе-кавалера рос в геометрической прогрессии.

— Джеймс, — она даже не пыталась говорить тихо — знала, что за ветром, за собственным желанием прийти к финишу первым парень её не услышит, — поэтому Харрис набрала побольше воздуха в легкие и прокричала:

— Тормози!

— С какой это стати? — также громко спросил он, почти не отрывая взгляда от пустой дороги.

От вопроса у Агаты на секунду пропал дар речи, и лицо вытянулось в изумлении; она выглядела — да и чувствовала себя — так, словно Джеймс решил у неё узнать, почему Земля круглая.

- «С какой стати»?! — уже не прокричала, а возмущенно провопила, чуть ли не до боли в связках напрягая горло. — Да с той, что я жить хочу, а не превратиться в фарш! Сбрось, мать твою, скорость!

— Что ты шум наводишь?! — он оторвал одну из рук от руля и вскинул ладонь вверх, словно думал замахнуться на Агату. Девушка отскочила от парня в дальний угол авто, с визгом вцепившись в ремень безопасности, на пару с паникой передавившим грудь. — Сказал же не бояться, я ситуацию под контролем держу!

Покачал головой, будто сетовал на Агату. После Джеймс свел брови на переносице, с ещё большей силой надавил на педаль газа — нагоняя, видимо, упущенные за секунды их перепалки километры, — и прокричал:

— Не думал, Харрис, что ты такая трусиха!..

Докончить свою фразу он не успел; в зеркалах заднего вида блеснул свет фар чужого спорткара.

На мгновение Агата совсем перестала дышать. В первые секунды в голове промелькнула мысль, что ей это уже померещилось. Что натянутые до предела нервы решили сыграть с ней злую шутку, что, на самом деле, за ними никто не ехал. Только сразу же раздался гудок — удивительно низкий и протяжный, вынудивший сердце рухнуть прямо в пятки.

– Блядство! — ругнулся Джеймс и в «ответку» ударил кулаком по клаксону.

— Это полиция? — спросила Харрис и практически сразу поняла, что спросила. Господи, конечно нет, они бы уже давно сирену включили! Девушка прижалась к трясущемуся от скорости стеклу и посмотрела в зеркало заднего вида. Морда черного спорткара была всё ближе и ближе, и гудки звучали требовательнее.

— Кто-то тоже знал о срезе, — поджал губы Джеймс. — Если этот мудак захочет прийти первым, то сейчас на обгон пойдет.

— На обгон?! — Агата не поверила своим ушам. Подумала, что ветер, стук сердца и гудки автомобилей перековеркали истинные слова парня. Сердце заколотилось в горле, отчего голос сделался совершенно истеричным:

— Это же безумие! Тут два автомобиля, движущихся параллельно друг другу, не поместятся!

И практически сразу, как в самом жутком кошмаре, едущий сзади спорткар, не переставая сигналить, принялся обходить машину Джеймса слева. Тот грязно выругался и крепче вцепился в руль.

— Пропусти его! — прокричала Агата ни то догоняющему, ни то своему водителю. — Нахрен, пусть разобьётся, но мы живы останемся!

— Блять, Харрис, закрой рот!..

Бам!..

***

…Следующие секунды растянулись в часы. Автомобиль, попытавшийся обогнать их, капотом задел бампер спорткара Джеймса. Водитель кричал благим матом и крутил руль в попытке сохранить управление, не впечататься в стену ближайшего дома. Харрис кричала, прижав в ужасе колени и голову к груди; сердце, по всей видимости, думало разорваться.

Машину мотнуло из стороны в сторону, один раз круто развернуло на девяносто градусов. Неоновое авто перекрыло собою узкую улицу, стало преградой для второго спорткара. Визг тормозов заложил уши; в нос ударил запах горелой резины и горького дыма.

Когда машины всё-таки остановились, подчиняясь ударам по тормозам, Агата была готова перекреститься.

Всё замерло. Ветер перестал свистеть в ушах, стрелка спидометра указывала на «ноль». Лишь музыка играла в авто Джеймса, и то, играла как-то нелепо; слушать песни про «поганых ментов» и «плохих сучек» в тот миг было полным абсурдом.

Трясущейся рукой парень отключил магнитолу. Агата перевела на него взгляд; недогонщик продолжал сжимать руль и смотреть вперёд пустыми глазами. Словно мысленно продолжал погоню.

Недовольно что-то пробубнив, девушка отстегнула ремень безопасности.

Она вышла из авто, хлопнула дверью. Колени дрожали, но ощущать землю под ногами было так спокойно и хорошо, что Агата закрыла на это глаза. Опираясь на двери спорткара Джеймса руками, Харрис обернулась.

Она успела подумать, что после такой короткой, но безумной поездки, точно прибавившей ей седых волос, ещё хорошо держится, прежде чем из второго авто вышел один из участников аварии.

Им оказался какой-то парень. Агате стоило больших усилий сконцентрировать на нем взгляд, ибо зеленые глаза бегали по узкому переулку, цепляя последствия их, как это назвывал Джеймс, «покатушек».

Гонщик хлопнул дверью и, не теряя ни секунды, направился к неоновому спорткару. Хлопок словно взорвал относительную тишину, царящую до этого, и Агата, вздрогнув, обернулась.

Вид автолюбителя, попавшего на уличные гонки, был уверенным, но тени, пролегшие под глазами, говорили об усталости молодого человека. У парня, впечатавшегося в них капотом, были черные волосы, падающие на азиатского разреза глаза. В любой другой ситуации Харрис бы отпустила шутку, за которую тетушка Аннет бы потом долго отчитывала племянницу, но в миг, когда смерть перестала щекотать своим ледяным дыханием затылок, Агате было не до саркастичных высказываний.

— Какого дьявола вы творите?! — гонщик в кожаном комбинезоне, являющимся частью экипировки, обращался не только к ней. Наверно, бо́льшая его злость должна была быть направлена на водителя, но вылезшему из машины Джеймсу явно было не до разборок.

Блондин обогнул авто, остановился только возле подбитого зада. Некоторые секунды он смотрел на оцарапанный сдавленный корпус, стоял с раскрытым ртом — видимо, защитная реакция, — а после, точно отойдя от первостепенного шока, прорычал азиату:

— Сука! Я только машину купил, а ты!..

— Ну? — гонщик даже бровью не повел. Он выступил вперед и призывно раскинул руки в стороны, показывая, что готов поссориться и покричать. А то и подраться. — Кто «я», а?

— Узкоглазый мудак, который газ от тормоза отличить не может, — прошипел Джеймс и, дрожа, присел на корточки перед мятым бампером. Провел рукой по образовавшейся неровности ни то с жалостью, ни то со страхом, и сверкнул гневно глазами. — Ты, что, решил на дворовой дороге гонки устроить?!

Агата едва сдержалась, чтобы не фыркнуть; минуты назад она говорила Джеймсу то же самое, чуть ли не задыхаясь, черт побери, просила сбросить скорость.

Только он ослеп от желания примчаться к прямой, украшенной лентой в черно-белую клетку, первым. Отчего теперь и стоял на середине «короткого пути» в окружении напуганной до трясущегося голоса Харрис, безумного гонщика и куска битого железа.