Когара

Картина маслом.

— Сказал участник стритрейсерских гонок, — парировал азиат. Девушка перевела дыхание, но не сдержалась — ребра сдавило — и истерично хохотнула. Безымянный гонщик запустил руку в волосы, словно думал вырвать их с корнем, а потом развернулся к Джеймсу и, схватив его за тиски кожаной куртки, поднял парня на ноги.

— Если уж решаешь жульничать, сученок, то делай это быстро и незаметно. Здесь всё решает скорость, а…

— Хей! — подала вдруг голос Харрис. Она вскинула голову и, распалившись за миг, сделала пару шагов навстречу стритрейсеру. — Не трогай его.

— Твой, что ли? — брюнет указал подбородком на Джеймса.

Парень какие-то секунды постоял, не дыша даже, но потом отпихнул от себя азиата и снова присел на колени перед авто. Явно за кучу металла переживал сильнее, чем за Агату, себя и совершенно чужого человека, втянутого во всю эту передрягу.

Харрис посмотрела на него и ушам не поверила, когда услышала скулеж. Только блондин действительно прослезился, и среди его жалких всхлипов Агата едва разобрала пару фраз, похожих на: «Меня отец убьет!» и «Теперь точно карту заморозит…».

«Да ну нет… Быть такого не может!»

В горле неприятно что-то заворочалось от отвращения и его слабости. Словно розовые очки, через которые девушка смотрела на этого «красавчика и мачо», разбились вдребезги, явив ей истинную сущность парня.

Он оказался папенькиным сынком, подумать только!.. Все оказалось таким тривиальным…

— Нет, — выдавила сквозь сжатые челюсти Агата и перевела все ещё чуть расфокусированный взгляд на гонщика. — Не мой.

Незнакомец закатил глаза, и Харрис изнутри как будто ушатом ледяной воды окатили. Внутренности сжались, как обычно бывало перед серьезным разговором с тетушкой; по сырой от испарины коже пробежались мурашки. Агата скрестила руки на груди, пересеклась взглядом с гонщиком и вдруг поняла, что сейчас её будут отчитывать:

— Вот и какого дьявола тогда шляешься здесь? Что, у тебя больше проблем нет никаких?

— Тебе-то какое дело? — нахмурила брови и сделала ещё шаг вперёд. Насколько она поняла, гонщик тоже сократил расстояние, принимая правила не озвученного вслух, но явного противостояния. — И не уходи от темы. Раз уж ты, по всей видимости, такой профи, то чего на обгон пошел? Не видел, что тут два авто не пройдут?!

— Раз тащились, как черепахи, то могли бы и прижаться к обочине, — ответил парень. У Агаты от услышанного рот приоткрылся. «Как черепахи»?! Да она чуть не померла от страха в чертовом спорткаре, а этот шумахер говорит, что они, оказывается, даже не быстро ехали!

— Впечататься в стену из-за тебя не очень хотелось, знаешь ли! — она подняла голос, хотя это и лишним было: в переулке тихо было, и кричать было не к чему. Только, наверно, это был единственный способ успокоиться, выплеснуть все эмоции; Агата не позволяла себе грубить незнакомцам, но, посмотрев в лицо смерти, плевать хотела на собственные правила.

Ей нужно было покричать. И чем громче — тем лучше.

Брюнет выразительно нахмурился; Харрис вдруг скосила глаза на его одежду, на комбинезон. Только сейчас поняла, что костюм для стритрейсерства у него был очень… видным. Агата не разбиралась в правилах уличных гонок, но прямо-таки чувствовала, что этот парень был далеко не новичком. На кожаной рубашке переливался рисунок солнца и краснолистного дерева, выполненный точно масляными красками. Похожий тип рисования очень нравился дядюшке Чарльзу, который даже коллекционировал такие японские творения.

— Головы на плечах у тебя нет, раз ни принять правильное решение не можешь, ни отвечать за свои поступки после. Все вы, американцы, такие…

— Я британка, — сказала почти с гордостью и снова выступила вперед; теперь приходилось задирать голову, чтобы смотреть гонщику в глаза.

— Британка? — гонщик вскинул брови и вдруг расхохотался. Так искренне и заливисто, что Агата даже растерялась.

Парень наклонился вперед, приближаясь к лицу Агаты. Волосы, своей растрепанностью напоминающие большое гнездо, упали на лоб Харрис; ментоловое дыхание коснулось щеки девушки, вдруг заставив вспыхнуть.

— Так и где же, тогда, твоё британское хладнокровие и чопорность?

Светловолосая вздрогнула, будто оказалась этим вопросом загнана в угол, но не позволила себе попятиться назад. Ещё чего не хватало! Кровь чуть сильнее обычного застучала в висках, когда Агата раскрыла рот, чтобы ответить:

— Знаешь… — но остаток её фразы оказался заглушен ревом мотора.

«Что э… Нет-нет-нет!..»

Девушка обернулась, не веря, что мысль, появившаяся в её подсознании кадром из слайд-шоу, воплощалась в реальность. Только, увы, красный автомобиль с разбитым задом стал разворачиваться, готовый в любой момент вылететь из переулка. Горячие от недавнего дрифта шины скрипели по асфальту, запахло горьким токсичным дымом. Агата сделала несколько шагов к спорткару с глупо вскинутой ладонью.

Хотелось крикнуть вслед Джеймсу пару ласковых, но их было так много, что Харрис даже растерялась и просто посмотрела вслед уехавшему авто с раскрытым ртом и выпученными глазами.

За её спиной весело рассмеялись:

— Что-то, всё-таки, вечно. С наступлением полуночи карета превращается в корыто, кучер — в крысу, а Золушка остается ни с чем.

От проведенной гонщиком аналогии у Агаты под легкими затянулся тугой жгут, превращающий попытки дыхания в пытку. Злость на все происходящее хотела вырваться наружу, но какой-то невидимый барьер мешал Харрис выплеснуть эмоции. Нервные окончания искрили и горели.

Она повернула голову чуть ли не со скрипом и, не задерживая взгляда на хитром довольном лице азиата, бросила через сжатые зубы желчное:

— Да пошел ты.

И направилась к выходу из переулка, стуча каблуками и проклиная день седьмого октября. Азиат остался в переулке в гордом одиночестве.

========== 3. ==========

Нью-Йорк, 2018

Заметно похолодало, но Агата не обращала на это особого внимания. Перед глазами до сих пор проскакивали картины столичных переулков, мелькающие миллионом вывесок, а в ушах гудел ветер и мотор подбитой машины Джеймса. Чего уж там, в миг столкновения Харрис даже со всеми родными и друзьями мысленно попрощалась, попросила не поминать её лихом… Поэтому теперь, когда жуткая гонка осталась позади, девушка даже получала какое-то удовольствие от прогулки по ночному городу. Плечи мерзли, вынуждая Харрис обхватывать себя руками.

Но лучше замерзнуть, чем разбиться.

«Дьявол… Я ведь действительно могла просто расшибить себе голову! И как я только на это согласилась?»

«А, точно. Джеймс»

Теперь имя красавчика порождало не бабочек в животе, а рвотный рефлекс. Агата свела брови к переносице, словно воспоминания о парне причиняли физическую боль. На горле затягивалась удавка от мыслей, каким двуличным оказался Джеймс: в университете — бэд-бой и мечта любой первокурсницы, за его пределами — ребенок-переросток, просящий у папы денег на новую машинку. Какая банальщина!..

«Банальщина, на которую ты, по итогу, повелась» — подметил ехидный голосок в голове Харрис.

Девушка вздрогнула, вся сжалась и скукожилась, словно в попытке спрятаться от мыслей, холода октябрьского Нью-Йорка. Какой позор… Тетушка, наверно, узнав о развлечениях Агаты в ту ночь, схватилась бы за сердце, а от одной только новости о недо-кавалере племянницы мисс Сильвер-Харрис точно пришлось пить успокоительное.

Щёки от этих мыслей предательски вспыхнули.

«Это только сегодня» — поклялась себе Агата, посмотрела на время. Часы смартфона показывали тридцать шесть минут первого. «Моя первая и последняя ошибка. Завтра всей этой чуши уже места в моей голове не будет!»

Харрис торжественно вскинула голову, ставя мысленно точку в своем монологе. Вдруг по дороге, пустующей в столь поздний час, проехался черный спорткар. Водитель ударил по рулю, авто оглушающе громко просигналило.

— Черт! — девушка подскочила на месте, чуть ли не отпрыгивая в сторону от шоссе; сердце ощутимо рухнуло в пятки. По спине прошлась волна жара, за секунды сменившаяся холодом. Агата проследила за проехавшей по свободной дороге машиной и, признаться, даже не удивилась, когда та моргнула ей «аварийкой».

«Вот же ж!..» — прошипела сквозь сжатые зубы, но, не найдя в словарном запасе культурного синонима к продолжению собственной мысли, махнула вслед авто ладонью. Пусть катится.

Она остановилась, достала из кармана телефон. Кончики пальцев подрагивали ни то от эмоций, никак не идущих на спад, ни то от холода. Агата застегнула до горла курточку, присела на ближайшую скамейку и открыла один из мессенджеров. Нашла переписку с Джеймсом, нажала на диалог.

Первым порывом было написать длинное яростное письмо. Такое, после отправления которого на душе стало спокойно, но в то же время пусто. Только Харрис, посмотрев на экран телефона, вдруг скривилась и поняла, что отныне не хотела тратить на парня больше двух минут.

Закусила губу, думая, как задеть его побольнее, и быстро напечатала:

«Я бы хотела надеяться, что за сегодняшние «покатушки» отец вставит тебе мозги на место. Но вставлять там, по всей видимости, нечего, поэтому могу лишь пожелать удачи»

Возле сообщения практически сразу появились две серые галочки — сообщение дошло, но еще не было прочитано. Харрис некоторое время посмотрела на экран, будто ждала, ответа Джеймса, но потом вышла из мессенджера. Ещё успеется.

Девушка полистала меню смартфона; сразу, как она подключила интернет, телефон запиликал. Уведомления сыпались отовсюду, словно Агаты в сети несколько лет не было.

Прижала телефон к уху, слушая семиминутное голосовое сообщение от соседки по общежитию, и сама не заметила, как в бесконечном трепе о симпатичном преподавателе по психологии, потеряла счёт времени…

***

За время их с Джеймсом гонок Мелани отправила Агате такое число сообщений, которое ещё не имело, наверно, точного названия. Соседка и смешные картинки присылала, и рассказывала о внезапно выключенном в корпусе свете, и, надо же, интересовалась делами Харрис. Девушка, понизив тон, в одном из голосовых предлагала встретить Агату в «случае чего».

Харрис думала согласиться, написать, что «этот самый» случай настал, но Мелани была онлайн добрых три часа назад. Наверно, батарея села, а зарядить телефон подруга не могла — ведь свет отключили.

Блондинка упустила момент, когда перестала чувствовать пальцы рук и ног. Лишь когда она попыталась мотнуть ножкой и не смогла вдруг пошевелить пальцами, поняла, что нужно идти. Куда? Агата сама не знала; улица, неподалеку от которой начались гонки, была ей незнакома, и указатели, висящие на некоторых домах, тоже не особо помогали.

Но нужно было идти. Хотя бы для того, чтобы не закоченеть.

Едва Агата приподнялась со скамейки, на сидение опустился какой-то человек.

Сердце сжалось чьей-то невидимой рукой так сильно, что, наверно, могло в любой момент разорваться. В голове сразу же метнулась мысль, полная лихорадочного ужаса, что это какой-нибудь сексуальный маньяк, которыми, по рассказам тетушки Аннет, Америка просто кишела. Кровь в венах загустела, становясь почти ледяной.